Удар по своим: Красная Армия: 1938-1941 гг. - Н. Черушев

9 мая 1938 г. Индриксону было предъявлено обвинение— участие в названной выше организации, а также в шпионаже18.

Первый протокол допроса Я.Г. Индриксона, имеющийся в деле, датирован 20 сентября 1938 г. Он начинается с вопроса следователя: «Вы обвиняетесь в том, что являетесь участником антисоветского военного заговора. Следствие предлагает вам дать правдивые показания по этому вопросу.

Ответ: я долгое время запирался13 и отрицал свое участие в заговоре. Считая дальнейшее запирательство бесполезным и желая чистосердечным признанием искупить свою вину, признаюсь в том, что я являюсь участником антисоветского военного заговора».

Далее Индриксон показал, что в этот заговор его вовлек в 1935 г. бывший начальник отдела руководящих политорганов ПУРРКА Б.У. Троянкер, который дал ему задание: при поездках в части выявлять кадры, подходящие для вербовки в заговор. Тогда же Троянкер назвал Индриксону фамилии заговорщиков, работавших в отделах ПУРККА, —Л.И. Щеголева, Х.Х. Харитонова, И.Г. Шубина20.

В материалах дела по обвинению Я.Г. Индриксона имеются выписки из показаний арестованных: корпусного комиссара Б.У. Тро-янкера, показавшего, что он в 1933 г. завербовал Яна Гедертовича в военный заговор; дивизионного комиссара Ф.Д. Баузера и некоего Лейтана, показавших об участии Индриксона в латышской шпионско-националистической организации.

На судебном заседании Военной коллегии, состоявшемся 21 февраля 1939 г., Индриксон виновным себя в антисоветской деятельности не признал. Он отказался подтвердить показания, данные им на предварительном следствии, и заявил суду, что «дал их в тяжелых условиях следствия, оклеветал себя и невиновных людей». Он также сказал, что «провокатором не хотел быть, но не выдержал режима следствия». Свидетельства лиц, показавших на него (их огласил председательствующий диввоенюрист М.Г. Романычев), Индриксон также не подтвердил, назвав их ложными, не соответствующими действительности. В последнем своем слове Ян Гедертович просил суд учесть, что он с юных лет находился в рядах партии, что ни в каких контрреволюционных организациях не состоял и шпионской работой никогда не занимался.

Но судьи были суровы и беспощадны. Они признали Я.Г. Индриксона виновным в том, что он с 1923 г. являлся агентом французской, германской и польской разведок; что с 1932 г. являлся участником антисоветской латышской националистической организации, куда был завербован Лениманом и по заданию которого проводил вербовку новых членов; а также (с 1935 г.) сотрудничал с разведорганами Латвии. Весомым пунктом обвинения было участие в военном заговоре. По сумме этих обвинений Я.Г. Индриксон был приговорен к расстрелу. Приговор был исполнен на следующий день. Реабилитация последовала спустя семнадцать лет — 11 апреля 1956 г.

По мнению сотрудников Особого отдела ГУГБ НКВД СССР, щупальцы латышской националистической организации в РККА обнаружены повсюду — в Москве, на Западе и Юге, в Средней Азии и Сибири, на Дальнем Востоке. Одним из представителей дальневосточного ее «филиала» был бригадный комиссар Дрейман Ян Густавович, заместитель начальника политуправления ОКДВА.

Арестовали Я.Г. Дреймана 1 октября 1937 г. На предварительном следствии он виновным себя в предъявленном ему обвинении признал и показал, что в военный заговор был вовлечен в 1933 г. бывшим начальником политуправления ОКДВА Л.Н. Аронштамом. Тогда же, в 1933 г., по словам Дреймана, с ним беседовал и начальник ПУРККА Ян Гамарник, который якобы сориентировал его, Дреймана, на проведение подрывной работы в частях ОКДВА с целью снижения их боевой готовности и подготовки поражения войск ОКДВА в будущей войне с Японией21.

На последующих допросах Дрейман также признался в том, что являлся одним из старейших членов латышской шпионско-националистической организации (этот термин — изобретение чекистов. — Н.Ч.), в которую был вовлечен еще в 1919 г. Заксом1". Следователи еще «поработали» с Дрейманом, появился новый пункт обвинения — подготовка теракта по отношению к члену Политбюро ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу. Этот теракт планировалось осуществить в 1936 г.

В материалах дела имеются выписки из показаний арестованных командиров и политработников: армейского комиссара 2-го ранга Л.Н. Аронштама, начальника ВВС Приморской группы войск ОКДВА комдива ИД. Флоровского, начальника отдела политуправления ОКДВА полкового комиссара Д.Л. Рабиновича и других, изобличавших Дреймана в антисоветской деятельности.

