Не люби красивого - Марина Серова

«Да», — еле слышно прошептала Ирина, но матадор услышал ее ответ. Он приложил правую руку, в которой у него была шляпа, к сердцу, слегка поклонился Ирине и бросил шляпу через плечо. Так делают все тореро, чтобы узнать исход боя. Шляпа упала дном вверх. Это было плохим предзнаменованием. Но Спартак не стал переворачивать ее, как на его месте сделал бы любой тореро, чтобы обмануть судьбу.

Бык, который достался Спартаку, был достойным соперником. Несмотря на кровь, которая струйкой стекала из ран на холке, он был еще полон сил и с яростью отвечал на все выпады матадора. Спартак же, выбрасывая мулету, чтобы еще больше разозлить быка, буквально играл со смертью, время от времени застывая в красивой позе в нескольких сантиметрах от разъяренного животного.

По правилам последняя терция длится не более десяти минут, но она показалась Ирине вечностью. Но вот публика замерла — матадор повернулся к быку лицом, чтобы нанести последний решающий удар. Для этого он выбрал самый древний и самый опасный способ. В ожидании очередной атаки быка, который был еще достаточно силен, Спартак встал так, чтобы правый рог быка целился ему прямо в грудь. Его левая рука, в которой он держал мулету, была чуть согнута, а правая — со шпагой — приставлена к груди, локоть поднят на высоту плеча. И в этой позе он встретил быка, который, обезумев от боли, сделал последнюю попытку растерзать своего соперника. Шпага Спартака вошла точно между первым и вторым ребром и пронзила сердце животного. Бык упал, но, умирая, он вонзил рог в тело матадора.

На арену выбежали люди. Вопреки правилам бандерильеро не добил агонизирующего быка, а вместе с другими кинулся к Спартаку. Матадор лежал на песке без признаков жизни, из глубокой раны у него на груди бежала алая струйка крови. Ирина не могла больше оставаться на месте и выбежала на арену. Никто ее не остановил, наоборот, толпа, окружавшая матадора, расступилась, давая ей возможность приблизиться к Спартаку. Ирина опустилась на колени, склонилась к распростертому матадору и приподняла его голову. «Спартак, вставай. Я здесь. Я помогу тебе. Мы уедем далеко отсюда, и ты никогда не будешь убивать. Слышишь? Никогда!» — шептала она ему, глотая слезы. И, как в первый раз, он услышал ее, открыл глаза и одними губами сказал: «Спасибо».

Глава 41

Вот так состоялось знакомство Ирины с ее будущим мужем, рыцарем света (так в Испании называют тореро), известным матадором Спартаком. («Еще один рыцарь и еще один красавец», — я не могла воздержаться от комментария, читая эти строки.) Имя «Спартак» был его псевдонимом, под которым он выходил на арену. На самом же деле его звали Филипп. И принадлежал он к одной из самых древних фамилий Франции — де Пейнов. Отец, когда узнал о том, что сын увлекся корридой и захотел стать профессиональным тореро, отвернулся от него. Но, прежде чем выгнать его из дома, попросил, чтобы тот не позорил семью и взял себе другое имя.

Рана у Филиппа оказалась очень тяжелой. Поэтому процесс выздоровления затянулся на долгие шесть месяцев, но это были самые счастливые месяцы в жизни Ирины. Она написала родителям, что нашла в Ниме работу и пока будет жить у Арлетт, и все свое свободное время проводила с Филиппом. Чем больше она узнавала его, тем сильнее привязывалась к нему. Оказалось, что Филипп очень хорошо разбирается в живописи и занимается коллекционированием произведений искусства. Когда Филиппу разрешили покинуть больницу, он предложил Ирине поехать в Кассис, где у него был собственный замок. Предложение обрадовало и в то же время удивило Ирину — столько лет она любовалась замком издали, мысленно рисовала его интерьеры, представляла себя в роли его хозяйки, стоящей у подножия парадной лестницы и принимающей гостей. И вот теперь ее мечта близка к осуществлению.

В тот же день, когда Филиппа выписали из больницы, он сделал Ирине предложение, и через несколько дней тихо, без лишней помпы они расписались в мэрии Нима. А спустя две недели молодые приехали в Кассис. Так что в замок Ирина вошла, как и мечтала, полновластной хозяйкой.

