Остров Колдунов - Ольга Белошицкая

несколько островитян, среди которых они узнали своего наставника. Их исчезновение было замечено, местонахождение — обнаружено гораздо быстрее, чем они рассчитывали. Почему? Или как? Ведь никто не видел, как они проходили через вуали…

Всю дорогу обратно никто из старейшин не задал им ни одного вопроса. На них не смотрели, а если и оглядывались, то ни осуждения, ни удивления не было в холодных серых глазах. Только усталость и озабоченность. Наставник молчал, сохраняя на лице отстраненное выражение. Страх, охвативший мальчишек, когда они увидели эти лица, разросся до размеров парализующего ужаса. Они возвращались не домой, глыба льда тронулась не вверх, откуда Тэйн и Кельхандар пришли, а вниз, потом — в сторону. В конце концов они оказались почти что у самой псевдоповерхности, которая сверху казалась хаотичным нагромождением полупрозрачных ледяных глыб, кое-где припорошенных голубоватым снежком. Дорога-пленка привела их прямо к одной из них, откуда начиналась узкая тропинка, огибающая наиболее крутые выступы этой хрустальной поверхности. Они шли следом за старейшинами, наставник замыкал цепочку. Когда Тэйн неожиданно оглянулся, желая в последний раз взглянуть на чудной мир, открывшийся его глазам, лицо наставника было несчастным и усталым. Какое-то время он не замечал, что Ройг смотрит на него, один раз он тяжело вздохнул и покачал головой, будто возражая самому себе, но потом, заметив взгляд ученика, снова натянул на физиономию прежнее бесстрастно-равнодушное выражение.

— Домой выкинут, божьей яичницей клянусь, — шепнул ему Кельхандар, когда они оказались перед аркой, затянутой розовой мерцающей паутинкой.

Его первого подтолкнули к хэльду, потом шагнули двое старейшин, затем — Тэйн, последним — наставник. Однако хэльд вывел их не в Наземный мир, а в какое-то помещение, сильно напомнившее ему купол служб крупного наземного святилища. По серебристому свету, берущемуся словно из воздуха, по светлым стенам без дверных или оконных проемов, по глянцево-блестящему полу он понял, что все еще находится на Острове. Не было ничего в этом странном, холодном до онемения зале, ничего, кроме шести хрустальных, гладких столбов, расположенных по кругу в самом его центре. Столбы напоминали хэльд, и Тэйн неожиданно успокоился, понимая, что возвращение на Теллар им пока что не грозит. Но что тогда? Наказание все равно должно последовать, ведь они все-таки нарушили одно из самых главных правил проживания теллариан на Острове. Самостоятельно путешествовать по Агваллару запрещалось. Это — закон. Но что же тогда их ожидает?

Старейшины и наставник отступили к стенам зала. Один из них жестом велел Кельхандару подойти к столбам и встать в круг. Тот послушно выполнил приказание, встал в центре, с любопытством оглядываясь, потом на несколько мгновений замер, лицо его выдало растерянность, потом замкнулось, он закрыл глаза, а когда открыл их, они казались сонными, словно его только что разбудили. Наставник велел ему стать рядом со старейшинами.

Тэйн был следующим. Там, в центре круга, он неожиданно почувствовал усталость и тяжесть, захотелось спать, но в какой-то момент резкая болезненная вспышка света полоснула по глазам, возникнув где-то внутри него самого, где-то в глубине сознания. И без того отяжелевшая голова ответила как колокол — тяжелым гулом. Веки поднялись с трудом, он с недоумением уставился на незнакомые физиономии старейшин, тупое и усталое лицо Кельха (что он здесь делает?) и странную ухмылку на лице наставника (облегчение? чему это он так обрадовался?). Тот сделал ему знак выйти из круга хрустальных гладких столбов (какой-то новый хэльд? он что, заснул на занятии и все прослушал? Вот досада…) и указал на едва заметную розовую паутинку внутри хорошо знакомой арки хэльда Дверь. Кельхандар неохотно поплелся следом…

Сон-воспоминание оборвался, как и всегда, резко и неожиданно, но Тэйн, открыв глаза, убедился, что вокруг все еще темно, а сквозь щели ставен проникает тусклый серый свет — ночное солнце село, дневное — еще не взошло. Он повернулся и снова попытался уснуть, так, чтобы увидеть, что произошло дальше, однако странное воспоминание, явившееся с неожиданной ясностью, не давало ему покоя. Значит, он видел настоящий Агваллар…Конечно же, островитяне заставили его и Кельхандара забыть об этой дерзкой вылазке, выборочно заблокировали память с помощью специального хэльда.

Сны-воспоминания об Острове приходили далеко не каждую ночь. Они возникали неожиданно, ярко и живо, и мало напоминали обычные сны с их нечеткостью картин и абсурдностью действий. Больше всего они были похожи на кусочки вновь проживаемой жизни.

Он закрыл глаза и сосредоточился, вызывая в памяти образы Острова. Свет Илбара, как же там красиво! Красота необычная, чуждая глазу, но все-таки… Как хотелось бы попасть на Остров сейчас, посмотреть все своими глазами, пропустить через зрелое сознание, познакомиться и пообщаться с нормальными агвалларцами, не жрецами. Он закрыл глаза, вспомнил пузыри-гроздья, пленочные дорожки, слои облачной материи. Представил себя шагнувшим на подвижную глыбу, которая, повинуясь его движениям, заскользила межу пузырями… Воображаемая картинка сдвинулась, стала реально осязаемой, перед мысленным взглядом мелькнули белесые слои материи… Пристань-площадка перед гроздью пузырей — что-то или кто-то в голове шепнул слово «ракан», — он спрыгнул на неподвижную поверхность и шагнул вперед, через вуальку входа, но очутился не внутри пузыря, а в чьей-то комнате. Приглушенный свет стен, изящная мебель, так похожая на земную и… лицо. Огромные темно-синие глаза, окруженные такими густыми темно-серебрянными ресницами, что, казалось, веки падают под их тяжестью. Через несколько мгновений они отдалились, эти глаза, возникли тяжелые темно-серебряные локоны, в которых запутались маленькие изящные паучки, на лапках которых радужно сверкнули крохотные самоцветы. Паучки у висков выразительного женского лица нервно шевельнули лапками, и тонкие белые руки вскинулись к ним, прикрыв ладонями. Волнение и боль отразились на этом лице, в глазах промелькнуло что-то странное, тепло-сочувствие-сострадание, потом тяжелые веки медленно опустились, узкие ладони сжались, вынимая паучков из волос и… видение пропало, оставив после себя черный провал, перешедший постепенно в череду вялых ничего не значащих сонных образов…

17. Безумный город

(Сезон Холода. Майр, Карра)

Ройг осторожно обошел подмерзшую к вечеру лужу и уже привычно бросил взгляд через плечо, быстро и цепко оглядывая улицу. Два поддатых парня в форме городской стражи только что свернули в соседний переулок, юная парочка с горящими глазами интересовалась не случайными прохожими, а укромными уголками, стайка мальчишек со свистом и гиканьем пронеслась вперед по улице, разбрызгивая еще не до конца промерзшую грязь. С неба сыпался редкий колючий снег, и только благодаря ему грязные улицы