Казино «Фортуна» - Анастасия Валеева

Раздались короткие гудки. Милославская стояла на прежнем месте, лишившись на время способности двигаться и говорить.

– Трубку! Трубку дай! – крикнул Руденко, заставив ее очнуться.

Гадалка торопливо протянула ему телефон. Тот, от волнения не сразу попадая толстыми пальцами на нужные кнопки, набрал номер своего отдела. Руденко пригласил кого-то из своих коллег и велел все бросить и срочно разузнать хозяина номера, с которого сейчас звонили его подруге. Такой ход дела был уже заранее запланирован, поэтому ему не пришлось давать никаких дополнительных разъяснений.

Сотрудники отдела должны были действовать на этот счет оперативно, поскольку все уже для нужной операции было подготовлено. Все собрались в отделе еще на рассвете и многое уже обдумали. Поэтому Яна с Семеном Семенычем рассчитывали получить ответ на свой вопрос уже через несколько минут. Они молча сели друг против друга и, затаив дыхание, стали ожидать ответного звонка, хотя время уже перевалило за половину восьмого.

Приятели не разговаривали между собой, не смотрели по сторонам, в уме отсчитывая убегающие минуты. Оба курили, нервно стряхивая пепел на край хрустальной тарелки.

Вскоре раздалось ожидаемое пиликанье. У Яны была более быстрая реакция, и она первой схватила трубку.

– Алло, – механически произнесла она.

Руденко, забыв о приличиях, вырвал у нее телефон и тоже крикнул:

– Алло!

По гримасе, которая вскоре овладела его лицом, гадалка поняла, что не все гладко.

– Что? – нерешительно спросила она, когда Три Семерки окончил разговор.

– Звонили с таксофона. Задержать его удастся сейчас навряд ли, потому что разговор с ним был слишком короткий, и он наверняка уже спешит убраться с того места подальше.

– Ладно, – подбодрила приятеля Милославская, – не будем унывать! Нам некогда. Нельзя терять время!

Семен Семеныч поднял со стола свою фуражку, отряхнул ее по привычке, надел на голову, потуже затянул ремень и пошел вслед за удаляющейся Яной.

Гадалка и на этот раз взяла с собой Джемму. Ей она доверяла гораздо больше, чем обученным милицейским псам, которых, по словам Руденко, должны были привезти его коллеги.

Не зная, как скоро провернется намеченное дело, Милославская заперла дом и ворота на все имеющиеся замки, а любопытно выглядывающую из-за забора соседку попросила за жилищем присматривать. Та любила подобные поручения, и с радостной улыбкой закивала в ответ на Янины слова.

За воротами друзей ждал бессменный автомобиль Руденко.

«Слава богу, – удовлетворенно подумала Милославская, – не надо тащиться до дороги и ловить такси.» Она разместилась на переднем сиденье рядом с приятелем.

– Пристегнись, – попросил тот, глянув по-отечески.

Гадалка послушно последовала просьбе Руденко и чуть вытянула ноги, пытаясь найти положение поудобнее.

На заднем сиденье сидел один из сотрудников отдела, в котором работал Семен Семеныч. Он был значительно моложе Руденко и только начинал стажировку, а потому тот очень перед ним важничал и без конца упоминал в разговоре свои прошлые героические похождения, до которых, по намеку старшего, этому юнцу было еще очень далеко.

Парень по дороге к дому гадалки, видимо, устал от всей этой болтовни. Он сидел в машине с совершенно замученным видом. Сухо поздоровавшись с Милославской, он снова отвернулся к окну.

«Шестерка» Семена Семеныча привычно затарахтела, когда друзья тронулись с места. Их выхлопной трубы повалил черный густой дым. К счастью, по близости не было экологов, иначе бы они при виде этого устроили митинг и перекрыли несчастной троице дорогу.

Машина Руденко и впрямь была очень старой, повидавшей многое на своем веку. Три Семерки, как обычно, не гнал автомобиль во всю прыть, стараясь не подвергать его лишним «стрессам», так как их в «жизни» «шестерки» и без того хватало. Милиционер поехал вниз по ухабистой улице не спеша, старательно объезжая все кочки, хотя время уже поджимало.

Прочитав это упоминание в глазах Милославской, Три Семерки сказал:

– Сейчас вывернем на ровную дорогу, там упущенное и наверстаем.

Несмотря на то что машинешка иногда могла заглохнуть в самый неподходящий момент, Руденко очень ценил ее: все же лучше, чем на своих двоих или на казенном транспорте, которого вечно не хватало. А сравнение с общественным транспортом вообще было не в пользу последнего.

