Космо Хилл. Супернатуралист - Йон Колфер

— Кофе, — выпалил Космо. Что ж, вышло не так уж и плохо, учитывая обстоятельства.

Мона потянулась как кошка, и пальцы ее ног выглянули из незастегнутого спального мешка.

— Маленькие свинки, — произнесли губы Космо, прежде чем он этому помешал.

Мона открыла глаза и буквально пронзила взглядом несчастного юношу.

— Что ты сказал, Космо?

— Маленькие пальчики отправились на рынок. Есть такой стишок… детский.

Мона спрятала пальцы под фольгу.

— Я — не ребенок, Космо.

— Извини. Просто в приюте был один мальчик, у которого была привычка твердить этот стишок, как только он видел чьи-то пальчики.

— Значит, я похожа на свинку?

— Точно. Нет, не ты, а твои пальчики. Разве ты можешь быть похожа на свинку? Ты слишком…

— Он мысленно взмолился о том, чтобы Мона остановила его, прежде чем он закончит мысль, но она явно не собиралась так поступать.

Она села и склонила голову на плечо.

— Я слишком какая?

Космо казалось, что его мозг вот-вот взорвется. Или, по крайней мере, пластина вылетит из черепа, никакие поры для сброса давления не помогут.

— Ты слишком… э… человеческая.

Мона пристально смотрела на него.

— А раньше ты не говорил этого другому человеку?

Космо пожал плечами.

— Вообще-то нет. По большей части я говорил только: «Да, воспитатель. Нет, воспитатель. Как прикажете, воспитатель, сэр».

Мона взяла у него кружку с синтокофе и, к счастью для него, не стала продолжать разговор на эту тему.

— Спасибо, Космо. Который час?

— Закат, — ответил Космо. Мона посмотрела в окно будки.

— Сегодня он лиловый. Аллергикам придется тяжело. Ты когда-нибудь видел закат в кино? Оранжевый и красивый? Как думаешь, закаты действительно когда-то были такими?

Космо пожал плечами.

— Может быть, хотя я в этом сомневаюсь. Спецэффектами что угодно можно подделать.

Мона сделала глоток синтокофе.

— Да, ты прав, наверное.

Она сбросила с себя спальный мешок и наклонилась к пульту управления, который стоял прямо на доске, перекинутой между двумя строительными блоками. На дисплее мигал зеленый индикатор.

— Отлично, — сказала Мона. — Полная зарядка. Теперь мы можем заметить любого паразита за милю от Абракадабра-стрит.

Космо внимательно изучал пульт. Ему он показался слишком примитивным даже для того, чтобы поджарить тост, тем более отследить призрачную тварь.

— Если эта штука отслеживает паразитов, значит, мы сможем узнать, где они живут?

— Эта штука засекает их, но выследить не может, — поправила его Мона. — Они исчезают, как только покидают зону обзора «тарелки». Парабола была изобретена крупными энергетическими компаниями для обнаружения утечек энергии, а не для отслеживания паразитов. Она работает примерно как клюв утконоса. У утконосов в клювах есть органы чувств, которые помогают им обнаруживать электрические импульсы, генерируемые живыми существами. Я видела это в одном видеофильме по живой природе, который Стефан заставил нас смотреть в качестве части курса обучения.

Пульт управления параболой был подключен к древнему портативному компьютеру. Мона загрузила его и включила программу трехмерной координатной сетки.

— Как только парабола обнаруживает спектр паразита, она регистрирует его положение, скорость и направление движения. Со временем мы накапливаем полезную информацию.

— А она может нам подсказать, где живут паразиты?

— Нет, — ответила Мона. — Это пустая трата времени. Они могут появляться, откуда угодно и когда угодно. Направление зависит от места бедствия, к которому они направляются. Кроме того, зона обзора «тарелки» составляет всего одну квадратную милю.

— Тогда почему мы этим занимаемся?

Мона обернулась, чтобы убедиться в том, что рядом никого нет.

— От отчаяния. Мы использовали эту программу в течение года с нулевым результатом. Надо идти и охотиться на них, тогда будет толк.

— Но что мы будем делать, когда их найдем? Наши «громобои» только помогают им размножаться.

Мона пригладила ладонью взъерошенные волосы.

— Не знаю. Как насчет воды? Может быть, мы сможем смывать их водой. Мы должны что-то придумать.

На экране появилась синяя отметка.

— Смотри, вот один из них! В сотне ярдов на северо-восток. Двигается со скоростью шестьдесят миль в час.

Космо бросился к окну и успел заметить, как одинокий паразит исчезает за кромкой крыши здания.

— Ну и что нам это дает? — спросила Мона. — Ничего, пока мы не сможем поймать одного из них. — Она откинулась на подушку и закуталась в спальный мешок. — Нам потребуется чудо.

