Попаданка, которая гуляет сама по себе (СИ) - Леванова Марина

Тания хлопала ресницами, зачарованно глядя, как приближается к ней лицо эльфа — явно для поцелуя.

“Нет-нет, сначала нужно всё узнать. Может, я ему даже не нужна, а я тут со своими поцелуями”, — думала она, уставившись на губы мужчины, потом потянула носом.

Эльф пах лесом, терпкими травами и ветром. Кошка тут же отозвалась довольным урчанием, демонстрируя, что ей тоже нравится, как пахнет этот мужчина, но не упустила возможности напомнить, что альфа-самец ей нравится всё же больше.

Лицо Тенонеля было так близко, что Тания ощущала его лёгкое дыхание на своей коже.

“А может, всё же поцеловать один разочек?”

Непроизвольно скосила глаза к носу, чем снова вызвала приступ громкого смеха у эльфа.

— Не смешно, — обиженно сказала Тания, вырываясь из его объятий. — На вот, — сунула в руки эльфа растение и кусок горшка и на всякий случай отошла к столу. — Давай поговорим.

— Хорошо, — согласился Тенонель, прошёл к разобранной кровати, изящно опустился на неё и похлопал ладонью по простыне, приглашая гостью сесть рядом. 

Тания смущённо насупилась. Почему-то только сейчас она смогла взглянуть на себя (на прежнюю себя) другими глазами, и то, что она увидела, ей совсем не понравилось. Эдакий ласковый, преданный щеночек, который без конца крутился возле ног своего хозяина в ожидании очередной порции ласки.

Встретилась взглядом с эльфом.

 “Бедный-бедный Тенонель! Как же ты меня раньше терпел?”

Последний раз с учителем она виделась в академии. Ему срочно нужно было уехать в Эделиан.

“Семейные дела, требующие безотлагательного вмешательства, — объяснил учитель на последней их встрече. — Постараюсь вернуться как можно быстрее”.

Но проходило время, а Тенонель всё не возвращался. А потом приехала королевская семья из Катьярна и забрала Танию домой. Четыре лунных месяца, а ощущение, что пролетела целая жизнь. И как много изменилось за это время. Как сильно изменилась она сама!

За окном шум стал сильнее, а королевский сад начинал походить на праздничную площадь, которую разом осветили сотни огней. 

— О чём ты хотела поговорить? — напомнил о себе Тенонель, прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам. 

— Как прошла поездка? Получилось уладить семейные дела? — Тания решила зайти издалека.

— Не до конца, — честно ответил Тенонель. — Но сейчас уже всё не так мрачно, как было в самом начале. — Мужчина, всё это время внимательно наблюдавший за ней, насмешливо поведя заломленной бровью, тихо поинтересовался: — Неужели ты лезла в окно только для того, чтобы узнать, как у меня дела? Думаю, у тебя есть причины поважнее, чем семейные проблемы дома Утренней Зари.

— Почему ты не хочешь участвовать в турнире? — выпалила Тания. — Я что, недостаточно хороша для принца Светлого Леса?

Любопытство на лице Тенонеля тут же сменилось холодной надменностью. Он какое-то время смотрел на свою гостью проницательным взглядом, затем поднялся с кровати, прошёл к открытому окну, скрестил руки на груди и прислонился плечом к стене.

О да! Это выражение на его лице Тания помнила очень хорошо. И это значило только одно: учитель чем-то недоволен.

Повисла гнетущая тишина: принцесса не решалась повторить свой вопрос, а эльф упорно молчал.

— Это целых два вопроса, Тания. — Тенонель оглянулся, его тонкие губы искривились в надменной усмешке. — И если на первый у меня есть ответ, то вот со вторым не всё так просто.

Тания удивлённо приподняла брови. Она хотела лишь съязвить, сказав, что недостойна эльфийского принца, а оказалось, что в своих глупых предположениях ступила на скользкую почву.

— Я думал, ты знаешь, почему я не буду участвовать в турнире, — продолжал Тенонель, возвращаясь к созерцанию королевского сада; там как раз происходило что-то интересное: стражники с факелами обшаривали кусты, а им помогали в этом (неожиданно!) волки.

— Представь себе, не знаю, — негромко проговорила Тания.

— Всё очень просто: я не имею права участвовать в катьярском турнире.

