Плата за любовь - Светлана Беллас

Обращаясь к Венедикту, — Давайте будем делать вид, что мы их в упор не видим, да и не слышим. Вы помните?..

На этом Венедикт ее оборвал, — Нет, не помню, я тогда в школу ходил. Дама, немного смутившись, тихо прошептала, — Но все-таки, помните. Надо быть выше этой невоспитанной, безнравственной молодежи. Надавливая, продолжала, — В наше время любовь была бесплатной! В голове даже не возникало страха: Сколько она стоит? Знакомились — легко и просто, по зову сердца. Венедикт, отстранив бульон в сторонку, встав, стал откланиваться, — Извините, Алла Аркадьевна, мне не хватит на Вас — сердца. Дотрагиваясь до груди рукой, добавил, — Жжет и колит. Так и до инфаркта не далеко. Пардон! Мне бы к молодежи поближе!

Венедикт поспешил к нашему столику, подойдя, галантно представился, попросив разрешения присоединиться к нам, тут, же сел, стал засыпать анекдотами, мы смеялись, пугая всех сидящих свой беззаботностью. Нам было хорошо в нашей столь узкой компании.

Встав, он через пару минут вернулся с огромной пиццей. Мы довольные переглянулись. Он, расставив порции на столике, заискивающе переспросил, — Моих дам устраивает такой расклад?

Мы молча кивнули. Нашей веселой компанией, пицца была уничтожена за пару минут. Глядя на нас, Венедикт, произнес, — Да! Аппетит, надо сказать! Отменный! Чтобы вас прокормить? Денег не хватит! Светка вставила, — Ничего, прокормим себя и вас!

Мы с ней переглянулись, озорно крикнули, — Самодостаточные! Работящие! Отчего тот, явно сконфузился. Тут, же встали и пошли на выход, нас провожали десятки глаз, слышно было, как Макс выкрикнул, — Самодостаточные они?! А приехали мужиков снимать! Уже и трахнуться успели в одночасье, не пропустили свое. К его выкрику присоединилась, вездесущая Алла Аркадьевна, — Хамки! Своих нет мужиков, так цепляются до чужих! «Плечевые!» Это было так резко сказано, что все сидящие в зале посмотрели в ее сторону. Так как термин «Плечевая» был на сленге в 90-х. И каждый наверняка подумал: Может, сама такой была?! Это сконфузило даму, пожимая плечами, та старалась выйти из столь натянутой ситуации, сказав, — Но это так к слову! Кино видела о таких.

Направляя наше внимание на нас, тыча вилкой в след нам. Светка оглянувшись, загорланила, — Свободу Венедикту! Тут, же вспрыснув, сделала ножкой «фи», продолжая идти под руку с Венедиктом.

Даже, взбалмошная девица Макса, что рылась вилкой в салате, передернув плечиками, вслух произнесла, — Максик, куда мы с тобой попали? Село и люди! На что, Алла Аркадьевна, прошипела, — Да, уж, не в Голливуде! Это спровоцировало Макса. Тот, сорвавшись с места, кинулся в ее сторону. Девица удерживала его за брючину, ласково, кошачьим голосом мяукнув, — Дорогой, не стоит, не заводись! На всех энергии не хватит, оставь на ночь со мной.

Инночка, наша опекунша, встав из-за стола, громко всем сказала, Господа! Не ссориться в общественном месте! Вам здесь жить! Давайте учиться дружить! Все остальные захлопали в ладоши, выкрикивая, _ Вот именно! Давайте дружить! Все пьем компот, сок, на брудершафт. Послышалось чоканье стаканов. На этом мы вышли из стен столовой. Время, проводимое в пансионате, было утомительным, я ждала встреч с Львом, но он не появлялся. Я сходила с ума, дожидаясь ночи, чтобы приоткрыв окно, стоять в ожидании встречи.

Светка гуляла напропалую, появлялась только под утро и не как не могла под дверьми расстаться с Венедиктом. Войдя в номер мягкой, неслышной походкой, тут, же падала, как правила, простонав от удовольствия, — Отпад! Я в улёте!.. Я счастливая женщина! И где-то через пять, десять минут, уже было слышно ее посапывание, что меня, как никогда стало бесить. Я затыкала уши, прятала голову под подушку, но ее сап все-таки меня доставал. Выпив снотворное, старалась уснуть.

Эта никчёмная волокита, снование по территории пансионата, вежливое знакомство с теми, кто тебе был до чертиков противен. И эти лица! Алла Аркадьевна, борющаяся за Венедикта.

Эта парочка, Макс со своей девулей, изображающие «асисяй», хотя там им и не пахло, та была просто содержанкой дяденьки с набитым кошельком, не более того.

Я просто чахла в застенках пансионата. Единственная, кто поддерживала нормы проживания нашей тесной общины, так это была Инночка и директор пансионата. Кажется в этом, они были едины. Со стороны уже можно было заметить, что они друг другом дорожат, такое приобретение для обоих, похоже, на любовь.

Они старались сплотить группу, подключая всех к культурной программе, помогая в организации, проведения досуга.

Однако многим со стороны, они казались ни много, ни мало, как кошка с собакой. Его бесило, что Инна сильная в условиях — расхолаживания, а он — слабак, только и может брюзжать от недовольства, да ссылаться на нехватку средств. Тем не менее, противостояния притягивали две противоположности, в тайне каждый искал встреч друг с другом, тет-а-тет.