Через год, когда родители и младшая сестра Ирины приехали на отдых в Кассис, Филипп настоял на том, чтобы они остановились в замке. Александр быстро нашел с зятем общий язык. Они любили сидеть в саду за стаканчиком красного вина и разговаривать, пока женщины купались в море. Наталья, которой брак дочери казался несколько скоропалительным, поначалу с большой настороженностью относилась к Филиппу, но и она сдалась, увидев, как он любит Ирину. И только Елена до самого последнего дня в Кассисе еле сдерживала приступы плохого настроения. Причиной тому была зависть, которая буквально душила ее. Привыкшая к тому, что в центре их маленькой семьи всегда была она, Елена никак не могла смириться с тем вниманием, которое родители теперь уделяли Ирине и ее мужу. Ирина, видя плохое настроение сестры, пыталась развеселить ее, дарила ей подарки. Но, получая в подарок красивое платье или украшение, Елена злилась еще больше. Такое поведение сестры сначала расстраивало Ирину, но потом она отнесла его на счет переходного возраста и успокоилась.

После отъезда родителей жизнь вошла в свое обычное русло — в ней были утренние купания, долгие пешие прогулки и тихие семейные вечера. Филипп никогда не говорил с Ириной о корриде, а Ирина никогда не задавала вопросов. Хотя временами она еле сдерживалась, чтобы не спросить у мужа, о какой помощи говорил он, обращаясь к ней в тот памятный день на арене Нима.

Однажды в конце апреля Ирина поехала в Париж навестить родителей. Со дня свадьбы она расставалась с мужем впервые, поэтому долго не могла решиться на эту поездку. Филипп как мог успокаивал ее, но Ирина все оттягивала дату отъезда, придумывая различные поводы, чтобы остаться. В конце концов Филипп сам купил ей билет и посадил в Марселе на поезд. Глядя на мужа через окно вагона, Ирина вдруг почувствовала приближающуюся беду, но тотчас отогнала мысли о ней, не давая им возможности засесть у нее в голове.

В Париже, несмотря на радость встречи с родителями и сестрой, Ирину не покидало это ощущение надвигающегося несчастья. Через три дня, извинившись перед родными, она вернулась в Кассис. В Марселе ее никто не встретил, потому что, собираясь наспех, она забыла дать Филиппу телеграмму. В Кассис она приехала поздно вечером. На первом этаже замка горел свет, но мужа там не было. Не было его и в спальне на втором этаже. Ирина выбежала в сад и там, на скамье, с которой открывался вид на море, она нашла Филиппа. Он сидел, крепко обхватив себя руками. Его била дрожь. «Филипп», — окликнула его Ирина. Он вздрогнул и обернулся. Ирина отпрянула — тот человек, которого она увидела перед собой, лишь отдаленно напоминал ее мужа. Его бледное лицо, на котором полыхали безумные глаза, было искажено гримасой боли и ярости. Не разжимая рук, он, еле сдерживая свою ярость, произнес: «Ирина, помоги мне». Эти слова вернули Ирину к действительности: перед ней был ее муж, который просил о помощи.

Она обняла его, крепко прижала к себе и начала говорить первые пришедшие на ум слова, как мать, успокаивающая ребенка, которому приснился дурной сон. Она не помнила, сколько они просидели так, обнявшись. Она все говорила и говорила, боясь остановиться и вновь увидеть чужое лицо Филиппа. Через некоторое время Ирина почувствовала, что тело мужа расслабилось, и как тогда в Ниме, она услышала, вернее, почувствовала произнесенное одними губами: «Спасибо».

Ирина помогла мужу добраться до дома. Там она уложила его в постель и дождалась, когда он уснул. И только после этого дала волю чувствам. Ирина плакала от жалости к своему мужу, такому сильному, умному и красивому, но такому бессильному перед лицом страшного недуга. Теперь ей стал понятен смысл обращенной к ней просьбы.

Глава 42

Филипп проспал до вечера следующего дня. Когда он проснулся, то увидел Ирину, которая все это время не отходила от его постели. Он попытался что-то сказать ей, но она положила указательный палец на его губы и произнесла: «Филипп, ты еще слишком слаб. Поговорим позже».

Разговор состоялся через неделю, когда Филипп полностью оправился. Супруги сидели на той самой скамье, на которой Ирина нашла мужа, и смотрели на море. Дул мистраль, было холодно, но уходить им не хотелось.

— Ирина, я, наверное, поступил нечестно, женившись на тебе. Но когда я увидел тебя, мне показалось, что ты именно та женщина, которая поможет мне справиться с проклятием, которое мой предок навлек на нашу семью.

И он рассказал жене семейную легенду о голове, которая приносила де Пейнам богатство и удачу, но взамен вселяла в них непреодолимое желание убивать.

— Филипп, а ты видел эту голову? — спросила Ирина, пораженная услышанным.

— Да, когда мне исполнилось четырнадцать лет, отец рассказал мне легенду и показал голову, которая хранится в ларце с надписью «абуфихамет». Тогда я не поверил ему, но через год я стал замечать за собой странные вещи. Глядя на собак, которые жили у нас дома, я вдруг стал испытывать желание убить их, и не просто убить, а разорвать на мелкие кусочки, чтобы насладиться запахом крови и почувствовать ее на своих руках.