Мешок неприятностей (СИ) - Евгений Солышко

«Чернявый» вскинул две руки сразу и выстрелил из двух самострелов одновременно. Шкет рванулся в сторону и стрела, предназначенная ему, прошла мимо, а вот стражнику не повезло. Оперение стрелы торчало из его предплечья. Одежда вокруг неё стала темнеть. Стражник коротко вскрикнул и стал заваливаться вперёд, рухнул на колени, а затем упал лицом в пол. Шкет с ужасом наблюдал за тем как из спины медленно появляется наконечник стрелы, которую протолкнул стражник своим весом при падении.

Страх сковал мышцы, а сердце пропустило пару ударов. Третьего самострела у него нет, пришла в голову мысль, значит ещё не всё потеряно. Оружия Шкету ещё не доверяли, опасались неприятных ошибок. «Чернявый» понял, что его противник безоружен и достал тонкий кинжал. Стилет, определил оружие Шкет. Таким убили возницу с сеном.

Подхватив спинку от сломанного стула, Шкет стал бестолково размахивать им. «Чернявый» ухмылялся, предчувствуя свою победу в этом поединке и не торопился. Выждав удобный момент он взмахнул стилетом, и Шкет дёрнул пораненной рукой, его импровизированное оружие стало вываливаться из рук. Противник отскочил немного назад, поигрывая стилетом и примеряясь повторить атаку. Шкет стал отступать к двери, всё ещё держа спинку стула в здоровой руке. Всё произошло одновременно. «Чернявый» сделал выпад, а Шкет метнул ему под ноги стул. Запутавшись в стуле «чернявый» споткнулся и упал прямо на тело лежащего стражника, с торчащей из спины стрелой. Не раздумывая, Шкет всем телом упал на спину противника и по дёрнувшемуся телу понял, что достиг своего. Стрела проткнула и «чернявого», он немного подёргался, но Шкет ещё пару раз навалился на него и наконец, противник заскрёб рукой по полу и замер.

— Неужели я его убил? — Сожаления Шкет не испытывал, так как на кону была его собственная жизнь. Адреналин схватки схлынул и его затрясло. Дрожащими руками достал сигарету и сидя на поверженном противнике, стал прикуривать. Долго не мог справиться с зажигалкой, потом сломал сигарету и только с третьего раза прикурил. Выпустил дым и после этого осознал, что сидит на трупе, порывисто вскочил и услышал слабый стон.

В дверном проёме неслышно появился младший «контрик» Жан. С ходу определив диспозицию, деловито убрал свой самострел, явно позаимствованный из спецхрана, спросил у дрожащего Шкета:

— Мертвы?

— Кто-то стонал.

Стали вдвоём переворачивать тела. Наконечник стрелы, пробившей насквозь стражника, воткнулся в грудь «чернявому» в области сердца. Переворачивая тяжёлое тело, стрелу случайно обломали, на это он не отреагировал, так как был мёртв, а вот стражник на это застонал. Его перевернули на спину, он задышал прерывисто, но без крови на губах. Стрела вошла в плечо полностью по самое оперение.

— Его надо к врачу! — Шкет ещё не оправился от дрожи в теле, так как его голос вибрировал на грани истерики. Контрразведчик кивнул и отправил Шкета за коляской, но заметив его окровавленный рукав, остановил и, достав из кармана перевязочный пакет, перевязал руку и вышел искать коляску сам. Вернулся он через несколько минут в сопровождении трёх стражников, которые без слов подхватили своего раненного товарища и стали выносить на улицу, спотыкаясь о тело убитого и не обращая на него никакого внимания. Они были привычны к виду крови.

Прибыв в отделение полиции, Шкет нарвался на Жерома, который озверел от того, что подозреваемый убит, а сам Шкет ранен.

— Ты зачем подозреваемого убил?

— Это случайность.

— Случайность, что ты выжил. Но зачем ты его на стрелу уронил.

— Я и говорю, это случайность.

— Что я скажу твоей матери? Она меня разорвёт в клочья.

Шкет стоял как нашкодивший мальчик, а сам думал, вот и хорошо. Мама сама решит вопрос и Жером никогда не дождётся от него, что он назовёт его…

— Ты меня слушаешь? — Жером совсем вышел из себя.

— …папа. — Проговорил Шкет и сам испугался своих слов, — Тьфу-тьфу-тьфу…

Когда Шкет демонстративно плевался капли слюны долетели до Жерома, который просто остолбенел. Рванулся уходить. Вернулся. Беззвучно открывал рот и, судя по артикуляции, беззвучно матерился. Потом стал снимать с себя ремень. Резко отбросил от его от себя, как бы защищая себя от необдуманных действий, посмотрел на Шкета. Тот заметил, что Моновиль собрался в него плюнуть, прикрылся первым, что попалось под руку. Попался горемычный портрет князя и плевок попал в него.

Жером

Контрразведчик Жак сидел за столом как хозяин кабинета, закинув ноги на столешницу.

— Что вы можете сказать по происшествию?

Жером прохаживался по комнате с мыслями, когда дверь резко распахнулась.

— Госпожа Комтуа!? — контрразведчик с удивлением стал привставать из-за стола, за которым, до этого, он сидел развалившись. Камилла быстро махнула рукой замысловатый жест, смысл которого был непонятен Жерому, но контрразведчик, похоже, его узнал. Он сделал простое лицо и плюхнулся обратно в кресло, но ноги на стол не стал класть.

— Дорогой Жан, — Камилла с улыбкой смотрела на «контрика».

— Я Жак, госпожа Комтуа. — Стал оправдываться «контрик».

— Мне без разницы. Как так получилось, что господина Шкета ранили? И не надо говорить про случайность. Господин Шкет, в некотором роде, является моим подопечным и мне хочется его видеть живым и здоровым, а не истекающим кровью. Как вы смогли это допустить? И это в присутствии сотрудника спецслужбы.

Жером с удивлением смотрел на происходящие с «контриком» метаморфозы. Только что это был зазнавшийся столичный чиновник, потом провинившийся мелкий клерк, затем обратно чиновник, но без гонора и опять провинившаяся мелкая сошка, которая вдруг осознала глубину своего проступка.

Жером деликатно покашлял, Камилла обернулась.

— И вы здесь! Может, вы мне объясните, как это произошло?

Жерому подумалось — «А чего она тут раскомандовалась?» Пока он собирался с мыслями, Камилла удивительным образом из разъярённой фурии превратилась в скучающую горожанку.

— Господин инспектор, так как так получилось, что ваш подопечный получил такое страшное ранение?

Моновиль даже подпрыгнул при этом.

— Страшное? Да он получил просто порез на руке. Доктор уже обработал и зашил. Всё нормально.

Дверь во второй раз резко распахнулась и в комнату вбежала Анна Терсен.

— Жером! Как вы смогли допустить, что моего мальчика чуть не убили?

Анна опять расплакалась. Камилла посмотрела на неё и