Власть мертвых - Ольга Погодина-Кузьмина

– Решили в беседке, всем кагалом! – крикнул Владлен. – Присоединяйся, руководи процессом…

Хозяйка, гладковолосая Марина, несла из кухни стопку тарелок, Марков нагружал на чернобрового парнишку колонки и еще какие-то части акустической системы. Георгий же вышел через главный вход на веранду и закурил, вглядываясь в темноту, слушая звуки леса, обступившего усадьбу.

Он почти не опьянел от водки, но чувствовал в себе непривычную мягкость. Покой черемуховой летней ночи проникал в душу, словно очищая ее от тюремной плесени. Он уже несколько дней откладывал важный разговор, требующий особого настроя, но сейчас почувствовал, что время пришло. Достал телефон и набрал московский номер Марьяны.

По голосу понял, как значим для нее этот звонок.

– На днях собираюсь к вам в столицу, – сказал он после обоюдных сдержанных приветствий. – Буду рад увидеться.

– Я тоже буду рада, – ответила она, помолчав. – У тебя все в порядке?

– Да, все отлично. Прихожу в себя… Получил уже первые предложения сотрудничества. Как ты?

– Много работы… Жду отпуска только в сентябре.

– Я позвоню, когда буду в Москве.

Он чувствовал, что не может заставить себя произнести слова, которых она ждет. Но Марьяна первая сделала шаг навстречу.

– Нам нужно многое обсудить, Георгий. Позвони, когда определишься с датой, я могу встретить на вокзале или в аэропорту… Я считаю, что нам не нужно разводиться. Если, конечно, ты не настаиваешь…

– Нет, я тоже этого не хочу, – проговорил он. – Обнимаю тебя, Маша. Доброй ночи.

Из беседки доносилась песня Аллы Пугачевой, которой подпевали раздражающе нестройные голоса. Алекс поджидал его на заднем крыльце, глядя в звездное небо, пьяно пошатываясь.

– Смотрите, самолет! А вот вы куда хотите полететь? Лично я мечтаю о Японии. Там дизайн и красота возведены в философию жизни… Я вообще хотел бы умереть от меча самурая, как в фильме «Табу». А вы?

– Я не хочу умирать, – заявил Георгий и взял его за подбородок. Тот покачнулся, отстраняясь.

– Вообще-то у меня своя система ценностей. Даже если бы я от вас сходил с ума, я так воспитан, что не могу целоваться со всеми подряд. Для меня это более интимно, чем оральный секс.

Провинциальный выговор придавал его речи комический оттенок, но смеяться над искренностью было грешно и глупо.

– Ты, Леха, завязывай-ка на сегодня пить.

Георгий повернулся, чтобы уйти, но парень поймал его за рукав и внезапно прижался ртом к его губам, настойчиво, хотя и довольно неумело. Одновременно неловкие пальцы взялись за его брючный ремень.

– И что ты собираешься делать? Раздеть меня и позвать на помощь?

– Просто у меня никогда не было любимого человека, – ответил парнишка невпопад.

– Иди-ка за стол, поешь салата. А то придется заниматься оральным сексом с унитазом. – Георгий взял его за плечи, развернул и подтолкнул к двери, ощущая ладонью хрупкость его тощих лопаток и выступающих позвонков.

Почему-то он подумал что, наверное, в дальних теплых странах Игорь теперь неузнаваемо изменился. Вероятно, возмужал, раздался вширь… Или же мышцы его бедер и плеч иссохли до прозрачной, угловатой худобы? Смог ли он уберечься от смертельной болезни? Каким стало лицо – ожесточенным, равнодушным? Покажется ли знакомым новый голос – возможно, огрубевший, утративший нежность? Георгий на секунду закрыл глаза и явственно различил в воздухе запах августовских яблок.

За столом в беседке пили и закусывали. Марина, подруга хозяина, выводила протяжно украинскую песню, Василевский бережно подтягивал. Саша, обняв двух девиц, покачивал в такт головой – Георгий со щемящим чувством вдруг увидел мешочки под его глазами, глубокие залысины на лбу.

Леша сел за дальний край стола, и девушки тотчас засуетились, нагружая его тарелку картошкой, солеными помидорами, кусками подтаявшего холодца.

Марина закончила песню дрожащим в воздухе долгим звуком, наступила тишина. И тут же Владлен продолжил начатый в отсутствие Георгия разговор.

– Вот бриться теперь совсем не умеют. Вы ребята тоже, наверное, застали, когда еще в парикмахерских брили опасной бритвой. Помню, сначала массаж щек, горячее полотенце налицо, помазок из колонка, одеколон с резиновой грушей… целый ритуал! Такое правильное мужское занятие, элегантное. А сейчас пшикнул пеной из баллона, счистил станком… все второпях. А в армии как брились! На два раза, потом салфетку на щеки… Жизнь имела совершенно иной смысл.

– А ты где служил, Владлен? – спросил Георгий, уже зная ответ на свой вопрос.

– В охране, в ИТК. Я не скрываю, чего тут стесняться? Там жизнь по-новому учишься видеть. Разные были люди – и ОПГ, и убийства с отягчающими. И что подметил: чем серьезнее статья, тем интереснее собеседник…

– Точно, такие есть Шахерезады, заслушаешься, – согласился Марков. – Но лучше уж я со скучными побеседую, только на воле.

– А я любил с людьми поговорить. Когда беседуешь душевно, без давления, человек иногда такое сболтнет, чего и сам не ожидал…

– Плавали, знаем ваши методы, – хмыкнул Саша, снимая с усов размокший в рассоле укроп.

– А я читал одну статью про сталинские репрессии в НКВД, – заявил вдруг пунцовый от водки и смущения Леша. – Там было написано, что геев сажали на железный бак с крысами, а под бак ставили электроплитку… и держали человека, пока крысы его ели.

– Фу! Ужасно! Приятного аппетита! – всполошились девушки, как спугнутые птицы.

Хозяин дома усмехался. Их взгляды встретились, и в эту минуту Георгий Максимович отчетливо понял, что Василевскому нужны не их с Марковым умения и навыки, не совместные проекты и не помощь в финансовых аферах, а только он, Георгий Измайлов, который почему-то интересовал Владлена или его хозяев.

Нарушая паузу, Марина снова негромко запела. Ее чувственный голос, на низких нотах чуть надтреснутый, словно искаженный граммофонной пластинкой, звучал тепло и страстно: «Не говорите мне о нем, не говорите мне о нем…»

– Хорошо, – то ли спросил, что ли доверительно признался Василевский и потянулся к Георгию наполненной рюмкой.

– Хорошо! – присоединился Марков. – За гостеприимного хозяина! И за хозяйку…

Георгий увидел, как Леша тоже наливает себе водки прямо в стакан из-под сока, и нахмурился, показав ему глазами: «Больше не пей». Тот послушно отставил бутылку в сторону.

– Ребята, мы ведь живем не для того, чтоб просто деньги зарабатывать, – откровенничал Василевский. – Конечно, это нужно для семьи, для близких. Для Маринки, для карапуза этого… Но живем-то мы, по большому счету, чтоб разобраться в устройстве мира. А в этой сфере рациональные решения не являются понятийно верными. За что я оценил тебя, Саша, и тебя, Георгий, дорогой. Вы, ребята, что-то знаете про жизнь. Не мозгами знаете, а сердцем…