Дни в Бирме - Джордж Оруэлл

Наконец, (это была уже пятая из намеченных позиций) продрались к огромной смоковнице, в кроне которой протяжно стонали, напоминая мычание далекого стада, королевские голуби.

– Попробуйте одним махом, – сказал Флори Элизабет. – Установив мушку, тотчас палите. Не закрывайте левый глаз.

Элизабет подняла никак не желавшую неподвижно застыть двустволку. Загонщики приостановились понаблюдать; кто-то, возмущаясь женщиной с оружием, не удержался и скептически щелкнул языком. Напрягшись, на миг заставив дуло не дрожать, девушка выстрелила. Оглохшая, как полагается после отдачи, она увидела беззвучно подскочившую птицу, которая закувыркалась вниз и застряла в развилке верхних сучьев, метрах в десяти над землей. Один из парней, щурясь, подошел к стволу и, обмотавшись свисающей крепкой лианой, проворно, без всяких видимых усилий полез наверх, а затем, спокойно пройдя по толстой ветке, сбросил голубя прямо в руки Элизабет.

Она держала пушистую теплую тушку, изнемогая от сладостной нежности, не в силах с ней расстаться. Все вокруг улыбались при виде ее умиления. Когда же пришлось все-таки опустить мертвого голубя в сумку Ко Сла, девушка поймала себя на безумном желании обнять Флори, прильнуть к его губам (такой вот, разбуженный самоличным убийством птички, странный порыв).

Руководивший экспедицией старик сказал, что по маршруту теперь надо перейти вырубку. Поляна ослепила светом. Раскорчеванная просека использовалась для выращивания ананасов, которые рядами щетинились в буйных зарослях сорняков. На переходе через ананасовый огород за делившей посадки низкой колючей изгородью раздалось звонкое кукареку.

– Слышали? – повернулась к Флори Элизабет. – Дикий петух?

– Он самый, как раз ему время выйти, подкрепиться.

– Хлопнем его?

– Ну, давайте попробуем. Только это хитрый бес, нужно подкрасться поближе и без шума.

Слуге и загонщикам было приказано следовать дальше, белые остались вдвоем. Согнувшись в три погибели, они ползком начали пробираться вдоль изгороди. Девушка ползла впереди, пот щекотал верхнюю губу, сердце бешено колотилось, спутник дышал в спину, буквально наступая на пятки. Когда им показалось, что пора, оба разом привстали над изгородью. Шагах в двадцати энергично клевал что-то небольшой петух, красавец с роскошным шелковым воротом, высоким гребнем и ярко-зеленым, элегантно выгнутым хвостом; рядом топталось полдюжины его буроватых, с пучками зубчатых перьев на хвосте, значительно более мелких подруг. Но все это увиделось на секунду – вспугнутое семейство, клекоча и треща крыльями, мигом полетело к лесу. Ружье Элизабет, казалось, само вскинулось, грохнуло, опередив сознание. Причем еще до выстрела девушка знала, что петух обречен. Он кувырнулся, землю осыпало дождем широко разлетевшихся перьев. «Отлично! Отлично!» – кричал Флори, пока они, перескочив изгородь, бежали к добыче.

– Отлично! – повторил он, заразившись возбуждением своей спутницы.

– Клянусь, никогда не видел, чтобы в первый день подшибали птицу в лет! Реакция потрясающая!

Они стояли на коленях подле сбитой птицы, и вдруг заметили, что уже минуту держаться за руки. Возникло ожидание чего-то важного. Флори взял в ладонь и другую ее руку, почувствовав согласное движение нежных пальцев. Солнце светило, сердца их таяли, души уносило куда-то в радостную высь. Он медленно притянул ее к себе.

Но внезапно, резко мотнув лицом, он встал и помог ей подняться. Тихонько выпустил ее руки. Нет! Со своей щекой? Только не на свету! Заполняя нависшую паузу, Флори поднял застреленного петуха.

– Блеск! Кончена учеба, вы уже настоящий охотник. Давайте-ка закрепим опыт!

Едва они перелезли обратно, с опушки джунглей послышались крики. Два загонщика, примчавшись огромными прыжками, крайне взволнованно звали их, пытаясь пояснить спешность взмахами куда-то вдаль.

– Что? – спросила Элизабет.

– Не пойму. Увидели вроде какого-то изумительного зверя.

– Ура! Скорей!

Сквозь колючки и хрустевшие стебли ананасов, они понеслись на край просеки. Ко Сла и прочие охотники, перекрикивая друг друга, сгрудились там вокруг оборванной старухи, размахивавшей тощей рукой с сигарой. Элизабет слышала то и дело повторявшееся «чар».

– Что, что они говорят?

На Флори тем временем обрушился поток слов и бурной жестикуляции. Выслушав, он знаком попросил тишины и объяснил Элизабет:

– Считайте, повезло! Бабулька шла сейчас через джунгли и видела, как на звук вашего выстрела из кустов высунулся леопард. Друзья наши примерно знают, где он прячется. Если поспешим, они постараются его загнать. Ну как?