Космо улыбнулся.

— Значит, мы как раз в нужном месте.

— Ты все правильно понял. Абракадабра-стрит. Знаешь, почему улицу так назвали?

Космо сел рядом с ней на скамью и покачал головой.

— Много лет назад гении, проектировавшие город, решили, что следует предусмотреть особый район для ремесленников. Так возникли галерея Ван Гога и небоскреб Уитмена. Все художники должны были жить на галерее Ван Гога, а все поэты — в небоскребе Уитмена. Абракадабра-стрит была предназначена для жителей Вегаса, то есть для фокусников, ресторанных певцов и танцоров. Дурацкая идея. Искусство невозможно засунуть в ящик. По-настоящему талантливый человек не станет жить там, где ему прикажут. Стефан купил это здание за бесценок. Он даже налоги не платит. Он вообще очень смышленый парень, большую часть времени.

— Большую часть времени, — эхом повторил ее слова безрадостный голос Стефана. Никто никогда не попросил бы Стефана изображать Санта-Клауса на Рождество, хотя больше двух миллионов человек до сих пор отмечали этот праздник.

— Не против, если я поговорю с нашим новым наводчиком?

Мона встала и набросила на плечи одеяло.

— Конечно. Мне не помешает поспать несколько часов в нормальной постели. Кто знает, может быть, я даже выйду на улицу днем, раз уж ночью там делать теперь нечего.

Мона наклонилась так, что ее лицо приблизилось к лицу Космо.

— Отличный выстрел по танку. Ты снова спас меня. — Она поцеловала его в щеку. — Спасибо.

— Пожалуйста, — пробормотал Космо. Он чувствовал себя так, словно его лицо подключили к электрической розетке.

— Продолжай в том же духе, и я согласна целовать тебя весь день.

Космо с трудом подобрал слова:

— Может быть, в следующий раз ты спасешь меня, и я отблагодарю тебя поцелуем. — Учитывая обстоятельства, эта неуклюжая фраза была для него шедевром лирики.

— Может быть, — сказала Мона, и глаза ее сверкнули. Она подошла к Стефану. — А мне ты ничего сказать не хочешь?

Стефан выглядел ничуть не лучше, чем предыдущим вечером.

— Послушай, Мона, вчера я очень скверно себя чувствовал. Вся моя работа пошла псу под хвост.

Мона ткнула его пальцем в грудь.

— Наша работа. Мы — супернатуралисты. Команда.

— Ты права. Команда. Постараюсь больше не забывать об этом.

Она дружески сжала его предплечье.

— Постарайся, Стефан.

Мона побежала по холодной крыше, мелко семеня внутри серебристого кокона спального мешка. Стефан вошел в будку и закрыл за собой гофрированную дверь. Он сел рядом с Космо.

— Космо, как ты себя чувствуешь?

Космо пожал плечами.

— Не знаю. Скорее всего, как экран телевизора, на котором ничего нет. Просто пустой. У меня не было времени обрести себя.

— Маичи-Сити часто так действует на людей. С самого основания здесь не в ходу было уважение к личности. Приспосабливайся, делай, что говорят, и не задавай вопросов. — Он покрутил ручку на пульте управления параболы. — Теперь у тебя есть время, Космо. Время стать членом группы.

— Правда? Членом группы?

Стефан вздохнул.

— Именно об этом я хотел поговорить с тобой. В последнее время у меня всегда было скверное настроение. Но ты здесь ни при чем, все дело во мне самом.

Космо ответил не сразу, некоторое время он внимательно всматривался в экран компьютера.

— Если мне предстоит стать членом группы, ты должен мне сказать.

— Что сказать? — спросил Стефан, хотя все уже понял.

— Почему мы этим занимаемся? Что с тобой произошло?

Несколько секунд лицо Стефана оставалось мрачным, потом выражение смягчилось. Он принял решение.

— Хорошо, Космо. Ты заслуживаешь правды. Но поверь мне на слово, иногда лучше не знать всего — так по ночам спокойней спится…

Стефан наклонился вперед, подпер голову ладонями и начал свой рассказ. Сначала медленно, потом слова посыпались из него как галька из мешка.

— Всего три года назад я был самовлюбленным кадетом. Пятнадцатилетним юнцом, лучшим в своем классе. Профессор Фаустино, которая была моим учителем и старым другом семьи, предложила мою кандидатуру на поступление в офицерскую школу. Но беда пришла неожиданно. Мама позвонила мне в академию. Попросила подвезти ее домой из клиники, в которой работала, а я только что сдал экзамен по вождению патрульной машины. Поэтому я заехал за ней на полицейской машине. Решил, что отвезу ее домой, а потом отгоню машину к главному полицейскому управлению. Он потер глаза кулаками.