10 безумных лет. Почему в России не состоялись реформы - Борис Федоров

В этот раз я попытался не допустить старых ошибок, с самого начала занимаясь поиском хороших специалистов на ответственные должности и совершенствованием структуры управления Минфином России. Кое-что — хотя и существенно меньше, чем хотелось, — удалось сделать.

В 1993 году я провел назначение пяти заместителей министра финансов — С.Дубинина, И.Селиванова, С.Алексашенко, А.Казьмина, В.Петрова. Я горжусь, что мне удалось выдвинуть людей, которые позже самостоятельно двинулись дальше по служебной лестнице. И, хотя мне сегодня не все нравится в их деятельности, я не сожалею о принятом тогда решении. Все они — специалисты.

Однако их назначение вызывало большие сомнения у высшего руководства правительства. Я помню, например, как мне звонил В.Шумейко (глава кадровой комиссии исполнительной власти) и говорил о молодости и неопытности моих кандидатов.

Даже С.Дубинин — он старше меня на несколько лет — при назначении первым заместителем министра финансов вызывал у руководства сомнения.

Замечу, что я никогда не привлекал на работу людей на основе личной преданности. Не было и речи о той странной «командности» (скорее — клановости), о которой теперь любят рассуждать. Мне казалось, что заместители разделяют мои принципы и убеждения и мы вместе работаем исключительно на благо Родины.

Я не требовал от заместителей уходить со мной в отставку, хотя и не ожидал столь быстрого «прогибания» некоторых перед властью ради власти. Поэтому дружеские отношения я сохранил сейчас только с А.Казьминым и И.Селивановым, — они мои одногодки по Московскому финансовому институту, и я знаю их много лет. Считал я своим товарищем и С.Алексашенко, но после 1998 года все переменилось.

Иногда спрашивают: почему в Минфине было так много заместителей министра? Дело в том, что в России слишком много высших начальников — первых вице-премьеров, просто вице-премьеров, которые — будь то путешествия по стране или совещания — хотят видеть исключительно министра финансов и в самом крайнем случае — его заместителей (предпочтительнее первых).

Поэтому статус заместителя министра нужен был для таких поездок и для представительных заседаний. Кроме того, при нынешнем уровне зарплаты привлекать на работу хороших специалистов без высокой должности становится все труднее.

Я считаю, что А.Чубайс был прав, когда много позднее объединил должности министра финансов и первого вице-премьера[11]. Только такая комбинация дает максимальную независимость. С одной стороны, вице-премьер без «своего» министерства может оказаться генералом без войска, а министру приставка вице-премьера помогает «отбиваться» от многочисленных отраслевых вице-премьеров и министров.

В моем случае в 1993 году я был гораздо свободнее в действиях благодаря кабинету на Старой площади и потом в Белом доме. Но я не был первым вице-премьером. У А.Чубайса в 1997 году были просто уникальные возможности.

В Минфине я старался занять предельно жесткую позицию по принципиальным экономическим вопросам и считал ненужным и даже бесполезным принимать всех посетителей подряд, если знал, что удовлетворить их просьбы не могу. Просили всегда только одного — денег, причем часто совершенно обоснованно, но казна была пуста.

Некоторые руководители обижались на мой отказ и считали, что это своего рода неуважение к конкретным людям. Мне хотелось прежде всего отучить людей бессмысленно обивать коридоры Минфина. По этой же причине я не стремился много ездить по стране, где все опять сводилось к сбору петиций с просьбами о финансировании.

Я помню лишь два случая преднамеренно резких действий против конкретных просителей в Минфине. Во-первых, министр транспорта В.Ефимов все больше впадал в истерику и, не зная, что ему делать, занимался исключительно жалобами и почти еженедельно «канючил» что-нибудь у меня. У него не было никаких мыслей о том, как реформировать свою отрасль. Наконец, я сказал, что больше не буду принимать его без конкретных предложений по реформе. Он же продолжал истерику и однажды просидел у меня в приемной четыре часа, но я остался непреклонным.

В другой раз ко мне явился вновь избранный губернатор Приморского края Е.Наздратенко и тут же начал требовать допустить в кабинет приехавших с ним людей, вел себя развязно, хамил, матерился. Тогда я стукнул кулаком по столу и предложил ему выйти. Он опешил и обещал жаловаться — считалось, что он в хороших отношениях с В.Илюшиным. Позднее мы встречались и отношения наладились.

Я пришел в Минфин России с очень конкретной целью: навести порядок, и поэтому приходилось сдерживать шквал требований и ежечасно бороться за финансовую стабилизацию. Справедливости ради надо сказать, что благодаря моей жесткости мы тогда не допускали ни такого объема необоснованных льгот (наоборот, сокращали), ни такого объема невыплат из бюджета. При мне задолженность бюджета была во много раз меньше, а пенсионерам пенсии выплачивали регулярно. При мне не было зачетов и денежных суррогатов. Все доходы федерального бюджета поступали в денежной форме.

Меня просто «убивало» стремление наших лидеров постоянно обещать всем и все, а потом не выполнять обещания. Наверное, это политика, но я помню, что многажды упрашивал В.Черномырдина не объявлять очередное повышение зарплаты или пенсий, пока на это нет денег. Уговоры не действовали, и, к сожалению, эта порочная политика продолжается подчас и сегодня.

…Я чувствовал себя тогда свободно и независимо, — многие чиновники этого просто не понимали, Я ничего и никого не боялся: при мне никто и никогда не выносил выговоров моим заместителям и не унижал министра и министерство. Потом все, к сожалению, изменилось.

Тогда все знали, что будет дан жесткий отпор, что у меня независимая и честная позиция, что у меня нет личных интересов, на которых можно было бы «подловить». В результате Минфин изо дня в день усиливался и все больше выполнял свое истинное предназначение. Это не нравилось.

К сожалению, В.Барчук, С.Дубинин, В.Пансков больше выступали как чиновники, которые традиционно боятся начальства и ставят главной задачей выжить, оставаясь на данном месте. Это С.Дубинину на одном из документов Президент России с чьей-то подачи написал язвительное: «Минфин преувеличивает свою роль в экономике». Многие заместители министра финансов после моего ухода в 1994 году получили выговоры, а С.Алексашенко, С.Дубинин и И.Селиванов вскоре были вынуждены уйти.

Мне казалось, что необходимо постоянно воспитывать в людях гордость за свою профессию и чувство собственного достоинства. Каждый день с утра я звонил С.Дубинину и призывал его взбодриться и жестко отстаивать интересы государства: «Сергей, ты минфиновец и ничего не должен бояться, за твоей спиной Россия!»