– Ох, здорово! Восторг! Вот дивно было бы добыть такого зверя!

– А сознаете вы опасность? Мы, конечно, будем держаться дружно, и, надеюсь, плохого не случится, но ведь гарантий при такой пешей охоте нет. Готовы вы?

– О, ясно, ясно! Я не боюсь! Пошли скорей!

Флори кивнул. «Один останется проводником, все остальные по местам!», – приказал он загонщикам. – А ты, Ко Сла, иди с ними и возьми Фло на поводок, со мной она не успокоится».

– Ну что ж, медлить нельзя, – добавил он, обращаясь к Элизабет.

Бирманцы торопливо ушли краем леса. Тот самый парень, что лазил на дерево за голубем, нырнул в джунгли, Флори с Элизабет за ним. Коротким быстрым шагом, нагибаясь, он повел их по лабиринту следов. Низкие заросли иногда вынуждали почти ползти, часто путь преграждали поперечные канаты лиан; густая пыль под ногами позволяла двигаться практически бесшумно. Проводник вдруг остановился, прижав палец к губам. Флори вытащил из кармана четыре крупнокалиберных патрона и тихо вставил их в ружье Элизабет.

Позади слабо зашелестело, все насторожились. Раздвинув куст, невесть откуда явился юноша, почти голый, с висевшим на груди амулетом. Он покачал головой и показал направо. Между парнями произошел быстрый немой диалог, видимо, убедивший проводника. Молча отойдя ярдов на сорок и повернув, группа снова остановилась. В этот момент тишина взорвалась бешеным, жутко завывающим лаем Фло.

Плеча Элизабет коснулась настоятельно пригибавшая ладонь проводника. Все четверо присели на корточки за барьером колючих зарослей, бирманцы сзади, защищая белых охотников с тыла. Из джунглей несся невообразимый шум воплей, хлопков, стука ножей по стволам; трудно было поверить, что этот грохот создавали всего несколько человек. Перед глазами Элизабет по длинному шипу строем взбирались крупные рыжеватые муравьи, один упал ей на запястье и полез по руке, но она не смела дернуться, молитвенно повторяя: «Господи, пусть леопард выйдет! Прошу Тебя, пусть он выйдет!».

Громко зашуршало в ветвях. Элизабет подняла ружье, но Флори, качнув головой, отвел ствол вниз. Из-под куста к соседнему кусту шумно перелетела дикая курица.

Вопли загонщиков не смолкали и, казалось, не приближались, начиная надоедать. Муравей, вскарабкавшись к плечу девушки, теперь сползал по спине. В сердце ее росло отчаяние – леопард не придет! он убежал, они потеряли зверя! лучше бы и не слышать про него! Локоть крепко сжала рука проводника. Лицо его настороженно просунулось над ее плечом, обдавая запахом кокоса, почти касаясь гладким смуглым подбородком ее щеки. Толстые губы округлились в безмолвном свисте – проводник что-то заметил. Сейчас Элизабет и Флори тоже что-то услышали, какой-то едва уловимый, как легкое дуновение, шелест. В тот же миг на тропинку, шагах в десяти от них, ступил передними лапами леопард.

В тени он выглядел не желтым, а серым. Прекрасно различались низко опущенная сплющенная голова, оскаленный клык и устрашающе мощный плечевой горб. Зверь прислушивался. Элизабет увидела, как Флори вскочил и быстро нажал на курок. Громыхнул выстрел, отозвавшись хрустким шумом рухнувшей в зарослях тяжести. «Осторожно! – крикнул Флори. – Он не убит!» Еще один выстрел, промах, еще один. Леопард хрипел. Флори, бросив раскрытую двустволку, лихорадочно рылся в карманах. Потом вывалил все патроны на тропинку и, упав рядом, торопливо стал искать нужную пулю, чертыхаясь: «Проклятье! Ни единой крупной! Где они, дьяволы?!». Упавший в густой гуще леопард невидимо метался огромной раненой змеей, раздирая воздух диким рыдающим стоном. Крупных патронов так и не обнаружилось (остались, видно, в сумке у Ко Сла), а стонущий рев явно становился все ближе.

Бирманцы заорали: «Стреляй! Стреляй!», следующее их «стреляй!» разнеслось уже с ветвей ближайшего дерева. Шум и рев сотрясали заросли так близко, что качнулись листья куста, за которым стояла Элизабет. «Черт! – воскликнул Флори. – Он почти тут, хотя бы пуганите!». Колени Элизабет стучали, но рука не дрогнула. Она быстро, дважды, выстрелила. Рев слегка отдалился, оглушенный и все еще невидимый леопард отползал.

– Молодец! – похвалил Флори. – Вы его испугали.

– Но он уйдет! Уйдет! – кричала девушка, прыгая от волнения.