Итоги № 24 (2013) - Итоги Итоги

— Да, только все денег жду. Говорю Искандеру: «Ты же купил, плати!..» А он мне в ответ: «Да ты хоть скажи, что я купил?» (Смеется.) А если серьезно, мы оба узнали эту новость из средств массовой информации. Это полный бред.

— То есть вы по-прежнему остаетесь главным акционером ЦСКА?

— Да, главным и единственным.

— Но ведь бывают ситуации, когда интересы бизнеса у друзей-приятелей пересекаются. Например, они у вас пересеклись с Михаилом Прохоровым, когда вы занимались объединением двух хоккейных клубов ЦСКА.

— Никаких сложностей не возникло. Владельцем одного клуба являлся Михаил Прохоров, мы были собственниками второго. Тогдашний министр обороны Игорь Сергеев попросил нас решить эту ситуацию, поскольку двух хоккейных ЦСКА быть не может. Мы с Мишей встретились, буквально за двадцать минут уладили все вопросы, ударили по рукам и объединили клубы. Хотя вообще я очень жесткий переговорщик, иметь со мной дело тяжело. Но можно быть бескомпромиссным бизнесменом, а во время просмотра сентиментальных сцен в кино ронять слезы. Я запросто могу всплакнуть, когда на экране отец обнимает свою вновь обретенную дочь.

— Не в кино, а в жизни вы едва не потеряли сына Вадима, когда в 2005 году неизвестные совершили на него покушение...

— Тогда я осознал, насколько мне дорог сын. Своей дочери я даю много любви и тепла, а его держу в ежовых рукавицах. Просто потому, что Вадим — мужчина... Знаете, моя бабушка часто повторяла: «Счастье родителей в том, чтобы никогда не пережить собственных детей». В тот момент я понял всю глубину и справедливость ее слов. Господь не забрал сына только потому, что он был как новорожденный. Чистейший мальчик. Я знаю, почему произошло покушение, для себя выяснил, что и как, но месть — штука неблагодарная. Есть Господь Бог, который раздаст всем сестрам по серьгам.

— Вы религиозный человек?

— Я религиозен в своем сердце. Хотя в церковь хожу и свечки ставлю. Знаком с несколькими очень хорошими православными отцами — это по-настоящему Божьи люди. Хотя знаю и других. Но к этому нужно относиться спокойно, грешны все. Церковь — это просто дом, куда можно прийти в гости к Богу. У меня есть два близких человека из этого мира: отец Алексий из церкви на Никитской и отец Стефан из Успенского храма в Троице-Лыкове. С ними я многим делюсь, они мне разъясняют определенные вещи. Могу им доверять полностью: они возьмут на себя даже мои грехи и будут их отмаливать.

В церковь меня привело стечение жизненных обстоятельств. Я никогда не ходил к Богу с конкретной целью, например, чтобы попросить у него что-нибудь. Недавно, кстати, стал свидетелем курьезной сценки. Женщина вошла в церковь и спрашивает у матушки, которая продает свечки: «А чтобы выиграть дело в суде, кому надо свечку поставить?» Таким потребительским отношением к Господу я никогда не отличался. И свечки за победу в футбольном матче тоже не ставил. Можно попросить Всевышнего, чтобы он дал ребятам удачи. А просить победы — неправильно. Это же работа, ее просто нужно делать хорошо. Иначе получается, выигрывать будет тот, кто чаще ходит в церковь или убедительнее просит.

— Рассказывают, что однажды вы собирались уволить с поста главного тренера ЦСКА Павла Садырина, но изменили свое решение, узнав о его неизлечимой болезни?

— Я никогда не хотел уволить Садырина. Зная, что он болен, отправил его лечиться в Мюнхен. Немецкие врачи провели курс процедур и вынесли вердикт. Если пациент будет жить в санаторно-курортных условиях, они могут гарантировать ему пять — семь лет жизни. Если продолжит тренировать — сгорит за полгода. Я сел с Пашей, поговорил, он взял сутки на раздумья. На следующий день пришел и сказал, что умрет без футбольного поля. Наверное, нужно было проявить жесткость: уволить его и заставить жить в санатории. Но я слишком любил и уважал этого человека...

— Жена Садырина рассказывала: незадолго до смерти супруга вы подарили ему шикарную машину, объяснив, что клуб получил несколько автомобилей от спонсоров. Потом выяснилось, что спонсоры никаких машин не выделяли. Получается, купили ее на собственные деньги?

— Я предпочитаю не выставлять свои поступки на всеобщее обозрение. Есть люди, которые любят рассказывать, как они восстанавливают храмы и содержат детдома. Я не из их числа. К сожалению, мне приходится появляться в обществе, давать интервью, иначе люди могут подумать, что я пренебрегаю ими. Но для меня это тяжело. Дома на диванчике я получаю гораздо больше удовольствия, чем на светском рауте. К чему это? Если вам рассказывали — наверное, это правда.

