Десять баллов с острова Наварон - Алистер Маклин

Дженсен кивнул на бумаги, зажатые в руке майора, и без лишних предисловий спросил:

- Это мне?

Майор поначалу растерялся, обескураженный таким приемом, затем кивнул в ответ. Дженсен молча взял пакет, вернулся в "джип", на свое место, включил фонарик и принялся пристально изучать бумаги. Повернувшись в своем кресле, он обратился к радисту, сидящему рядом с генералом:

- Маршрут полета прежний. Цель та же. Передайте немедленно на базу.

Радист надел наушники.

В пятидесяти милях к юго-востоку в местечке Фоя строения и взлетные полосы базы тяжелых бомбардировщиков королевских ВВС вибрировали от гула работающих самолетных двигателей: на западном конце основной взлетной полосы выстроились несколько эскадрилий тяжелых бомбардировщиков "Ланкастер", ожидающих сигнала к взлету. Сигнал не заставил себя долго ждать. Неподалеку от взлетной полосы остановился "джип", похожий на тот, в котором сидел в Термоли Дженсен. На заднем сиденье радист в наушниках колдовал над рацией. Наконец, он оторвался от нее и отчеканил:

- Инструкции прежние. Немедленно. Немедленно. Немедленно.

- Инструкции прежние, - повторил капитан на переднем сиденье. Немедленно. - Он достал деревянный ящик, вынул три ракетницы и выстрелил из каждой по очереди. Сверкающие вспышки - зеленая, красная и снова зеленая - прочертили в небе цветные дуги и растаяли у земли. Гром в конце взлетного поля усилился, и первый "Ланкастер" пришел в движение. Через несколько минут от земли оторвался последний и стал подниматься в черное враждебное небо Адриатики.

- Я абсолютно уверен, что они прекрасно знают свое дело, доверительно сообщил Дженсен генералу, удобно устроившемуся на заднем сиденье, - Наши друзья из Фои уже в пути.

- Прекрасно знают свое дело... - повторил генерал. - Может быть. Не знаю. Зато я точно знаю, что эти проклятые немецкие и австрийские дивизии все еще не покинули своих позиций на линии Густава. Час наступления на этой линии пробьет... - он посмотрел на часы, - ровно через тридцать часов.

- Времени достаточно, - уверенно заявил Дженсен.

- Хотелось бы и мне в это верить.

Дженсен бодро улыбнулся в ответ и повернулся в своем кресле. Как только он это сделал, улыбка сползла с его лица, а пальцы принялись выбивать нервную барабанную дробь по обтянутому кожей сиденью.

К тому времени, когда Дрошный и Нойфельд со своими людьми примчались на лошадях к лагерю, луна опять выползла из-за тучи. Пар, поднимавшийся от вздымающихся боков лошадей, сверкал мелкими блестками в лунном свете. Нойфельд соскочил с лошади и повернулся к сержанту Баеру.

- Сколько лошадей осталось в конюшнях?

- Двадцать или около этого.

- Быстро. Сколько людей, столько и лошадей. Седлайте!

Нойфельд махнул Дрошному, и они вместе побежали к радиорубке. Дверь, как ни странно, в эту холодную ночь была широко распахнута. Еще не добежав до двери, Нойфельд прокричал:

- Связь с Неретвинским мостом, немедленно. Сообщите генералу Циммерману...

У входа он остановился как вкопанный. Дрошный встал рядом. Второй раз за эту ночь лица обоих вытянулись от полученного потрясения. Всего одна лампа освещала комнату, но и этого было достаточно. Двое людей лежали на полу в причудливо изогнутых позах, один на другом. Оба были мертвы. Рядом с ними валялся вдрызг разломанный передатчик. Нойфельд долго смотрел на эту картину, не веря своим глазам, потом повернулся к Дрошному.

- Верзила, - тихо произнес он. - Это его работа.

- Точно, - согласился Дрошный и зловеще оскалился. - Помните, что вы мне обещали, гауптман Нойфельд? Верзила - мой.

- Вы получите его. Пошли. Мы еще можем их догнать. Оба повернулись и побежали обратно. Сержант Баер и солдаты уже седлали лошадей.

- Только автоматы, - прокричал Нойфельд. - Никаких винтовок. Сегодня придется поработать. Да, сержант Баер!

- Слушаю, гауптман Нойфельд.

- Сообщите людям, что мы не будем брать пленных.

Лошадей группы Меллори почти не было видно от пара, поднимавшегося от их разгоряченных тел. Нетвердый шаг, который даже нельзя было назвать рысью, выдавал беспредельную усталость. Меллори взглянул на Андреа. Тот кивнул в ответ:

- Согласен. Пешком мы скорее доберемся.

- Наверное, я старею. - Меллори на минуту задумался. - Плохо соображаю сегодня.

- Не понимаю.

- Лошади. У Нойфельда и его людей будут свежие лошади из конюшен. Нам надо было убить их или хотя бы увести.

- Возраст тут ни при чем. Сказывается недосыпание. Мне это тоже не приходило в голову. Человек не в состоянии все предусмотреть.

