Ловчий желаний - Сергей Вольнов

Если бы они преодолели периметр, как подавляющее большинство людей, посредством подкупа, подлога, подкопа, подводки или пролёта и какое-то время передвигались по землям, мало чем отличающимся от нормального мира, разве что обезлюдевшим… Если бы они добирались до размытой грани, после которой начинается аномальное пространство, постепенно, то у него успело бы развиться ощущение, что он влетел в полнейшее дерьмо, тонет в нём и надо бы скоренько распрощаться с изнеженностью городского жителя и раздолбайством обитателя столицы.

«Что было бы, если…»

Вот что он подумал, обернувшись на героически перейдённый, оставшийся за спиной (Киев). Больше он ничего не успел подумать, потому что Леа рванула его за плечи, отдёрнула от внезапно вспухшего из почвы толстенного столба, с виду бетонного, но усеянного хвойными ветками, как ёлочное деревце. Тем самым она ещё раз спасла задумчивого ротозея от смерти…

Пресловутое БЫ едва не убило его.

И этот приветик из глубины земли был только началом следующего этапа. (Киевское) поле хоть и осталось за спиной, но впереди простирались земли, расположенные севернее бывшей украинской столицы, и они отделяли двух странников от границы Зоны. Той самой, до которой проводница обязалась его довести.

И к завершению этого перехода, может быть, самого решающего в его командировке, он осознал, что Леа поступила совершенно правильно. Впрочем, правильным он затем признал всё, что она сделала для него.

Никаких если.

Орлята учатся летать, а люди плавать – именно так. За шкирку – и в воду (с вершины скалы в пропасть). Лети! Плыви! Упади или утопни. Потому что должен научиться самостоятельно идти. Мамаша (проводник) далеко не всегда случится рядом, чтобы поддержать и помочь.

Впрочем, Ник прекрасно понимал, что была как минимум парочка моментов, из-за напряжности которых он, не окажись рядом орлицы, (Киевское) поле не перешёл бы. И до блокпоста не добрался бы в одиночку… Леа не оставляла его до самой южной границы Черноты. И неоценимо помогала ему, сбивая мишуру иллюзий с болвана самоуверенного. Только благодаря ей он, вынужденный в сжатые сроки осваивать технику выживания в реальной боевой обстановке, к блокпосту дополз уже крепко подученным уму-разуму. А ведь это был ещё только подготовительный курс…

Но самый первый шаг Николая Котомина в Черный Край вёл из двери, открытой проводницей. В аномальный мир, где некогда находилось обычное пространство-время, что всего минуту назад, из окна вагона, выглядело… бурлящим, пёстрым, оживлённым, заполненным галдящими пассажирами и встречающими-провожающими.

Зачеркнуть. Забыть. Всего этого НЕТ.

Проехали.

Без всякого БЫ.

Полностью уцелел только один путь – первый. На него и пришёл поезд. Или наоборот: путь цел, потому что на него приходит поезд?

Но самого поезда и в помине не было.

Когда Ник оторвал от ступеньки ногу и обернулся, он чуть не застыл с этой самой ногой, приподнятой над асфальтом. Потому что не увидел никакого вагона. Только рельсы со шпалами в углублении и край перрона, асфальтированную ленту метра два шириной примерно. Никого из людей, кроме них двоих, на убегающем в обе стороны остатке перрона не наблюдалось, прочие пассажиры, видать, как-то «параллельно» высаживались… Репортёр очень осторожно, опасаясь провалиться, опустил ногу, обернулся и посмотрел туда, где только что сверкала и мельтешила полноценная заоконная жизнь.

Первая картина иного мира, которую зафиксировали его глаза (и рекордеры), изображала тёмные, тяжело колышущиеся воды неширокой речки, которая протекала между прибывшими и неимоверной грудой мусора, в которую превратилось вокзальное здание. Он хорошо знал, как оно выглядит, когда-то в детстве, юности и молодости здесь бывал не раз, да и на фотках видел неоднократно. И в помине не осталось… Камни, балки, стекло, арматура, бетонные глыбы, всё переплелось, смешалось в кучу, будто к вокзалу притопал великан небоскрёбного роста и задался целью сровнять его с землёй, но раскатать в полный блин не успел, отвлёкся и дальше потопал, крушить другие объекты.

– Прикинь, если в середине дома вдруг исчезнет фрагмент, что станется с другими частями? Несущие лопнут, перекрытия начнут ломаться, столбы треснут, как спички, под увеличившейся нагрузкой. Вот примерно так. А потом ещё разок и ещё… результат видишь. Полный абзац дому.