Выездная сессия Военной коллегии состоялась в г. Хабаровске

9 апреля 1938 г. Дело Я.Г. Дреймана было рассмотрено в течение пятнадцати минут. Подсудимый вину свою признал и получил высшую меру наказания — расстрел. Приговор был приведен в исполнение в тот же день. Реабилитирован Я.Г. Дрейман 15 декабря 1956 г.

С Дальнего Востока возвратимся на Северный Кавказ. Здесь

14 декабря 1937 г. был арестован начальник Ставропольского военно-конного завода бригадный комиссар Д.Н. Статут. Еще совсем недавно он был начальником политотдела Особой, кавалерийской дивизии имени И.В. Сталина, дислоцируемой в Московском военном округе. Эту должность Статут исполнял в течение нескольких лет, и поэтому все обвинительные материалы в его деле так или иначе были связаны с лицами, проживавшими в Москве и на территории Московского военного округа. Добавим еще, что Д.П. Статут — выпускник Военно-политической академии (выпуск 1928 г.). А это, в свою очередь, обвинения в принадлежности к белорусско-толмачевской оппозиции!..

Принцип цепной реакции действовал безотказно — основанием к аресту послужили показания арестованных И.Л. Юкамса и

В.К. Озола об участии Статута в военном заговоре. 15 января 1938 г. это обвинение было официально предъявлено Д.Н. Статуту22.

Следствие по делу Д.Н. Статута вели начальник особого отдела Особой кавалерийской дивизии Иванов и начальник 5-го отдела УНКВД по Московской области В. Столяров. На предварительном следствии Статут несколько раз менял показания. Например,

15 января 1938 г. он отрицал предъявленное ему обвинение. Прошло еще десять дней, и Статут, как видно из протокола его допроса от 25 января 1938 г., заявил, что после длительного запирательства он решил «встать на путь откровенных признаний...» Основной пункт этих признаний: в антисоветский военный заговор его вовлек в мае 1936 г. бывший начальник политуправления Московского военного округа армейский комиссар 2-го ранга Г.И. Векличев. От него, как заявил Статут, он узнал о существовании в армии контрреволюционной организации, возглавляемой Тухачевским и Гамарником.

Что касается конкретной заговорщической работы, то Векличев поставил Статуту задачу — подбирать новых членов заговора. Во исполнение этого задания Статут, по его словам, завербовал следующих политработников Особой кавдивизии: Алексеева, Касьянова, Решетникова и Полонского23.

Статут показал, что после перевода Векличева в конце 1936 г. в Северо-Кавказский военный округ его куратором по военному заговору стал помощник командующего войсками МВО по материальному обеспечению коринтендант П.М. Ошлей. По словам Статута, Ошлей поставил перед ним задачу — совместно с председателем военного трибунала округа Л.Я. Плавнеком быть готовым к совершению террористического акта над руководителями ВКП(б) и Советского правительства. Однако, по свидетельству Статута, связи с Плавнеком он установить не успел, ибо в это время начались массовые аресты заговорщиков24.

В материалах дела имеются копии протоколов допросов следующих арестованных:

1)    дивизионного комиссара М.Г. Исаенко, показавшего, что об участии Д.Н. Статута в военном заговоре ему стало известно от Г.И. Векличева;

2)    дивизионного комиссара В.К. Озола, утверждавшего, что о причастности Статута к латышской националистической организации ему известно со слов П.М. Ошлея. В том же протоколе записано, что он, Озол, по заданию руководителей этой контрреволюционной организации Я.Э. Рудзутака и П.М. Ошлея подобрал и предложил кандидатуры Статута и Плавнека в качестве лиц, способных совершить террористический акт над руководителями партии и правительства, а также над Н.И. Ежовым. Озол отмечает, что на это предложение Статут и Плавнек дали свое согласие. Дата совершения теракта намечалась на 1 мая 1937 г. и как второй вариант — во время одного из приемов в Кремле. Однако и этот срок по указанию Рудзутака был перенесен на более позднее время25.

Арестованные Касьянов, Алексеев и Решетников дали показания, что в заговор их вовлек Д.Н. Статут.

Суд состоялся 2 апреля 1938 г. Там Дмитрий Николаевич Статут, судя по протоколу судебного заседания, виновным себя признал. По трем пунктам (1«б», 8 и 11) 58-й статьи УК РСФСР он был приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение в тот же день.