Возродившие будущее - Стэнк Константин

На полу бесформенной кучей валялись жалкие ошметки таких же только уже лопнувших пузырей, Пузырь, по-видимому, боялся лопнуть, поэтому и таращился с ужасом на урода, а тот старательно дул, получая от этого удовольствие.

– «Пузырь в шоке», – сходу придумал режиссер название картине.

На следующей картине перед телекамерой, освещенный множеством прожекторов, сидел человек держа в руках, какую-то строгую куклу и старательно ставил ее на голову. Целый ряд стоящих вкривь и вкось таких перевернутых с ног на голову, кукол, виден на заднем плане, рядом, стоит коробка, из которой торчат головы таких же строгих кукол. На коробке надпись «Мировая история».

По лицу человека было видно, что он внимательно прислушивается, к его ушам спускались откуда-то сверху два рупора, возле уха у правого рупора надпись «Подсказки с Запада», на другом, «Руководящие указания» Внутри человека сладко спала выведенная контуром совесть.

Режиссер призадумался, силясь дать название картине, – «Выкрутасы истории», – помог ему дед.

– «Перевернидзе толкует историю», – рабочее название, – добавил дед.

– А может быть «Перевертыши истории при спящей совести» – будет лучше? – Придумал, наконец, режиссер.

– Осмотрев болото социализма и влезающего на ГКЧпуковский пенек человека, режиссер бур-кнув: – «Согласен» прошел дальше.

– Согласился он и с изображением величественно-виноватого кота, но задержался перед этой картиной.

– «Геростат нашего времени» – рабочее название кар-тины, дополнил Крамола имеющееся название.

– Если ты имеешь в виду Геростата, который в древней Греции сжег храм Артемиды, считавшийся одним из 7 чудес света, ради того что бы прославиться, то согласен – спокойно признался режиссер, которого, эта игра воображений уже захватила, и он был полностью на стороне Крамолы.

Следующую картину режиссер рассматривал долго и подробно.

На картине все то же болото, Геростат, изогнушись на своем пеньке, разливает по рюмкам содержимое «драгоцен-ной» бутылки. Теперь стал виден обладатель рыжеволосой головы, который держит, в руках картонную коробку с тор-чащими из нее пачками долларов, надпись на коробке «Xerox», вокруг ГКЧПуковского пенька вымощен наскоро огромный помост, На помосте какие-то очень прилично одетые люди отчаянно мутузят друг друга, наставляя синяки, шишки и кровоподтеки. «Шоу творческой интеллигенции», растянут над ними плакат-реклама. Рядом полуголые девицы с транспарантом «Да здравствует попса» и микрофонами, сталкивают в болото скромную певицу с плакатом «Патриотическая песня», не забывая при этом отчаянно драть друг другу волосы. Вокруг всего этого, из болота торчат тоненькие былинки, обдепленные народом, Народ с на-ивными детскими глазами удивленно следит за происходящим. Каждая былинка подписана «Совесть», «Порядочность», «Честность», «Патриотизм», «Благородство».

На переднем плане корявая избушка с вывеской «Гнусавый прищепочник» из двери избушки высунулся человек с огромной прищепкой на носу, он старательно мечет в народ видиокассеты, стараясь сбить его с былинок.

Все болото закрыто от народа, огромным полупрозрачным занавесом. К занавесу привязаны веревки, люди с бугров еще больше ослюнявившись и бросив бинокли – тянут за веревки – открывают занавес. Мимо них из-за бугра спешит бес-конечная вереница людей с клетчатыми сумками – торопятся на представление.

Господин с бугра под звездно – полосатым флагом, кричит другому, – «Не ожидал такого шоу!»

– Картина называется «Явление демократии народу» – объявил крамольный дед.

– Я бы назвал «Дубль два» – предложил режиссер. – Да наворотили дел, – задумчиво проворчал он и отправился вслед за остальными.

Крамола-дед пригласил гостей к столу.

Да, дед, как прибыли мы в твой город, так с тех пор и не видели ни чая ни кофе, из-за вашей санитарной службы, – укоризненно проворчал генерал.

– Не знаю, будете ли вы пить это порождение бизнеса, три «камаза», этой гадости приволокли к нам с трудом выпроводили их? – сказал дед улыбаясь и выставил на стол коробку с чаем. Коробка была красочно разукрашена прекрасными пейзажами и дивными цветами.

Вдруг режиссер громко захохотал, едва не свалившись под стол:

– Почитайте что там написано, – выдавил он сквозь слезы.

Рассмотрели внимательно коробку.

ЧАЙ ЧОРНЫЙ САМАШЭЧЕ-КРЭПКЫЙ БЫЗНЭС КЛАСА. LIPTON.

Такого хохота, громкого и продолжительного город еще не слышал.

– Я, лучше, угощу вас нашим степным чаем, какой пьют наши горожане, – выдавил, наконец, дед, тоже зараженный общим весельем.

– Откуда, это у тебя дед? – немного успокоившись спросил председатель комиссии, указывая на коробку.

– Крутые бизнесмены привезли, откуда же еще.

Вскоре, дед притащил несколько бумажных пакетов и самовар.

Недолго поколдовав над заварником и принеся берестяной туесок с медом и несколько лимонов, дед вскоре угощал гостей, таким замечательным чаем, что они только диву дивились, откуда, мол, такой сказочно-замечательный напиток? Дед спокойно объяснил, что еще в старину казаки пили такой чай, и всем желающим предложил насладиться ароматом степных трав из бумажных пакетов.

Добившись желаемого эффекта, дед объяснил подробно, в какое время года и при какой погоде нужно собирать в степи иван-чай, чебрец, и сколько добавлять при заварке мяты. Расстались гости с хозяином далеко за полночь, все высказывали, деду, восхищение городом, прекрасными жителями, хвалили деда за его мудрое руководство городом.

Утром, режиссер, едва прснувшись и вспомнив вчерашний прекрасно проведенный вечер, испытал непреодолимое желание отправиться к симпатичному, любому его сердцу деду, не хотелось уезжать.

Он то и приехал в этот город, ради Крамолы, задумав снять о нем фильм, За режиссером увязался правозащитник. Благополучно миновав двух охранников в доспехах воинов древне – римского войска, гости вошли в дом. В конце им-провизированной картинной галереи режиссер увидел стройного юношу в черной, красиво подогнанной одежде. Юноша вывешивал на стену еще одну картину. Рядом задрав голову, стоял, наблюдая за его работой, огромныхразмеров попугай, так, по крайней мере, показалось режиссеру с первого взгляда. Гости подошли ближе.

Юноша повернулся к гостям, приветливо улыбнулся и коротко представился:-Крамола-внук… – Майкл ХомутДи, – представился вдруг и попугай, – дизайнэр из амэрики, – добавил он с сильным английским акцентом. Режиссер оглядел нежданного посетителя. Попугайский вид ему придавала, красочно-яркая разодетость. На нем были зеленые брюки, хотя ни брюками, ни просто штанами, это произведение великого дизайнерского исскуства назвать было трудно, скорее это были модернизированные хальвари.