Фантастика «Фантакрим-MEGA» - Ярослав Гжендович

Паника обожгла меня ледяной волной. Он хочет ударить меня! Я отступила назад, чувствуя себя беспомощной, как тогда, в восемь лет.

Я увидела, как распрямилась, готовая к пощечине, его ладонь.

— Как ты смеешь мне лгать?! Ты должна сознаться, что у вас с ним было! Тебе придется сознаться!

— Нет, Джонатан, — я попятилась еще, но уперлась в стол. Громадный, тяжелый, он преградил мне путь к отступлению.

— Я клянусь тебе, ничего не было!

Стиснутая, как в тюрьме, на задворках моего сознания, вскрикнула Нуар. Лицо Джонатана исчезло, вместо него я увидела лицо любовника моей матери. Рука метнулась вперед. Аллегра откинула голову. И мои пальцы сомкнулись на подставке скульптуры Кейна.

Нуар продолжала кричать, отчаянно борясь с действием таблеток. Всего этого не должно быть в пьесе, не может быть. Пусть Аллегра сейчас уронит скульптуру, пусть он ударит ее один раз, если другой разрыв с ним невозможен, все, что угодно, только не это! Но передо мной стояло другое лицо, и след другой руки горел на щеке. Нуар Делакур должна была взять контроль на себя, но в этот миг ее воспоминания и воспоминания Аллегры слились. Я взмахнула скульптурой.

Острые крылья «Фурии», как дюжина ножей, рассекли его лицо. Хлынула кровь, и где-то за стенами кабинета мне вдруг послышался многоголосый вздох восторга и ужаса. Вскрикнув, Джонатан кинулся на меня. Я снова взмахнула скульптурой и, как в полусне, увидела, что стальное крыло перечеркнуло его горло.

Уже когда он упал, я поняла, что произошло и, отбросив «Фурию», опустилась возле него на колени, тщетно стараясь руками остановить кровотечение.

— Джонатан, Джонатан, зачем ты ударил меня? Я же не хотела, я же любила тебя, зачем ты, Джонатан?

И в этот момент Нуар, парализованная тупым ужасом, вдруг поняла, что пьеса не могла окончиться иначе. Именно так все и было задумано. Не драматургом, конечно, нет, — режиссером Брайаном Элизаром. И лишь из-за ревнивого любовника своей матери я и получила эту роль. В отношении меня Брайан мог быть уверен, что я не смогу сдержать эмоций и поступков героини. Я стала просто орудием мщения в его руках. Глуповатому и безалаберному, но ни в чем не повинному Томми. Брайан рассчитал все. Даже скульптуру, которой Кейн так кстати дал имя безжалостной античной мстительницы.

— Господи, что с нами? — закричала Аллегра. — Я встретила человечность в инопланетянине и звериную жестокость в человеке, которого любила. И сама, сама стала зверем, стоило только испугаться. Что же с нами, Господи? — Я посмотрела на свои руки, испачканные кровью. — Так кто из нас человек, кто инопланетянин, кто чудовище? — Я упала на пол рядом с ним.

Отделенная стеной, взревела толпа. Этот звук окончательно вернул меня к реальности. Передо мной в луже крови лежал бездыханный Томми Себастьян. Зал продолжал бесноваться, и я вдруг поняла, что это крик восторга. Что именно этого-то они и ждали всегда, с момента возникновения «веритэ», со времени римских гладиаторов.

Свет погас, стена стала непроницаемо серой, и у меня мелькнула нелепая мысль, что сейчас надо выходить на поклон. Кто-то поднял меня за плечи и потащил в кулисы. Я с трудом подняла голову и увидела Майлса. Он был все еще в гриме и набедренной повязке.

Откуда-то из темноты вынырнул Брайан и склонился надо мной.

— Какой ужас. Господи, какой ужас. Но ты не должна бояться, Нуар. Я уверен, суд оправдает тебя, вот увидишь, присяжные признают несчастный случай.

— Да? Какая жалость, — вцепившись в руку Майлса, произнесла я. — Значит, никто так и не узнает про ваш лучший спектакль? Но все равно, ничего, режиссура была прекрасна. Ведь Пиа Фишер отомщена, а это главное, правда?

Брайан покачал головой и повернулся к Майлсу.

— Боюсь, она не в себе. Отведи ее в гримерную, а я сейчас вызову врача.

Я не сопротивлялась, просто переставлять ноги не было сил, и Майлс тащил меня почти волоком. Уже в двери я обернулась и снова увидела Брайана. Подняв с пола «Фурию», он держал ее перед собой на вытянутых руках, чуть покачивая. И скульптура оглашала пространство победной песней мести.

В серые, пасмурные дни, когда небо застлано тяжелыми, набрякшими скорым дождем облаками, а порывы ледяного ветра пронизывают до костей, я часто думаю о Брайане Элизаре. Мне почему-то видится, что мы стоим в песчаном саду — в настоящем, где я не бывала никогда, — окруженные причудливыми изломами неземных скал, а между ними, до самого горизонта тянутся бесконечные дюны разноцветного песка. И у нас под ногами тоже песок — ослепительно белый и мелкий, как сахарная пудра. Но под ним — слой другого, ярко-алого песка. И цепочка следов между нами: глубоких и оттого алых, словно каждый отпечаток заполнен кровью…

Ли Киллоу

Я думаю, что я существую

Он бился в багажнике автомобиля, пытаясь освободиться от веревок. Он был обречен, но боялся умереть. Если он умрет, кто накажет убийцу — этого оборотня, этого Каина? Кто упредит зло, которое тот еще причинит? Кто отомстит?..

Машина остановилась, но багажник никто не открыл. Неужели этот подонок спокойно удит рыбу?

Наконец багажник открылся, и узник понял, почему убийца медлил: ждал темноты, боялся свидетелей. Ну так получай! Он попытался пнуть убийцу связанными ногами. Конечности онемели и плохо слушались. Мерзавец легко уклонился от удара. Сказал:

— Я полагаю, ты уже помолился.

Лица расплывались в темноте белыми пятнами. Несчастный пытался освободиться от кляпа. Говорить он не мог, но ничто не мешало дать себе клятву: «Я не успокоюсь, пока этого мерзавца не настигнет возмездие!»

Убийца приставил к затылку холодное дуло.

«Все равно тебе не избавиться от меня. Где бы ты ни был, я найду способ отомстить. Я…»

Мысль осталась незаконченной. Убийца выстрелил.

Сержант Дейвид Амаро усилием воли подавил подступившую к горлу тошноту. Труп разложился, и от мертвеца исходил омерзительный запах. Амаро уже жалел, что ввязался в это расследование. Сидел бы сейчас в прохладном офисе вместе с другими детективами — так нет, пришлось, сломя голову, мчаться по августовской жаре на опознание трупа на свалке утиля. Заглянув в багажник автомобиля, от которого поднимались к небу струи раскаленного воздуха, Дейвид спросил:

— Доктор, как вы думаете, сколько он здесь пролежал?

Доктора Майлза Джейкобза также мутило.

— Не один месяц. По меньшей мере все лето.

Дейвид никак не мог понять, как труп до сих пор оставался незамеченным. Его коллеги Том Саскова и Рик Длабаль беседовали с хозяином.