— Раз уж заговорили о тренерах. Был период, когда в ЦСКА активно менялись зарубежные специалисты — Артур Жорже, Зико, Хуанде Рамос. Сейчас клуб переболел этим увлечением?

— Да нет, так сложились обстоятельства. Когда я приглашал Артура Жорже, то просто не знал, что он перенес тяжелую операцию. Португалец работал, как некоторые футболисты играют, — так, знаете, для аппетита. Меня такой подход не устраивал. Тем более в 2004-м наши игроки были еще не столь профессиональны, как сейчас. Прийти на тренировку, отработать полтора часа и уйти домой тогда было мало, с ними нужно было проводить больше времени. Поэтому я и принял решение расстаться.

Что касается Зико... Когда он играл, его называли Белый Пеле, и это прозвище объясняет все. Мое отношение к этому человеку строилось не на оценке его тренерских способностей, а на магии его имени. К сожалению, наставником он оказался весьма средненьким. Во всяком случае по меркам топ-клуба, который ставит перед собой очень серьезные цели. Вот кто действительно великий тренер — так это Хуанде Рамос. Но как раз на время его работы в ЦСКА пришелся экономический кризис, я просто не потянул все разом. Рамос просил купить определенных игроков, мне пришлось сказать, что мы их не можем себе позволить. Нужно было спасать бизнес, иначе пропало бы и то, и это. В итоге мы по-дружески договорились расстаться. Я порекомендовал испанца президенту днепропетровского «Днепра» Игорю Коломойскому. По моей информации, там им очень довольны.

У нынешнего наставника команды Леонида Слуцкого до ЦСКА не было опыта работы в топ-клубах. На этом уровне люди просто выполняют поставленные задачи, их редко связывает такая дружба, как в провинциальных командах. Слуцкий сначала это не очень понимал. Много говорят, что он не кричит на игроков, но я не вижу в этом недостатка. Если тренер может донести свою мысль до подопечных без крика, зачем орать? Хотя когда надо, он может повысить голос... Да и затрещину дать у него здоровья хватит. В буквальном смысле. Не знаю, сколько Слуцкому еще отмерено в ЦСКА, но сегодня он уже может работать с серьезными клубами. Я имею в виду западные, менять нашу команду, к примеру, на «Зенит» ему смысла нет. Говоря по-спортивному, сейчас Леонид Викторович оброс мышцами.

— Смотрю на вашу сигару и вспоминаю недавнее интервью с Валерием Газзаевым. Это вы пристрастили своего бывшего тренера к табачной продукции такого рода?

— В данном случае слово «пристрастил» не очень правильное. Валерий Георгиевич много курил, потом решил отказаться от сигарет. Вот я ему и посоветовал такой способ. Я сам не сразу пришел к сигарам, долго пробовал их на вкус. В своей жизни я не выкурил ни одной сигареты, даже затягиваться не умею. Но сигары — это совсем другое. Сейчас я очень хорошо разбираюсь в них, можете мне поверить. Читал специальную литературу, знаю, где какой табачный лист собирают. В общем, являюсь настоящим знатоком.

Знаете, у меня был такой случай. Один хороший товарищ пригласил меня во Франции в ресторан. Он отлично разбирается в винах, долго изучал их. Подходит сомелье, приятель делает заказ. Такой-то сорт с левого берега Луары, урожай такого-то года, столько-то лет выдержки. Сомелье внимательно выслушал, потом спрашивает: «Какой сыр вам к этому вину принести?» И тут приятель бледнеет, сыры-то он не изучал. Я это к тому, что каждый предмет нужно знать в комплексе. Я, например, хорошо представляю, какой будет вкус, если соединить определенный сорт сигар и вина. А напускать вид, корчить из себя Черчилля или Фиделя Кастро мне как-то неинтересно. От сигары нужно получать удовольствие. Хотя, бывает, курить мне не хочется — и довольно долго.

— У вас очень хорошие отношения с целым рядом западных футбольных менеджеров. Понадобилось много времени, чтобы стать среди европейской элиты своим?

— Это вопрос не времени, а людей. Готовы ли они сблизиться и дружить или считают себя небожителями, а нас — лапотниками. Когда я пришел в комитет по проведению клубных соревнований УЕФА, а потом в исполком Ассоциации европейских клубов (ECA), со всеми коллегами у меня установились шикарные отношения. Не случайно осенью прошлого года исполком ECA прошел в Москве. Знаю, некоторые коллеги опасались ехать в нашу страну, мы дважды переносили заседание. Но в итоге все остались очень довольны и теперь просят сделать такие встречи ежегодными. Среди руководителей ведущих европейских клубов у меня есть не просто близкие коллеги, а друзья. Президент «Барселоны» Сандро Росель, председатель правления «Баварии» Карл-Хайнц Румменигге, спортивный директор «Милана» Умберто Гандини — это люди, с которыми я нахожусь в постоянном контакте вне зависимости, будет ли в ближайшем будущем матч между нашими командами или нет.