Арабо-израильские войны - Алексей Смирнов

С израильской стороны командовал в тот день офицер Ария Шурр, которому выделили 400 солдат "Палмаха" и 600 территориальных гвардейцев - то есть всего тысячу человек, но и задачи были велики.

Объекты брались молниеносно и в основном без сопротивления. Пожалуй, самым важным было здание Главпочтамта с Центральной телефонной станцией; оттуда евреи сразу стали звонить на следующие пункты.

Таким психологическим давлением они пытались заставить арабов уйти оттуда добровольно. Почти везде арабы были захвачены врасплох: как быстрым уходом англичан, так и прибытием своего противника. Тем не менее они не отдали Центральную тюрьму и даже изгнали евреев из здания "Нотр-Дам де Франс". Эмиль Гори, прибыв в штаб "Рауда", не нашел там никакой "координации или толковых разумных действий". (Кстати, захват Бевинграда имел и другие - весьма положительные - последствия для еврейской стороны.) Несмотря на тщательную продуманность операции "Треска", англичане оставили после себя значительную массу военного имущества, которое они по разным причинам так и не смогли вывезти. Хотя там не оказалось оружия и боеприпасов, на что израильтяне втайне надеялись, тем не менее они нашли: сразу 40 000 пар армейских ботинок (то есть по две пары на каждого бойца), множество карманных фонарей, сигнальных ракет, полевых ламп, телефонного провода, шанцевого инструмента, металлической армейской посуды и тому подобного. Была подобрана даже парадная сабля очень тонкой работы (позднее она использовалась на церемонии инаугурации первого президента Израиля).

Тем не менее к вечеру 14 мая, то есть к моменту окончания операции "Треска" и выводу англичан, выявилось два достоверных гнезда арабского сопротивления, достойных упоминания в дневной сводке.

Первое - в южной части города, где отряд иракцев продолжал удерживать "Казармы Алленби", таким образом разрывая единый фронт еврейской обороны по линии Мекор Хаим - Талбия - Рамат Рашель. Это было неприемлемо, и Шурр направил против них единственный резерв, который у него еще был под рукой, - офицера Абрама Узиели, два взвода пехоты плюс один миномет "Давидка" и три снаряда к нему.

Вторым, гораздо более серьезным очагом - особенно по месту расположения, - являлся квартал, находившийся к северу, прямо возле стен Старого города. Здесь командовал Багет Абу Гарбия, который имел в своем распоряжении интернациональный отряд добровольцев из Сирии, Ирака и Ливана.

В этом квартале под названием Мусрара сирийцы засели в школе, иракцы в отеле "Рагдан", а ливанцы по улице Сент-Поль, сразу позади здания "Нотр-Дам". Свой единственный пулемет они направили на еврейский опорный пункт в "Доме Мандельбаума" и едва не захватили его. В этот день "воины-интернационалисты" (если назвать их по-современному) под командованием учителя Багета Абу Гарбия сорвали на своем участке все усилия штурмовых групп Давида Шалтиеля.

Такое не могло продолжаться долго. Ночью прошла необходимая подготовка. С первыми утренними лучами солнца бойцы Абрама Узиели пустили на казармы Алленби свой первый снаряд. Он упал, не разорвавшись, собственно, иракцы и не поняли в тот момент, что их кто-то обстреливает. Евреи сделали второй и предпоследний выстрел. На этот раз мина взорвалась с оглушительным грохотом. По телефонным линиям был перехвачен их панический крик, обращенный в арабский штаб: "На помощь! Евреи сбросили на нас какую-то свою атомную бомбу!" (!)

Узиели понял - сейчас или никогда. Был запущен третий снаряд, и он сработал. Спустя полчаса казармы Алленби были пусты - иракцы бежали.

В квартале Мусрара сценарий был другим. (Такое бы разнообразие действий да нашим генералам в Афгане и Чечне). Ровно в 7 часов несколько громкоговорителей, выставленных в окна окружающих зданий, стали вести "радиопередачу", естественно на арабском языке: "Арабские защитники отеля "Рагдан" и улицы Сент-Поль!

Предлагаем вам оставить свои позиции и вернуться в Старый город! В этом случае гарантируем вам жизнь! Арабские защитники отеля "Рагдан" и улицы Сент-Поль! Предлагаем вам... и ваша жизнь будет спасена! Арабские защитники!" - и так много раз.

Железный радиоусиленный голос разносился на сотни метров вокруг и был слышен даже за стенами Старого города в школе "Рауда".

Столь упорное психологическое воздействие подействовало и на командиров Багета. Они отдали приказ отступить. Но Багет был упрям. Еще несколько часов его бойцы вели огонь по окружавшим его "палмахникам".

И только исчерпав боеприпасы, убрались за стены Старой крепости. Евреи им не препятствовали.