Единственное, что радовало, так это то, что из-за отсутствия выпивки, наконец-то, пришёл в себя Венедикт, и органично вписался в процесс выживания в этой серой среде, правда не без влияния Светки, что его муштровала, будь-будь. Не зря, же она «Сержант в юбке». Это она умела делать, мёдом не корми! Дай, только покомандовать. Но меня это радовало, так как не часто приставала ко мне со своими назойливыми вопросами.

Я зачастую отмахивалась от её и его идей, старалась отнекиваться, ссылаясь на головную боль.

В Венедикте, как не в ком отмечалась — мужская хватка, ответственность, правда со стороны была смешна и наивна, скорее ребячество, у него на все случаи были крылатые философские афоризмы, как например, по поводу проживания, уживания в неоднородной, разношерстной среде, правда при цитировании путал философов. С ним спорил до посинения Макс, чтобы самоутвердиться в глазах своей пассии и Аллы Аркадьевны. Того, как ходячую энциклопедию те со стороны поддерживали, смеясь над Венедиктом. Хотя советы Макса, и их применения приводили к очередному конфузу.

Никто не мог ужиться, все проживающие в пансионате разбились по кучкам, в каждой был аргумент — ума, свой советчик. Альтернатива не приветствовалась.

Однако директор и Инна были теми соломинками, что объединяли нас в культурно — массовых мероприятиях, да и их было всем жалко, оправдывая, списывая все невзгоды быта на ситуацию нестабильности в целом в обществе. Время перемен: Некто не смог забыть прошлое, сов деповское, некто не принял капитализм под прикрытием демократии…

Наконец, настал последний день пребывания в пансионате: день прибытия заказного автобуса. За нами, лично, приехал менеджер супермаркета, что прилетел самолетом, чтобы сопровождать в аэропорт. По прибытии в аэропорт все бросая слезу, прощались с новыми «близкими людьми», ведь у многих был «курортный роман».

Но, тем не менее, поспешно идя к трапу самолетов, выкрикивая, — Жди звонка! Я тебе скину СМС! Я к тебе прилечу! Спешили скрыться в салоне самолета, зайдя внутрь, обрывали навсегда ту нить, связавшую их несколько дней тесными узами.

Инна на регистрации, не сводящим, влюбленным взглядом прощалась с директором пансионата. Он, как никто боялся ее потерять, раз и навсегда, умолял ему позвонить. Та, кивая, обещала.

Макс, стоя в обнимку со своей юной спутницей, был явно поникшим.

Та стреляла глазами по пассажирам, отмечая, на кого бы положить глаз, ведь поездка закончена. Надо подумать о новой.

Светка под руку с Венедиктом, уже подходила к трапу, они шли, как настоящая супружеская пара, со стороны: два голубка, воркующих друг над другом, распушив хвосты. Только, я одна, так и не успокоившаяся в пансионате, а наоборот, приобрела мигрень, страх одиночества. Вот так судьба меня в очередной раз обманула. Значит, я — фантазерка и ничего не было в моем недавнем вчера.

…Наконец, я дома. Весь этот отдых в пансионате, меня вывел из себя, разбалансировал нервную систему. Я в буквальном смысле была выжита, как старый лимон. Усталость, страх не давали мне покоя. В окружении стен, я сходила с ума. Олби был ещё у матери, к ней ехать не хотелось, также не хотелось ее и видеть.

Приняв душ, накинув на себя лёгкий халатик, пошла на кухню, чтоб сварить свежий кофе. Поставив на поднос тарелку с круассанами, две чашки с горячим кофе, думая, что одной мне не обойтись, направилась в спальню. Поставив поднос на пол перед кроватью, присела на постель. Мне было как-то не по себе, в душе царил хаос и страх, по поводу того, что Лев никогда больше не придет. Порывшись в тумбочке, найдя «Ксанакс», выпив с глотком кофе, решила просто уйти от всех тревог, забыться. Устроившись поудобнее, стала входить в нирвану: шаг за шагом…

…Миг и я оказалась в том месте, где живет любовь, у двери особняка, в котором живет Лев. Дверь была открыта. Войдя, я встретила Льва. Тот с тревогой посмотрел на меня. Ничего не оставалось, как сказать, — Прости, ты задержался в пути ко мне, пришлось тебя самой навестить. Он спросил, — Все, ли в порядке со мной? Я кивнула. Оглянувшись, со вздохом подметила, — Хорошо здесь у тебя. Чувствую себя, как дома. Вернее сказать, хотелось бы жить именно в таком доме. Уютно и тихо. Посмотрев на меня, он улыбнулся. Сказав, Не верь глазам! Не удержавшись, поинтересовалась, — Это почему? Потому, что все обманчиво. Не став вдаваться в подробности, он обнял и поцеловал. По телу пробежала дрожь, как никогда, его поцелуй был холодным, влажным. Я словно выпила стакан родниковой воды. Это прочистило мозги, невольно спросила, — Почему ты ко мне не приходил? У тебя есть другая? Отрицательно покачав головой, поспешил признаться, — Нет. Я однолюб. Мне как-то стало легче дышать, оглянувшись по сторонам, проявляя интерес к любой мелочи, не найдя в них присутствия той, другой, повеселев, сказала, — А я, так и думала. Он засмеялся, это действительно сняло с него напряжение, вслух произнес, — Просто сюда привожу я, гостей, а ты пришла сама. Как ты нашла дорогу? Пожав плечами, поспешила сказать, — Я знала адрес: Там, где живет любовь. Вот и привело к тебе мое сердце. Значит, мы связаны с тобой нитью любви, ты ее забыл оборвать. — Я ее просто не оборвал, так как хотел наших встреч, просто был занят, прости. Сказал он, обнимая меня.