— Как же так? Тагира сказала, что соберутся только принцы, и только представители древних домов. Ты ведь тоже принц, и твой род не менее знатен. Почему тогда нельзя?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В турнире могут участвовать представители правящих домов только кошачьего рода, — коротко бросил Тенонель, с интересом наблюдая за отрядом вооружённых стражников, которые решительно шагали в сторону западной части дворца, туда, где располагались гости.  

— Что это за правила такие? — Тания буравила спину эльфа, всё ещё не понимая, о чём идёт речь. 

— Ни волки, ни лисы, ни эльфы, ни представители каких-либо других рас не имеют права принимать участие в турнире за руку истинной атшары.

— И кто придумал такую нелепицу?

— Не придумал, Тания. Это записано в древних заповедях катьярского народа. И законы эти почитаются и тщательно соблюдаются.

— Но почему? — ошеломлённо спросила Тания.

— Никакого кровосмешения с другими расами. Только так и никак иначе!

— Глупости всё это, — рассмеялась Тания. — Сколько таких случаев было в истории, когда заключались браки между теми, кто якобы не подходит друг другу. 

— В какой истории, Тания? — спросил Тенонель, поворачиваясь и подозрительно прищурившись.

Тания смутилась, но тотчас взяла себя в руки и пожала плечами.

— Я говорю о том, что в этом мире наверняка есть такие пары. Ведь любовь не выбирают!

— Да, но для истинной атшары это правило непреложно.

— Но я не истинная! — возмутилась Тания и чуть не ляпнула: и вряд когда-нибудь таковой стану. — Как вы все не понимаете? Я лишь душа, которая застряла в этом теле, а предкам не нужна лишь половинка сущности. Я не смогу пройти проверку возле озера Правды.

— Какие глупости! — Тенонель изумлённо посмотрел на свою гостью. — Ты часть своей семьи, и раз смогла выжить и остаться, то уже не просто застрявшая в этой оболочке душа, а сама сущность этого тела. Без тебя не было бы ни Тании Чауррь, ни красной пантеры, вообще ничего не было бы, если бы ты тогда ушла. Вспомни тот день, когда ты чуть не погибла. Ты ведь смогла вернуться. 

— Смогла, — согласилась Тания, а сама едва сдерживала слёзы, потому что после того случая не раз возвращалась к мысли: а стоило ли так уж сильно цепляться за эту жизнь, если в итоге всё равно не стала хозяйкой этого тела и своей судьбы?  

Тенонель решительно подошёл к своей ученице, поднял на ноги и заглянул ей в лицо, твёрдо произнёс:

— Отбрось прочь все свои сомнения. — Ласково отвёл волосы с лица девушки. — Завтра твоё посвящение. И я просто уверен, что всё пройдёт хорошо. 

Тания доверчиво прильнула к учителю, уткнулась лицом в его грудь и просто наслаждалась его объятиями. Да, её переполняла обида. Создавалось ощущение, что никто не хочет её слышать, а ведь она много раз высказывала свои сомнения подругам, катьяркам, братьям, королеве-матери. И каждый раз неизменно получала в ответ одно и то же: всё будет хорошо.

“Да нифига не будет! — В отчаянии вцепилась пальцами в тонкую ткань мужской сорочки. — Вот только как мне потом жить здесь, после такого публичного унижения?”

В академии весь преподавательский состав был в курсе истории красной пантеры. Учителя особо не распространялись на эту тему, зато ученики с удовольствием судачили об этом чуть ли не на каждом углу, а ещё ходили, словно на экскурсию, поглазеть на “ту самую”, как потом начнут называть внезапно объявившуюся принцессу. И если бы не орчанки, которые взяли Танию под своё крыло, она не представляла бы, как всё это пережить. 

И ведь не запретишь! Новость о том, что есть выживший после шахкхара, молниеносно облетела всю академию и вырвалась за её пределы. Одно радовало: никто открыто не высказывался, потому что опасались недовольства Раблус Ен, которая заявила, что будет лично присматривать за Танией Чауррь. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Правда, по прибытию в Катьярн слухи немного поутихли. Всё же не попрёшь против красной пантеры и королевской семьи. Но катьяры сомневались, а можно ли доверить страну сомнительному найдёнышу, который раньше служил носителем самого страшного врага этого мира. И поэтому все с особым нетерпением ждали момента, когда атшара придёт к озеру Правды и предстанет перед взорами предков катьярского народа. Вот там она точно не сможет ничего утаить, и наконец откроется, кто на самом деле перед ними есть.