Глобальное порабощение России, или Глобализация по-американски - Геннадий Зюганов

Вот очевидный пример. В годы Великой Отечественной войны белорусские партизаны в точном смысле слова терроризировали немецко-фашистских оккупантов. Вызовет ли у кого-то этот факт нравственное отторжение, моральный протест и требование юридического преследования? Ясно, что такое можно ожидать только со стороны крайних лицемеров, намеренно путающих все моральные и правовые понятия. Такого рода террор, когда земля горит под ногами у агрессора, у оккупанта, не противоречит нравственному чувству нормального человека и гражданина. А если переложить аналогичную коллизию на землю Палестины, что получится?.. Приравнивать борцов за национальное освобождение к международным террористам — значит глумиться над истиной и здравым смыслом. Это значит злонамеренно смешивать понятия террора с партизанской войной и диверсиями, признаваемыми международным правом законными методами ведения войны.

Террор и война, терроризм и милитаризм — ближайшие социально-политические родственники. Роднит их то, что в основе обоих явлений лежит убийство (увечье) противника без суда и следствия. Различие же заключается в том, что если война преимущественно нацелена на уничтожение живой силы противника, то основной целью террора являются запугивание и деморализация противника. Террор есть устрашение посредством насилия. Понятно, что грань между террором и войной весьма зыбка и подвижна — война может нередко переходить в террор на сословной, классовой, религиозной, национальной, расовой основе и наоборот.

Особенно известен в истории классовый террор, которым сопровождаются гражданские войны, — террор революционный и контрреволюционный. Некоторые полагают, что поскольку гражданская война — война классовая, она не знает линии фронта в традиционном смысле слова. Подобно тому, как на «обычной» войне всякий, находящийся по другую сторону линии фронта и одетый во вражескую форму, подлежит уничтожению или взятию в плен, в гражданской войне всякий, принадлежащий к враждебному сословному, классовому лагерю, подлежит уничтожению или пленению.

Такой взгляд на сущность классовой борьбы пытались культивировать примкнувшие к Великой Октябрьской социалистической революции мелкобуржуазные элементы. Так, например, М. Лацис (Судбарс), в 1918 году видный чекист Восточного фронта, писал в казанском журнале «Красный террор» о критериях, по которым подлежит уничтожению классовый враг: «Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против совета оружием или словом». Главное, по его мнению, принадлежность данного индивида к дворянскому или купеческому сословию…

Кстати, нынешние обличители «ужасов большевистской революции» узнали об этих словах, как и вообще о существовании этого малотиражного журнала, исключительно из 37-го тома Полного собрания сочинений В. И. Ленина. Однако умолчали о том, что подобные взгляды встретили не одобрение, а резкий отпор Ленина и были названы им нелепостью.

Даже в условиях Гражданской войны нелепо судить о ком-то лишь по его принадлежности к враждебному классу. Человек виновен только в том случае, если совершил конкретное преступление. Таков принцип любой законности, а тем паче законности революционной. В нем Ленин был убежден и твердо отстаивал его на практике. Ровно через год после революции, 8 ноября 1918 года, в условиях разгорающегося пожара Гражданской войны VI Всероссийский Чрезвычайный съезд Советов принял постановление о революционной законности, в основу которого была положена записка Ленина «Набросок тезисов постановления о точном соблюдении законов». Ввиду того, что именно вопрос об отношении большевиков к законности подвергся наибольшему извращению, этот ленинский документ заслуживает быть воспроизведенным здесь полностью:

«I. Законность должна быть повышена (или строжайше соблюдаема), ибо основы законов РСФСР установлены.

II. Экстренные меры войны с контрреволюцией не должны ограничиваться законами при условиях:

(a) точное и формальное заявление соответствующего советского учреждения или должностного лица о том, что экстренные условия гражданской войны и борьбы с контрреволюцией требуют выхода из предела законов;

(b) немедленное сообщение такого заявления в СНК, с копией для местных и заинтересованных властей.

III. При всех конфликтах или трениях, или недоразумениях, или спорах о пределах ведомства и тому подобное между должностными лицами или учреждениями Советской власти — все эти лица и учреждения обязаны немедленно составить самый краткий протокол с обязательным указанием даты, места, имен должностных лиц или названия учреждения и кратчайшего указания (не изложения) сути дела. Копия протокола обязательно передается другой стороне.

