Цена бессмертия (сборник) - Елена Кочергина

Да, все три «дивы», мечтавшие выйти замуж за Славика, ей в подмётки не годились. Но они не собирались сдавать свои позиции, тем более, что олигарх имел неосторожность с каждой из них переспать. Нравственно разложившиеся, насквозь прогнившие поп-звёздочки отлично понимали, что таких бабок, которыми владеет Слава, им не заработать за всю свою жизнь, сколько бы ещё известных продюсеров они не затащили к себе в постель.

Как это ни странно, но Слава не любил, когда его облизывали, а тем паче, когда им манипулировали нули без палочки. И очень скоро после встречи с Лидочкой он отшил всех несостоявшихся невест. Звёздочки ненавидели Лидию всей душой и неоднократно обращались к чёрным и белым магам, чтобы те извели конкурентку, но магия на девушку почему-то не действовала. Впрочем, она не действовала и на самих «див» – друг на друга они наслали порчу уже давным-давно, хотя в СМИ их называли подругами.

И вот, когда все смирились с тем, что один из самых завидных женихов России женится на какой-то верующей страхолюдине, гномы украли Славину душу.

Как только Лидочка заметила, что её жениха обокрали, она сразу же отправилась в Псково-Печёрскую лавру к своему духовному отцу. Вместе с отцом Николаем она всю ночь молилась о спасении Славы, но результата ночное бдение не принесло. А Славик всю ночь просидел перед телевизором, даже не заметив, что его возлюбленной невесты нет рядом.

Тогда Лида и отец Николай приехали в Москву, поймали Славу на пути к лимузину между двумя встречами, и священник задал олигарху несколько вопросов.

– Отчитка не поможет, – сказал духовник Лидочке. – Надо лететь в Берлин. Сможешь узнать адрес офиса проклятых нехристей?

– Считайте, что уже сделано!

Пробиться на приём к гномам оказалось совсем не сложно – за 500 евро они принимали всех желающих. Отец Николай плохо знал немецкий, но английским владел в совершенстве. Гномы – тоже.

– Чем можем быть полезны? – хором спросили карлики, увидев необычных посетителей.

– Да хотя бы тем, что предлóжите пожилому человеку и девушке присесть.

Старший гном в ярко-алой тунике гордо кивнул и указал на стулья.

– А что это на вас надето? – иронически спросил средний гном в небесно-голубой тунике.

– А это монашеская ряса. Я – православный иеромонах.

Гномы захихикали.

– А у нас тут протестантская страна! – нагло заявил младший гном в пронзительно-жёлтой тунике.

– Так вы, значит, протестанты?

– Нет, мы исповедуем гораздо более древнюю и великую религию! – ответил старший гном.

– Это она велит вам похищать человеческие души?

– Представьте себе, да! – хором сказали гномы.

– Скрывать нам от вас нечего, – ухмыляясь, заявил средний гном, – вы и так всё знаете. А в полицию вы, по понятным причинам, не пойдёте.

– Вы не имеете права забирать душу крещёного человека! Он крещён своей бабушкой в возрасте одного месяца!

– Ой-ой-ой! – закудахтал младший гном. – Так уж и не имеем? А если этот человек после крещения обрезался и принял иудаизм?

– Обрезание не смывает крещения!

– Ничего не знаем! Если вы увидите жирную питательную бесхозную курочку, приберёте её к рукам? Нет? А мы руки не боимся замарать!

– Хватит паясничать! – не выдержала Лидочка. – Отдавайте душу моего жениха, а то хуже будет!

– А что вы сделаете? – ухмыльнулся средний гном. – Молитовку прочитаете? Или, может… перекрéстите нас?

Гномы опять захихикали.

– Позовём отца Кирилла, исповедника! – сказала Лида. – Он с утра на молитве. Знаете, сколько он вашего брата обесплотил в Сталинских лагерях?

Гномы перестали хихикать и переглянулись. Отца Кирилла они знали.

– Так отец этот ваш далеко! – начал старший гном, потихоньку пятясь к шкафу, в котором была потайная дверца. Другие два карлика последовали его примеру. Но на пути к шкафу уже стоял седой старик с крестом в руке – отец Кирилл умел преодолевать огромные расстояния в доли секунды.

Отец Николай на всякий случай загородил проход и к основной двери. Гномы заметались по офису, как крысы, пойманные в крысоловку.

– Это кто же вам позволил воровать христианские души? – спросил отец Кирилл.

– Они не христианские! – запищали карлики.

– Врёте! У вас томится сорок христианских душ!

– Они во грехах все!

– За грехи их Бог будет судить! Рассказывайте, как вы души крали.

– Контрактик заговорённый. Подписывает одно, а там невидимыми магическими чернилами ещё кое-что приписано!

– Понятно… – Старец внимательно посмотрел на старшего гнома. – Червин, это ты, что ли?

– Я, ваше благородье!

– Прости, не узнал сразу. Отца-то твоего я отправил в преисподнюю, а ты, помнится, сбежал.

– Я же не по собственному желанию в пыточную камеру работать устроился! – начал оправдываться Червин. – Вынудили меня!

– Теперь-то уж не сбежишь… Куда вас, в свиней? Или сразу по месту прописки?