Яна тоже уважала эту старушку, поскольку она часто принимала самое непосредственное участие в ее расследовании и, при счастливом стечении обстоятельств, летала, как ласточка. Гадалке очень хотелось, чтобы автомобиль и на этот раз не подвел, и мысленно она молилась об удачном прибытии на место. Настроение у обоих друзей было торжественно-тревожное.

Многострадальная «шестерка» Руденко словно чувствовала это настроение, читая мысли своих пассажиров: во-первых, завелась сразу, во-вторых, безоговорочно подчинялась командам «рулевого». Ему не пришлось ругаться благим матом, как это иногда бывало, если старое авто вдруг «раскорячивалось» прямо посреди дороги. Проезжающие мимо автовладельцы презрительно оглядывались на стоящего в интересной позе у капота милиционера, и Семен Семеныч, конечно, чувствовал себя в такие моменты очень неловко.

Недолгие минуты пути показались гадалке мучительно длинными. Всю дорогу она сидела в напряжении, хотя Руденко пытался развеселить всех своими сто раз уже рассказанными анекдотами. Когда машина стала приближаться к вокзалу, это напряжение еще больше усилилось. Сердце подсказывало Милославской, что да, сегодня, точнее, вот-вот что-то решающее должно было произойти. Мысли Яны невольно обращали ее к недавнему гаданию, и картины расправы над преступниками всплывали в ее воображении.

Когда до нужного места оставалось всего один поворот, сердце гадалки забилось чаще. Она стала взволнованно вглядываться вдаль, пытаясь увидеть очертания знакомого здания.

Перекресток, еще один, и вот открылась взору во всей своей красе привокзальная площадь. Все тут было очень современно, за исключением памятника Кирову, которого очень любил местный птичий контингент и который вследствие этого выглядел не очень привлекательно.

Все остальное было полной противоположностью всеми забытой скульптуре. Пышным цветом алела на полукруглой клумбе герань, привлекали к себе прохожих свежевыкрашенные скамейки. Чистотой сверкали недавно побеленные бордюрчики.

Даже дорога, никудышная во всем городе, и та отличилась: тут была такая разметка, о какой боялись мечтать даже центральные улицы.

Напротив вокзала возвышалось недавно выстроенное здание гостиницы. Она возводилась по модному проекту и уже успела стать местной достопримечательностью. Весело играли неоновые огни на вывеске ресторана-казино. Кишели народом многочисленные мелкие магазинчики.

– Пирожки! Беляши! – наперебой кричали на обочине тротуара толстые торговки с красными лицами.

Периодически воздух прорезывал металлический голос диспетчера, объявляющего о прибытии-убытии поездов. Гремели на поворотах своими «рожками» разворачивающиеся троллейбусы. Вдоль вокзала сидели или спали на своих огромных тюках азиаты в полосатых халатах и их женщины в длинных цветастых платьях. Чумазые ребятишки бегали вокруг них, нет-нет приставая к прохожим.

Сам вокзал сверкал множеством тонированных стекол и огромной золоченой вывеской. Он был довольно большой, двухэтажный, с несколькими просторными залами ожидания, переговорным пунктом, кафе, парикмахерской, магазинами и рядом прочих помещений.

Камеры хранения находились в полуподвале. Там всегда было не слишком многолюдно, прохладно и сыро.

– Ну вот и приехали, – прокомментировал Руденко и заглушил двигатель.

На первый взгляд вокруг все было совершенно спокойно и, казалось, ничего особенного не должно было произойти. Но как только Яна спросила: «Нас здесь что, никто не ждет?», Три Семерки ответил:

– Кхе, значит, наши ребята хорошо работают, раз ты их не видишь. А должна бы уже… По лицу, по походочке…

Как оказалось, на привокзальной площади работало уже не менее десятка переодетых сотрудников. Кто-то из них сидел на скамейке, прикрывшись газетой, кто-то якобы увлеченно закидывал деньги в кабину игрового автомата, кто-то стоял на автобусной остановке, кто-то просто на входе в помещение вокзала. В общем, кто где – несли свою службу.

Узнав об этом, гадалка вздохнула с некоторым облегчением. Она почувствовала, что они с Семеном Семенычем не идут один на один с врагом. За их спиной – серьезная поддержка.

Яна отнюдь не страдала комплексом неполноценности и провернула уже не одну операцию без посторонней помощи. Но на этот раз особую пикантность ситуации придавал тот факт, что в одной из ячеек камеры хранения был заключен неизвестный предмет. В дни, когда страну и мир сотрясали теракты, такое положение дел являлось опасным. За словом «сюрприз» могло скрываться все, что угодно. И главное, оно угрожало не только ей, гадалке Яне Борисовне Милославской, но и абсолютно ни в чем не повинным людям. Как человек прекрасно это понимающий, Яна испытывала особое чувство ответственности.