IV. Такие же краткие протоколы обязано составить каждое должностное лицо или учреждение Советской власти, если любой гражданин Республики обжалует какое бы то ни было мероприятие (или волокиту…) этого должностного лица или учреждения. Копия обязательно сообщается жалующемуся гражданину, а другая высшему учреждению.

V. За явно неосновательное, грубым злоупотреблением являющееся, требование протокола грозит преследование по суду.

VI. Отказ в выдаче протокола с ясно написанной фамилией должностного лица является тяжким преступлением по должности».

Слуга двух господ

Взаимопроникновение спецслужб и террористических организаций вплоть до их сращивания — один из неизбежных спутников и отличительных признаков терроризма. Немало тому примеров знает отечественная история.

Кем был, например, агент-провокатор Азеф, руководитель боевой организации партии социалистов-революционеров — представителем Охранного отделения в рядах эсеров или представителем эсеров в охранке? Но кем бы ни был Азеф, боевая организация являлась орудием в руках охранки, которая решала свои собственные задачи, не имевшие ничего общего с задачами эсеров. Такие, например, как убийство Столыпина руками агента Киевского Охранного отделения Богрова.

Судьба всех тайных террористических организаций одна — рано или поздно они превращаются в орудие (чаще слепое, нередко и зрячее) в руках спецслужб, в орудие провокации и достижения грязных целей. Спецслужбы овладевают террористическими организациями как путем проникновения в них, так и путем их создания. Террористы всегда действуют так или иначе под контролем спецслужб. Бен Ладен, например, объявленный Белым домом главным врагом всего рода человеческого, обрел свою нынешнюю мощь не без американской помощи.

Ливийский лидер Муамар Каддафи как-то заметил, что Усама вовсе не «террорист номер один», как его пытаются представить западные СМИ, он всего лишь «агент ЦРУ номер один». В исламском мире Каддафи — человек весьма осведомленный. Он знал, что говорил. Для такого утверждения есть все основания.

Отправной точкой феерического взлета карьеры бен Ладена стала борьба против советского военного присутствия в Афганистане. Тогда, в начале 1980-х годов, при покровительстве главы саудовской спецслужбы Турки аль-Фейсала, молодой Усама, разбогатевший на строительных подрядах, стал создавать в различных странах Ближнего и Среднего Востока вербовочные пункты для набора моджахедов, готовых воевать с «Красным Шайтаном» в Афганистане. За спиной аль-Фейсала уже тогда маячила тень ЦРУ, в дальнейшем активно поддерживавшего все антисоветские начинания исламских фундаменталистов.

Организация бен Ладена первоначально получила название «Мактаб аль-Хидмат» (МАХ), в переводе — «Бюро обслуживания». Ее центральный офис был открыт в Пакистане, в Пешаваре. Уже в самом начале Усама потратил на становление МАХ 45 миллионов долларов. Организация делилась на два отдела: «Бейт аль-Ансар» и «Бейт аль-Каида», которые занимались идеологической и военной подготовкой наемников-добровольцев.

Чтобы оценить размах деятельности МАХ, достаточно сказать, что только через одно нью-йоркское отделение этой организации было завербовано более 200 человек, в основном американцев арабского происхождения. При вербовке каждому наемнику вручалось на личные расходы 180 долларов. Ежемесячная «зарплата» боевика составляла от 300 до 1500 долларов. Для большинства нищих жителей Пакистана, Йемена или Иордании это было огромной суммой.

Вскоре, уже под прямым патронажем Вашингтона, бен Ладен создал региональную «благотворительную» организацию, получившую название «Исламский фонд спасения». Фонд этот, по расчетам ЦРУ, должен был стать одним из главных проводников исламского экстремизма суннитского толка. Таким образом, по мысли стратегов из Лэнгли, Америка убивала сразу двух зайцев: усиливала антисоветское идеологическое влияние в Афганистане и республиках Средней Азии, одновременно вытесняя из этого региона влияние враждебного США шиитского Ирана.