Неимоверно важным событием для Котомина было прикосновение человеческой руки. В эту секунду его предплечье крепко сжали пальцы Леа, единственного «элемента» окружающей среды, в существование которого верилось.

В дальнейшем она не отпускала Ника ни на мгновение, так за ручку и провела. Когда просто вела под руку или ладонь в ладони, когда прижималась тесно, будто желая соблазнить, а когда и сплеталась с ним в объятиях. Но в этих действиях не было ничего сексуального – ни в малейшей степени! Очень скоро он понял, что это вынужденные меры. Если уж им доведётся быть изъятыми из этой иной реальности, как упомянутая «середина» из дома, то пропадут они вместе.

В зависимости от конфигурации творящегося вокруг них беспредела – Леа и поступала с их телами, как считала оптимальным. Например, когда они вмиг оказались между двумя поверхностями глухих бетонных стен, внезапно материализовавшихся из ниоткуда, что ещё оставалось, как не сплюснуться? Как можно ближе прижаться и выползать в щель. К счастью, была щель, по которой они сумели выползти. Сомкнись стены чуть теснее, и только кровавая жижа от них осталась бы…

Уже потом, отдаляясь от северной окраины бывшего мегаполиса, репортёр нашёл сравнение, описывающее пространство, которое они сумели пронзить насквозь, действуя в сотрудничестве, тесном буквально.

Словно гигантский молот лупил по городу, пытаясь сформировать из его улиц, домов, майданов, парков, пустырей и сооружений совершенно другой рельеф. А может, громадные клешни остервенело месили материю, недовольные её очертаниями, и попытка за попыткой отыскивали новую форму, удовлетворившую капризы неведомого создателя некоего запредельного чертежа…

Рельеф в итоге получался совершенно другой, это точно.

Что самое странное, рокировки и трансформации пространства свершались почти беззвучно. Звуки, которые зафиксировали его уши (и микрофоны рекордеров), были малочисленными и негромкими. Если бы грохотало и ревело как положено, то сутки спустя люди просто оглохли бы… Хотя, конечно, интересно послушать, с каким звуком роща деревьев вдруг превращается в озерцо, а целёхонькая девятиэтажка, торчащая посреди исковерканных руин, испаряется и вместо себя являет рыжую скалу, позаимствованную из какого-нибудь пейзажа в окрестностях штатовского Гранд-Каньона.

Но это уже было рецидивом чисто журналистского интереса. Достаточно скоро Ник, поднабравшись начального опыта, констатировал, что праздное любопытство подобного толка – для выживания фактически вредоносно, как ядовитый газ. И непосредственное выполнение профессиональных обязанностей репортёру по меньшей мере лучше бы отложить. До того момента, когда представится возможность взять интервью у найденных виновника-виновницы-виновников происходящего.

Картинку и звуки пишут рекордеры, а задача их носителя простая, как линейка: выжить, чтобы донести. Сходить в эпицентр Черноты и вернуться оттуда.

Теоретически – проще не бывает.

Практически – сложней некуда.

Но ключевое слово: найти.

Что порадовало – запахов практически не чувствовалось. Нос как будто заложило, тампонами закупорило. Вот это было очень даже здорово. От пыли, гари и копоти иногда можно было просто задохнуться, но по крайней мере не от вони.

Скобочный Киев никакого смрада уже не выделял…

День второй подпортили с самого его начала. Конечно же, другие человеки. Кто ж ещё.

«Нету в Зоне гадов более вездессущих, чем мы… Ничего удивительного, за всё надо платить. Вчера я победил, а сегодня и меня за это могут… Белого без чёрного не бывает. И наоборот!»

С каждым шагом восстанавливая былую походную форму, Луч осторожно, крадучись, но достаточно быстро пробирался по Зоне и вспоминал утро.

Спозаранку, примерно в шесть ноль-ноль, он подскочил от хриплого ора, многократно усиленного «матюгальником».

– Якорь те в жопу, Шлёма!!! Долго мы бум тя ждать, нах!!!

Сталкер краешком глаза выглянул в одно из лишённых стёкол оконец частично выгоревшего изнутри, полного трупов ангара. Узрел картину нежданную: к остаткам причала швартанулся катер речных головорезов. Похоже, они с бандюками тут бартером занимались. Вот почему в сейфе умопомрачительная коллекция скопилась…

Сонные глаза, в кисляках, ещё промаргивались, а руки всё своё сгребали на ощупь. В конкретном случае нечего рассчитывать на подмогу аномалий и монстров. Тикать надо было, и шустро. Он и утёк. Резво, максимально поближе к поверхности земли, проскочил полуразрушенную лодочную станцию и непосредственно прилегающую территорию.