Умри или исчезни! - Андрей Дашков

Существо стояло в метре от Голикова, и тот с содроганием ощутил исходящее от него зловоние. Запах экскрементов, мокрой шерсти, разлагающегося мяса. Все, что угодно, кроме запаха чего-то живого. Его и не могло быть. Существо было верным спутником смерти. Маке понял, что привлекло к нему пса (если это был пес), – сказочный аромат крови. Его нога кровоточила, и, наверное, он оставлял за собой слишком заметный след. Он боялся пошевелиться и даже отвести взгляд. Вполне возможно, что в это время сзади и сбоку к нему приближались слуги этого демона – жалкие шавки по сравнению со своим вожаком. Мертвому все равно, тем не менее, Максим предпочел бы быть застреленным, а не разорванным на куски собачьими зубами.

Поскольку он сидел на земле, его подвижность была ограничена. Когда пес прыгнул вперед, Макс повалился влево, убирая голову, которая могла расплющиться о бетонный блок, и почти успел поднять «беретту» на нужную высоту. Прежде чем две огромные бесформенные подушки придавили его, он выстрелил, и пуля попала в левую заднюю лапу монстра.

Лапа дернулась, как будто тварь лягнула кого-то, и зависла в воздухе, поблескивая кровью и раздробленной белой костью. Однако это почти не повлияло на инерцию пса, врезавшегося в лежащего на боку человека.

Нестерпимая вонь ударила Голикову в ноздри; полстакана слюны выплеснулось ему на лицо. Он увидел открытую пасть цвета сырого мяса с желто-коричневыми могильными столбиками зубов. Передние были чуть загнуты назад, что придавало челюстям сходство с акульими.

Макса чуть не стошнило. Его рука была мгновенно отбита, пистолет вывернут и прижат к земле девяностокилограммовой тяжестью. Издавая звуки блюющего пьяницы, тварь нависла над ним. Теперь ее глаза были затянуты мутной пленкой боли и ярости…

Он отчаянно вжимал голову в плечи, чтобы уберечь горло, как будто от этого становились менее уязвимыми другие части его тела. Утробное рычание заполнило весь мир и однообразными волнами пульсировало внутри его черепа. Снизу он видел голый живот пса, покрытый параллельными морщинами и похожий на живот рептилии, а также внушительное оборудование кобеля, из которого сочилась густая белая жидкость…

В тот момент, когда Макс уже подумал, что это будет последним зрелищем в его жизни, откуда-то сбоку вынырнул бультерьер, затянутый в бело-розовый саван своей шкуры, – по мнению Голикова, один из самых отвратительных представителей собачьего племени. Буль был очень большим и мощным, и все же он мог свободно поместиться между лапами коричневого пса… Зловонная пасть сомкнулась на плече Макса, и одновременно зазубренные клиновидные щипцы бультерьера впились в наиболее доступную ему часть тела чудовища – серый морщинистый живот.

Сквозь туман, застилавший глаза, Макс увидел месиво измочаленных кишок, выдавливаемое между челюстями буля, превратившегося в окоченевший комок злобы. Сам же он ощутил несколько сильных ударов лапами, как будто его, прижатого к канатам, месил кто-то вроде Майка Тайсона, и острую боль в плече от укуса; услышал звук раздираемой ткани пальто и рвущейся кожи. Бультерьер топтался на его животе, а потом взлетел в воздух, когда коричневый монстр начал разворачиваться, чтобы схватить его зубами и оторвать от себя.

Как только восьмилапая, пожирающая саму себя тварь откатилась в сторону. Макс попытался подняться на ноги. Он встал на колени и закачался. Деревья закружились вокруг, превращаясь в черную карусель… Он поискал белую тень своего спасителя на фоне этой карусели и увидел небольшое светлое пятно, бьющееся, словно тряпка на ветру.

Правая рука с «береттой» безвольно висела вдоль туловища; по ней блуждала острая игла боли. Он поднял левую, направив тупое рыло «скорпиона» на бесформенную тень, терзавшую его неожиданного союзника. Макс уже был не в состоянии думать и не подумал о том, что произойдет, если ствол пистолета-пулемета окажется забитым землей…

Он нажал на спусковой крючок. Очередь потрясла его, как удары отбойного молотка по позвоночнику. Звериный вой тонким шнуром скользнул в его уши и несколько мгновений пилил его мозг. Потом Макс потерял сознание и упал вперед, ударившись лицом о мертвую, гнилую, влажную листву.

Глава двадцать третья

Он пришел в себя и понял, что пробыл в беспамятстве совсем недолго – может быть, две или три минуты. Еще он осознал, что надо уходить отсюда любой ценой, иначе доблестные милиционеры сгноят его на допросах. Будет затруднительно объяснить им все это: трупы в парке, трупы в «Черной жемчужине», разбитые тачки и оружие неизвестного происхождения. В худшем случае, во время следствия его прикончат люди Виктора…

Только сейчас Макс почувствовал, насколько замерз. Когда он начал подниматься, ему показалось, что трещит сковавший его панцирь льда и боли. Оба пистолета намертво срослись с его руками. Он с трудом разжал пальцы левой и спрятал «скорпион» в карман пальто. Потом раскрыл ставшую чужой правую ладонь и положил «беретту» в другой карман. Обе пушки казались свинцовыми, но без них он не сделал бы ни шагу.

Голиков испытал облегчение от того, что не увидел трупа бультерьера. Правда, коричневого урода тоже нигде не было. Макс заметил на земле что-то белое. Это был десятисантиметровый кусок хвоста, принадлежавшего его союзнику, начисто отрезанный зубами. Срез оказался блестящим и бескровным. Опять подкатила тошнота, но желудок давно был пуст.

На негнущихся ногах Макс пошел в противоположную от проспекта сторону парка. Там находились завод железобетонных конструкций и рабочий поселок – глухое место с узкими улочками, свалками и полузаброшенными железнодорожными складами и разъездами.

Он не успел сделать и десяти шагов, как ему под ноги с ближайшего дерева упала сухая ветка.

Макс невольно задрал голову вверх и чуть не завыл от ужаса…

Примерно в трех метрах от себя он увидел бледное детское лицо. Слишком бледное, чтобы принадлежать живому существу. Оно было похоже на упавшую и застрявшую в ветвях луну – с кратерами глазниц и глубокой расщелиной рта. Между зубами торчал сухой черный язык. Открытые неподвижные глаза уставились прямо на Макса. Он понял, что ребенок повешен. Ниже были видны его босые ступни. Тело медленно раскачивал ветер…

Голиков в панике оглянулся по сторонам. Кошмарная реальность не отпускала его, вовлекая в трагические события, казавшиеся беспричинными. Когда он снова посмотрел вверх, ребенка уже не было. Зато Макс начал всерьез опасаться за свой рассудок…

Он долго всматривался в игру света и тени над собой, но уже не мог собрать воедино картинку, распавшуюся на черно-белые элементы. Как ни странно, ему стало еще хуже. Повешенный ребенок продолжал существовать в виде фантома, блуждающего в туннелях подсознания.