– А если мы все-все души выпустим? И христиан, и католиков, и азербайджанцев? – заискивающе спросил Червин. – Оформим на вас доступ в хранилище банка, а вы за это нас изгонять не будете? Так я ваш мир люблю! А зла мы делать больше никому не будем! И сразу же переедем на другой континент жить!

– Торгуются опять! Что будем делать? – спросил отец Кирилл отца Николая. – Если их сейчас обесплотить, крещёные православные души в свои тела вернутся, а хозяева остальных в течение месяца повымрут.

– Испытываете, батюшка? Мы же каждый день на Божественной Литургии о спасении всего мира и соединении всех молимся! Надо спасать всех!

– Ладно, в Швейцарии я один управлюсь. Летите вы, мои милые, домой! Ангела в дорогу!

Отец Николай и Лидочка покинули офис нечистых, а отец Кирилл ещё долго беседовал с карликами за жизнь. Гномы сетовали, как было плохо при советском режиме, а отец Кирилл – как стало плохо после его смены и «возрождения» Святой Руси.

На следующий день все двести душ вернулись в свои тела, и Тьмаслав Иудович вновь сделался Святославом Фёдоровичем.

– Такое странное чувство… – рассказывал он Лидочке. – Как будто я все последние дни просидел в тёмном сыром подземелье где-то заграницей… А вот теперь вернулся и дышу полной грудью!

– Так оно и было. И что ты теперь будешь делать?

– Ты знаешь, как я люблю свой народ, сколько он сделал для меня, сколько денег я пожертвовал для его процветания… Не будет предательством, если я причащусь в православном храме? Нет, я один раз причащался, вместе с Лужковым, но это было в коммерческих целях… А если я причащусь по-настоящему?

– Твой народ две тысячи лет предаёт Христа. Если ты заодно с ним, ты уже являешься предателем. А если ты примешь Христа, то перестанешь быть иудеем, какие бы у тебя ни были гены. Решай сам, с кем ты хочешь быть – с евреями или со Христом, – но если выберешь Христа, будь готов разделить судьбу Александра Меня!

– Стать священником?!

– Нет, стать мучеником за веру. Представители твоего народа измен не прощают!

– Я не пойму, ты, православная, отговариваешь меня от причащения, так?

– Совсем нет. Просто ты должен знать, что меня не будет рядом. Будь уверен, я отправлюсь за тобой хоть на край света и буду с тобой до конца, пока смерть не разлучит нас, и всю вечность после, но войти вместе с тобой в святилище я не смогу! Кто знает, какие бездны откроются в твоей душе, когда ты останешься один на один с Живым Богом – с Господом Иисусом Христом? Какие страхи и сомнения нападут на тебя? Пока что ты – иудей…

– Всё понятно! Милая, я знаю тебя, как облупленную! Ты всей душою хочешь, чтобы я причастился, но боишься ущемить мою свободу! И в то же время хочешь, чтобы я нёс ответственность за все свои решения. Ладно, я подумаю. Удружил же мне папаня, Царство ему Небесное! Надо же было Святославом меня назвать! Магия имени…

– Или Промысел Божий. Кстати, партнёры-то твои, ну те, из Германии, в США переехали жить. Продали свою фирму, сменили мобильные телефоны… Одним словом, больше ты их не увидишь!

– А ты откуда знаешь? Опять озарение свыше?

Лида таинственно улыбнулась и поцеловала Славу в губы.

– Можешь считать, что так!

Гоблин

Глава первая Навстречу мечте!

Гоблин жил в норе. В той самой мерзкой сырой норе, где стены покрыты слизью, отовсюду торчат хвосты дождевых червей и противно пахнет плесенью. Пожалуй, ко всему этому ещё примешивался запах нечистот. Но Гоблин любил свою нору.

Он относился к тому же биологическому отряду магических вредителей, что и домовые, лешие, водяные и прочие подобные создания. Маму и папу Гоблин помнил плохо. Он сбежал от них гоблинёнком во время семейного скандала, когда папа подрался с мамой из-за него. Мама хотела сварить из сыночка суп, а папа любил рагу или мясо, зажаренное на вертеле. С тех пор наш Гоблин жил в одиночестве. Он не помнил своего имени и не помнил даже, было ли оно у него когда-нибудь. Все звали его просто «гоблин».

Как известно, род «гоблины» включает в себя несколько видов. «Гоблин человекообразный», именуемый также «орком», ростом почти с человека и похож на неандертальца. «Гоблин карликовый» величиной с крысу и пребольно кусается. Наш гоблин принадлежал к виду «гоблин чешуйчатый», был похож на гигантскую ящерицу, ростом чуть больше метра, отлично передвигался на четвереньках и питался отбросами. Одним словом, он был «скользким типом». Людям вредил он редко, но метко. Мог натянуть магическую невидимую верёвку, чтобы кто-нибудь споткнулся, или подсунуть вполне обычную дохлую крысу какой-нибудь деревенской бабушке в постель. Нередко доставалось за это коту, но зато и кот с Гоблином не церемонился, если они встречались на узкой дорожке. Да и бабушка, если застукивала Гоблина в бане, и деваться ему было некуда, пощады не давала. На его спине постоянно были синяки от швабры, скалки и прочих жёстких предметов.