В тот же день из города ушли две радиограммы, содержание которых удивительно повторяло друг друга (дайте какой-либо еще пример, когда разными словами можно так коротко и емко изложить один и тот же предмет).

Итак, Давид Шалтиель - в Тель-Авив: "...Сопротивление противника оказалось совсем незначительным..."

Арабский штаб - в Дамаск, Амину Хуссейни: "...Ситуация критическая. Евреи уже подступают к стенам Старого города".

* * *

Первый день независимости Израиля был отмечен многими событиями, которые остались в памяти его жителей. Хотя больших сражений внутри города, повторяем, не было, моментами то в одной, то в другой его части вспыхивала дружная перестрелка, которую заглушали только завывающие сирены машин "скорой помощи", одни с нарисованным полумесяцем на бортах, другие с эмблемой "Щита Давида". В течение дня хирургические операционные работали в лихорадочном темпе и израсходовали большое количество антибиотиков, перевязочного материала, плазмы и запасов крови. Этот день запомнился также как День Большого грабежа. Некоторые жители арабских кварталов, которые оказались под контролем израильтян, свидетельствовали: сначала с утра появились какие-то жалкие люди, которые на ломаном арабском просили еды и воды. Однако уже в полдень предъявились персонажи другого рода, которые требовали продуктов уже в другом тоне. А если обнаруживалось какое-либо брошенное арабское владение или покинутая квартира, то они приступали к откровенному грабежу, вынося оттуда все, что представляло для них интерес.

Конечно, это был позор, но официальная "Хагана", занятая решением своих военных задач, не могла уделить этому должного внимания. Хуже, когда в грабеж включались диссидентские организации, причем их интересовали вещи посерьезнее, чем продукты или кухонная утварь. Так, к одному офицеру "Хаганы" прибежал взволнованный владелец арабского гаража и сказал, что некоторое время назад группа людей забрала у него сразу 180 новеньких автомобильных покрышек. В ответ на его протесты они заявили: "Это реквизиция" - и даже вручили ему расписку. Офицер посмотрел на листок бумаги с парой строчек на иврите и произнес: "К сожалению, ничем не смогу вам помочь. Это - "Иргун". Они же отличились и в другой ситуации. Обшаривая свои новые владения, группа "иргуновцев" наткнулась во дворе арабского госпиталя на целое стадо овец, которое директор больницы приберегал для своего персонала и пациентов "на самый черный день". Для оголодавших евреев эта находка представляла неоценимое сокровище. Не теряя времени даром, они сразу стали брать животных "на привязь", намереваясь тут же отогнать их на свои позиции. Но тут появился тот самый директор Хассиб Булос, который, возбужденно жестикулируя, стал доказывать, что овцы принадлежат в конечном итоге "Красному Кресту". В доказательство этому он настойчиво демонстрировал свою нарукавную повязку с изображением Креста. Язвительный "шеф" экспроприаторов быстро нашелся: "А что, твои бараны тоже имеют такие повязки?" Растерявшийся араб даже не знал, что и ответить, а "иргуновец" быстро закончил: "Ну, так значит, они остаются со мной". И баранов тут же погнали за еврейские линии.

...Араб Наим Халаби чувствовал себя более уверенно, чем другие. Свою квартиру он не покинул, а имевшийся у него новенький "виллис" зеленого цвета предусмотрительно поставил в гараж к другу, сняв с него карбюратор. И вдруг, к своему изумлению, он увидел, как его автомобиль благополучно проехал своим ходом мимо окон и скрылся за углом. На водительском месте сидел незнакомый человек. Не поверив своим глазам, Халаби бросился в гараж. Его опасения подтвердились - выяснилось, что какие-то неизвестные вскрыли гараж, поставили карбюратор на место и угнали машину...

...Также эти два дня 15 и 16 мая отмечены в истории как дни Победных Сводок. Арабские армии вошли в пределы Палестины. По радиоволнам зазвучали победные коммюнике и сводки. Правда, за отсутствием настоящих побед там упоминались изначально арабские занятые населенные пункты и объекты. Израильская пропаганда даже не трудилась официально опровергать эти сообщения...

Словно чтобы компенсировать свои явные провалы вне стен Старой крепости, арабы резко усилили свой нажим внутри - там, где их положение считалось наиболее выигрышным. Большую роль тут сыграл Фавзи Эль-Кутуб. На его "оружейном заводе", размещенном в бывших турецких банях недалеко от мечети Омара и могилы Абделя Кадера, было изготовлено 25 смертоносных зарядов. Все они были снабжены детонаторами и бикфордовыми шнурами, купленными в Дамаске на деньги Муфтия. В присутствии где-то трех десятков своих последователей Фавзи публично поклялся снести один за другим, все до единого дома иудеев в их квартале.