Андреа остановил лошадь и хотел сойти, когда что-то привлекло его внимание на склоне, внизу. Он окликнул Меллори. Через минуту они подъехали к узкоколейке, столь типичной для центральной Югославии. Колея, которая представилась их взору, заросшая и достаточно ржавая на вид, все же еще могла быть использована по назначению. Это была та самая колея, которая попалась им на глаза, когда они обследовали зеленые воды Неретвинского водохранилища по пути из лагеря майора Брозника. Но сейчас Меллори и Миллер одновременно заметили помимо самой колеи еще небольшую запасную ветку, ведущую в сторону, а на ней небольшой паровозик. Этот старинный механизм был весь покрыт ржавчиной и, казалось, не трогался со своей стоянки с самого начала войны. По всей вероятности, так оно и было.

Меллори достал крупномасштабную карту и посветил на нее фонарем.

- Нет сомнений, это та самая колея, которую мы видели сегодня утром. Она идет вдоль Неретвы и миль через пять сворачивает к югу. - Он помолчал и задумчиво произнес: - Хотел бы я знать, можно ли сдвинуть эту штуку с места.

- Что? - Миллер посмотрел на него с ужасом. - Паровоз развалится на части, стоит лишь до него дотронуться. Он проржавел насквозь. Да еще и дорога под уклон. - Миллер бросил тоскливый взгляд вниз со склона. Какая, по-твоему, у нас будет скорость, когда мы налетим в конце пути на одну из этих чудовищных сосен?

- Лошади выдохлись, - мягко заметил Меллори, - а я хорошо знаю твою нелюбовь к пешим прогулкам. Миллер посмотрел на паровоз с отвращением:

- Ну, можно придумать что-нибудь другое.

- Тише! - Андреа напрягся и вытянул шею, - Они идут. Я слышу их шаги.

- Уберите подпорки из-под передних колес! - быстро сказал Миллер. Он побежал вперед и несколькими сильными и меткими ударами, которые привели в полную негодность носки его ботинок, выбил из-под колеса треугольный костыль, прикрепленный цепью к паровозу. Рейнольдс не менее энергично выбил второй.

Все вместе, даже Мария и Петар, изо всех сил толкали паровоз сзади. Ни с места. Они отчаянно пытались снова и снова. Тщетно! Колеса паровоза не сдвинулись ни на сантиметр. Тогда высказал свое предположение Гроувс:

- Сэр, на таком уклоне паровоз могли оставить на тормозах.

- О, господи! - воскликнул Меллори с досадой. - Андреа, быстро. Отпусти тормозной рычаг. Андреа бросился к подножке:

- Здесь этих чертовых рычагов не меньше дюжины, - послышался его жалобный голос.

- Тогда отпусти всю дюжину этих чертовых рычагов. - Меллори с беспокойством поглядывал на колею. Может быть, Андреа действительно слышал шаги, а может быть, и нет. Пока, во всяком случае, никого не было видно. Но он хорошо понимал, что Нойфельд и Дрошный, которые выбрались из блокгауза через несколько минут после их ухода и знали все тропинки в лесу гораздо лучше их, могли находиться где-нибудь поблизости.

Со стороны паровоза послышался немыслимый металлический скрежет, а за ним голос Андреа:

- Готово!

- Толкайте, - приказал Меллори.

Опять раздался скрежет, на этот раз уже от колес, и паровоз сдвинулся с места, да так легко, что они, не удержавшись на ногах от неожиданности, попадали на землю. Но тут же вскочили и побежали догонять паровоз, который стал резво набирать скорость. Андреа протянул руку Марии и Петару, потом помог забраться остальным. Гроувс был последним и уже заносил ногу на ступеньку, как вдруг повернулся и побежал назад к лошадям, отвязал притороченные к стременам веревки, перебросил их через плечо и бросился догонять паровоз. Меллори протянул ему руку и помог вскочить на подножку.

- Сегодня не мой день, - печально произнес Меллори. - Вернее, вечер. Сначала я забыл, что у Баера могут быть дубликаты ключей. Потом про лошадей, потом про тормоза, теперь не подумал о веревках. Интересно, что еще я забуду?

- Может быть, о Нойфельде и Дрошном, - послышался бесстрастный голос Рейнольдса.

- А что с ними?

Рейнольдс показал стволом "шмайссера" назад, на рельсы:

- Разрешите стрелять, сэр?

Меллори оглянулся. Нойфельд, Дрошный и группа солдат-всадников появились из леса на расстоянии не более ста ярдов от паровоза.

- Разрешаю открыть огонь, - спокойно согласился Меллори. - Остальным лечь, - Он отстегнул и поднял свой "шмайссер" как раз в тот момент, когда Рейнольдс нажал на спусковой крючок своего. Секунд пять вся тесная кабина паровозика сотрясалась от грохота, производимого двумя автоматами. По знаку Меллори стрельба прекратилась. Исчезла мишень, по которой можно было бы стрелять. Нойфельд и его люди сначала пытались стрелять в ответ, но скоро поняли, что, балансируя в седлах лошадей, они находятся в гораздо менее выгодном положении, чем их противники, которые удобно устроились на своем устойчивом железном коне. А поняв это, они повернули лошадей и скрылись в лесу по другую сторону колеи. Но не все успели это сделать. Двое солдат лежали лицом вниз на снегу, в то время как их лошади продолжали бежать за паровозом. Миллер поднялся, огляделся и тронул Меллори за плечо: