Ошибка Элис - Барбара Лайфсон

Она провела ногтем вдоль почти незаметного шва, соединяющего половинки медальона, и он раскрылся. Внутри были две побледневшие от времени черно-белые фотографии: женщины с левой стороны и мужчины с правой. Из груди Иды вырвался непроизвольный короткий вздох. Ее родители. Ее настоящие мать и отец.

Она молча смотрела на фотографии, охваченная знакомым чувством: смесь сожаления и смущения, слегка приправленная злостью. Ее психиатр провел несколько месяцев, пытаясь убедить ее, что эта злость — вполне здоровая, понятная реакция в подобных обстоятельствах. Разум говорил Иде, что следует принять точку зрения психиатра. Но эмоционально ей все еще было нелегко признать, что она не отвечает за грехи своих родителей.

Ида закрыла медальон, положила в футляр и убрала поглубже на дно чемодана. Неужели она так никогда и не избавится от этой дурацкой сентиментальности? Довольно! Слишком много лет провела она в борьбе со своим прошлым. Соглашаясь на эту авантюру, она решила, что в ее жизни больше не будет места для ностальгии.

Хватит ходить вокруг да около, сказала себе Ида. Алан сейчас в Таллахасси. Ты три месяца разрабатывала план проникновения в его дом. Ты вытерпела шесть недель в обществе Пола. Не пора ли воспользоваться отсутствием Алана и осмотреть его комнату?

Ответ был очевиден. Другого шанса исследовать спальню Алана может и не быть. А так как этот дом последние пять лет является главной резиденцией Алана, не исключено, что в спальне ей удастся найти какие-нибудь интересные бумаги. Интересные для нее. Ее план расстроить избирательную кампанию Алана пока еще представлял собой лишь неясный набросок, который предстояло наполнить конкретными деталями. И за все это время она не продвинулась ни на шаг. У нее нет ничего, кроме безумной решимости, с которой она собралась обнажить перед населением Флориды преступную сущность этого человека. Настало время найти хоть сколько-нибудь прочную опору для своей конструкции.

Этические аспекты плана волновали Иду меньше всего. Не желая больше терять ни минуты, она положила в карман ключ от входной двери флигеля и, стараясь не шуметь, прошла через холл. Храп Пола на мгновение прекратился, затем возобновился в том же ритме. Пожалуй, он пришел бы в ярость, если бы узнал, что храпит столь неромантично, с усмешкой подумала Ида. Храп, разумеется, никак не соответствовал его представлению о себе как об утонченном любовнике и светском мужчине.

Ида повернула фарфоровую дверную ручку, расписанную раковинами и морскими звездами. Тот, кто декорировал предназначенный для гостей флигель, определенно был помешан на морских мотивах. Эта цепкость взгляда, подмечающего все вокруг, порой мешала Иде, ей даже хотелось, чтобы зрительная память хранила поменьше подробностей. Но прошедшее всегда вспоминалось ей в мельчайших, болезненно точных деталях…

Дверь беззвучно открылась. Вымощенная дорожка, ведущая от флигеля к главному дому, была освещена высокими фонарями, укрытыми среди листвы. Их тусклый свет не мешал спать, но был достаточно ярок, чтобы освещать дорогу. Все удобства для гостей-взломщиков, язвительно усмехнулась Ида, пытаясь не обращать внимания на легкий укол совести, возникший так некстати.

Проклятье! У меня нет причин чувствовать себя виноватой! Алан заслужил все это.

Почти дойдя до стеклянных раздвижных дверей, которые вели в вестибюль главного здания, Ида вдруг сообразила, что всякие рассуждения об этичности этого замысла напрасны: она просто физически не сможет его осуществить. В этот ночной час все двери не только заперты, но и наверняка снабжены сигнализацией, соединенной со службой охраны у ворот, а может быть, и с полицией. Ну, что ж, все правильно: на уединенность имели право не только жильцы флигеля для гостей, но и обитатели главного дома…

— Отлично! — проворчала Ида, со злостью глядя на дверь.

Первая попытка взлома провалилась, даже не начавшись. Почему она заранее не подумала о том, что надо вывести сигнализацию из строя или узнать цифровой код, который отключает ее? Да, заговорщик из нее никудышный. Чувствуя себя полной идиоткой, Ида направилась обратно к флигелю. Интересно, в котором часу отключают сигнализацию по утрам? Может быть, рискнуть и попытаться проникнуть в спальню Алана среди бела дня? Поглощенная обдумыванием этого варианта, она достала ключ и вставила его в замок. Ключ почему-то не поворачивался. Пытаясь открыть замок, Ида вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Невидимые глаза как будто сверлили ее затылок. От нервного напряжения ее бросило в холодный пот. Она резко повернулась.

— Кто здесь? — Ида не узнала собственного голоса — таким он был пронзительным и хриплым. Она прочистила горло и повторила вопрос: — Кто здесь? Что вам нужно?

Стрекот цикад был единственным ответом. Легкий ветерок прошелестел в густой листве, принеся с собой аромат цветущих апельсиновых деревьев. Заквакало лягушачье трио, но из темноты не доносилось ни одного звука, который мог бы произвести человек. Ида отступила в тень, все еще не вполне уверенная, что она здесь одна. Что-то холодное и влажное коснулось ее руки. Ида отпрыгнула в сторону, не удержавшись от сдавленного вскрика. Она посмотрела вниз и встретилась взглядом с ярко-зеленой ящерицей. Бедное животное, спрыгнувшее с руки Иды на ближайший куст, само было напугано не меньше.

Ощущая тяжелые удары сердца, Ида прислонилась к двери флигеля и заставила себя улыбнуться. Пугаешься ящериц, упрекнула она себя. Ты в плохой форме, детка! В траве полно лягушек и ящериц, не говоря уж о прочих рептилиях, о которых лучше не думать. О змеях, например. Да, за ней наблюдают, но не человеческие глаза.

Ключ наконец повернулся в замке, Ида толкнула дверь, и на этот раз она распахнулась без сопротивления. Под аккомпанемент храпа Пола она быстро прошла в свою спальню, с облегчением сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов и зевнула. В конце концов, ее деятельность в последние несколько минут оказалась не такой уж бесполезной. После неудачной попытки взлома и встречи с ящерицей ей наконец-то захотелось спать.

Несмотря на охватившую ее сонливость, Ида заставила себя почистить зубы, умыть лицо и расчесать волосы. Нет, определенно, криминальная жизнь — это не для нее. Руки до сих пор дрожат. Невозможно находиться в постоянном напряжении много часов подряд — никакие нервы не выдержат. Надо расслабиться, надо дать себе отдых.

Ида натянула на себя просторную длинную майку, которая когда-то была ярко-бирюзовой, но давно полиняла. Единственное, чего ей хотелось сейчас, — поскорее добраться до постели.