Молли и я. Невероятная история о втором шансе, или Как собака и ее хозяин стали настоящим детективным дуэтом - Колин Бутчер

Через несколько минут машины тронулись, и наше путешествие на юг продолжилось. Мы с Молли направлялись домой.

Тренировки в Брамбл-Хилл

Поверить в то, что Молли наконец-то жила у меня дома, было сложно, и это было потрясающее чувство. Мы счастливо провели Рождество в «Lygon Arms»: прислуга, гости и вся семья холили и лелеяли мою собаку, которая замечательно чувствовала себя в центре внимания. Новый год мы решили отпраздновать дома в Крэнли. Я открыл парадную дверь с облегчением: праздники почти закончились, и настало время уделить внимание моей новой маленькой сожительнице.

– Вот мы и дома, Молли, – сказал я, когда она вбежала внутрь, шмыгая носом вдоль плинтусов.

– Не позволяй ей метить углы, Колин, – холодно сказала Сара, прежде чем отправиться в спальню, чтобы разобрать чемодан. – Да, и еще ей нужно вытереть ноги.

– У Молли лапы, милая, а не ноги, – ответил я.

– Ну, что бы это ни было, их нужно помыть, а иначе ковру конец.

Я взглянул на свою несчастную собаку, она явно почувствовала настроение Сары.

«Я вытерла лапы по дороге сюда, папа, – казалось, ответила она. – Я стараюсь быть хорошей, честное слово…»

В тот день с нами был мой 20-летний сын Сэм, который решил провести со мной последнюю неделю каникул, прежде чем вернуться в Манчестерский университет. Он познакомился с Молли прошлой осенью в «Medical Detection Dogs» – это была любовь с первого взгляда, и он был рад помочь ей обжиться у нас. Декабрь был сложным месяцем для моего маленького кокер-спаниеля (она побывала в трех графствах и во многих других местах, повстречала бесчисленное количество новых лиц), и настало время обрести столь необходимую ей стабильность.

Сара вернулась на работу, она явно была рада возможности избавиться от хаоса, вызванного появлением Молли, а мы с Сэмом остались дома, чтобы помочь нашей собаке адаптироваться. Присутствие моего сына в этот момент было просто даром небес, большую часть недели он проводил, болтаясь с собакой на кухне или играя с ней в мяч в саду, помогая Молли забыть свои тревоги и почувствовать себя в полной безопасности. Все эти годы мы с ним были преданы нашим домашним животным: «Заботься прежде всего о тех, кто не может позаботиться о себе сам», – твердил я ему с детства как мантру. Я был счастлив узнать, что моя любовь к животным передалась и ему.

Молли очень не хотелось расставаться со мной в первые дни: довольно ожидаемая реакция, учитывая пережитые ею потрясения – вереница хозяев, а после долгое обучение в «Medical Detection Dogs». Неудивительно, что у нее развился страх быть брошенной. Я заметил различные проявления этой фобии. Например, когда я здоровался с ней утром, она в ответ нежно покусывала внутреннюю сторону моей ладони, словно щенок, сосущий мать, – так она пыталась удержать меня и укрепить нашу связь. Позволив ей это, я фактически давал ей понять, что всегда буду рядом с ней и, в отличие от ее предыдущих владельцев, никогда не оставлю ее.

Я обнаружил, что она постоянно ходит за мной по всему дому, нервно подскакивая всякий раз, когда я пытался выйти из комнаты, и через несколько мгновений внезапно появлялась у меня за спиной. Все, что я мог сделать на этой стадии, это попытаться успокоить ее. Я опускался на корточки, избегая любых неожиданных движений, и скорее гладил, чем обнимал ее (как и многие собаки, она не любила, когда ее сильно прижимали).

«Молли, солнышко, я только схожу в прихожую за почтой, – говорил я вполголоса. – Я вернусь, ты не успеешь и дважды махнуть хвостом, обещаю».

Однако она все равно следовала за мной с выражением, будто я покидаю ее навсегда, так что первые две недели я просто плыл по течению, позволяя ей ходить за мной по пятам. После этого, однако, я потратил много времени, чтобы научить Молли понимать, что мой выход из комнаты не был чем-то плохим. Если я планировал выскочить из своей рабочей комнаты, чтобы, например, приготовить кофе, а Молли в это время лежала в своей кроватке в нескольких метрах от меня, я аккуратно привлекал ее внимание, приказывая ей «стоять» и давал кусочек лакомства, прежде чем медленно открыть дверь. Через несколько дней она, наконец, все осознала и ее навязчивое поведение исчезло. Вскоре она поняла, что я не оставлю ее навсегда и что она может рассчитывать на мое возвращение. Чтобы помочь ей чувствовать мое присутствие все время, я положил в каждую из ее кроватей по одному своему свитеру, зная, что мой уникальный запах даст ей ощущение комфорта.

В общем и целом наш будущий совместный успех в качестве владельца и домашнего животного или коллег-сыщиков зависел от того, насколько Молли мне доверяла и была уверена в том, что я ее не подведу. Я мало что знал о жизни Молли, но достаточно знал о собаках, чтобы понять, что она все еще чувствовала себя уязвимой и что события из прошлого эмоционально травмировали ее. Я заметил, что она вздрагивает от резких движений или когда захлопывается дверь, в такие моменты я подходил и успокаивал ее. Я мог только предполагать, что, возможно, кто-то однажды набросился на нее или запер в сарае.

«Все в порядке, – тихо шептал я, нежно баюкая ее на руках. – Со мной ты в безопасности, Молли. Я всегда буду рядом. Всегда».

По своему опыту спасения животных я знал, что, хоть собаки обычно и живут «настоящим моментом», в некоторых случаях может потребоваться очень много времени, чтобы животное перестало бежать от болезненных воспоминаний. Лучший способ справиться с этой ситуацией, как я обнаружил, состоял в том, чтобы обеспечить их любовью и привязанностью, наслаивая хорошие воспоминания поверх плохих, чтобы заглушить последние.

Я также регулярно играл с ней в помещении, чтобы не дать ей заскучать. Прислушавшись к совету Марка, я разделил ее игрушки и положил их в две коробки. В первой лежали игрушки, которые ей разрешалось держать возле лежанки и с которыми она могла играть в любое время (особенно ей нравилась крыса с пищалкой, которую она таскала за собой по всему дому). А во второй лежали игрушки, с которыми ей разрешалось играть только с моего разрешения, и я строго наказывал ее, если она убегала с ними или портила их. Поэтому вторая коробка стояла на холодильнике – вне досягаемости Молли. Она часто сидела на кухне и жалобно скулила, смотря на нее, но я должен был стоять на своем.

«Нужно