Дом Морганов. Американская банковская династия и расцвет современных финансов - Рон Черноу

Мне не нравится быть в чьей-то власти". Он так и не смог полностью избавиться от зуда основателя, который хотел знать все мельчайшие детали бизнеса. Он ежедневно проверял кассовый баланс, хвастался, что может погасить все долги за два часа, безошибочно определял фальшивые цифры при сканировании бухгалтерской книги и лично проверял бухгалтерские книги каждый Новый год. Когда он находил ошибку, эффект мог быть незабываемым для ответственного сотрудника. "Он был совершенно огромным человеком, а голос у него был как у быка", - рассказывал Леонгард А. Киз, в то время офисный мальчик, который заводил золотые часы Tiffany на его столе.

Власть Пьерпонта Моргана расцвела в период резкого промышленного спада, начавшегося в 1893 году. Более пятнадцати тысяч коммерческих фирм потерпели крах, что привело к классовой войне и квазиреволюционным столкновениям во многих регионах США. Кровавый разгром сталелитейщиков во время забастовки в Хоумстеде в 1892 году уступил место безжалостному подавлению правительством забастовки в Пульмане в 1894 году. В этот период разорилось более шестисот банков, а наличные деньги стали настолько дефицитными в результате накопления, что брокеры торговали ими на биржах Уолл-стрит. Каждая компания, потерпевшая крах и реорганизованная банком, в итоге становилась его невольным клиентом. В 1892 году компания General Electric была образована путем объединения компаний Edison General Electric Company и Thomson-Houston Electric. Когда в следующем году новая компания потерпела крах, Пьерпонт спас ее и тем самым обеспечил будущую лояльность GE к Дому Моргана.

Из-за долгов и чрезмерного строительства более трети железнодорожных путей страны оказались под угрозой ликвидации, и английские инвесторы призвали Пьерпонта навести порядок в отрасли. Не выдержав джентльменских соглашений, Пирпонт попытался применить другой подход к созданию железнодорожных картелей: он реорганизовывал обанкротившиеся дороги и передавал контроль над ними себе. Тогда он не будет зависеть от прихотей правительства или враждующих железнодорожных начальников. Реорганизовав железные дороги, он поднялся на новую ступень власти, недостижимую ни для одного частного предпринимателя. В длинный список железных дорог, попавших под его контроль, вошли Erie, Chesapeake and Ohio, Philadelphia and Reading, Santa Fe, Northern Pacific, Great Northern, New York Central, Lehigh Valley, Jersey Central и Southern Railway. Практически все обанкротившиеся дороги к востоку от Миссисипи в конечном итоге прошли через такую реорганизацию, или, как ее еще называют, морганизацию. Было организовано около 33 тыс. миль железных дорог - одна шестая часть всех путей страны. Совокупный доход компаний приблизился к сумме, равной половине годовых поступлений правительства США.

Трудно преувеличить влияние, которое приобрел Пирпонт. В то время железные дороги составляли 60% всех выпусков на Нью-Йоркской фондовой бирже. Акции коммунальных и промышленных предприятий считались слишком спекулятивными для страховых компаний и сберегательных учреждений, поэтому железные дороги сами по себе попали в категорию "голубых фишек". Кроме того, выдавая бесплатные пропуска политикам, железные дороги оказывали гигантское подкупающее влияние на законодательные органы штатов. Поскольку его банк превратился в гигантскую мельницу для обанкротившихся железных дорог, Пирпонт регулярно получал гонорары в размере $l млн.

В результате морганизации сократились постоянные расходы железных дорог, а кредиторы были вынуждены обменять свои облигации на облигации с более низкой процентной ставкой, что позволило дорогам возобновить обслуживание долга. Пирпонт также наложил залог на обширные земельные и минеральные владения железных дорог, чтобы деньги не могли быть перенаправлены на другие предприятия. Почти сто лет спустя судебное дело показало, насколько обязательными были эти договоренности. В 1987 г. компания Burlington Northern Railroad попыталась освободиться от обязательств, наложенных Пирпонтом на облигации ее предшественницы - Northern Pacific, попавшей в 1893 г. под опеку. Он наложил залог на 1,9 млн. акров земли и 2,4 млн. акров прав на полезные ископаемые, оговорив, что все вырученные средства должны пойти на улучшение дороги. По оценкам аналитиков, стоимость угля, нефти, газа и других полезных ископаемых на затронутых землях составляла миллиарды долларов. Не выходя из могилы, Пирпонт четырежды встал на защиту кредиторов.

В качестве дополнительной гарантии того, что дороги больше не будут разбазаривать деньги, большая часть их акций была передана "голосующим трастам". Обычно это был эвфемизм для Пьерпонта и трех-четырех его приближенных, которые управляли железными дорогами, как правило, в течение пяти лет. Это было продолжением старого трюка Пьерпонта - обмена денег на власть, и оно узурпировало коммерческую власть в невиданных в истории банковского дела масштабах. Теперь банкир не просто финансировал и консультировал своих клиентов, теперь он непосредственно вмешивался в управление компаниями. Различие между финансами и промышленностью стало опасно стираться.

Почему десятки тысяч акционеров отдали свои акции этому папе с Уолл-стрит в обмен на так называемые трастовые сертификаты? Ответ кроется в одной особенности финансовой системы XIX века: когда компании теряли деньги, акционеры обанкротившихся компаний могли быть обложены штрафами. Поэтому инвесторы спешили отдать свои акции и избежать грозящих им штрафов. Теперь Пирпонт представлял собой совершенно новый вид барона-разбойника - не оголтело прожорливого, не Рокфеллера, уничтожающего назойливых конкурентов, а сурового, хорошо одетых банкира с законной, хотя и весьма спорной системой.

В банке к морганизации относились благожелательно, как к выполнению фидуциарной ответственности перед акционерами. Пирпонт, по-видимому, не руководствовался какими-либо грандиозными планами - для этого он был слишком инстинктивен. Позднее один из партнеров Моргана, Том Ламонт, отмечал, что "никогда не знал человека, который в большей степени, чем г-н Морган, ориентировался бы на конкретную ситуацию и конкретную работу, которая стояла перед ним. Все эти разговоры о том, что он придумывал или создавал системы, - полная чушь". Пирпонт не плел паутину и не прокладывал пути к власти. Скорее, у него была мессианская вера в свою способность упорядочить бизнес. Если он мог навести порядок в Америке лучше, чем кто-либо другой, то так тому и быть. Он взял на вооружение технику избирательного треста и бесконечно умножил свою власть. Как позже сказал о нем редактор газеты Wall Street Journal Серено С. Пратт, "его власть заключается не в количестве его собственных миллионов, а в миллиардах, доверенным лицом которых он был".

Если в голосующих трастах и не было ничего коварного, то они создали пугающую концентрацию власти на Уолл-стрит. До периода морганизации более двух третей американских железных дорог имели офисы за пределами Нью-Йорка; после этого штаб-квартиры большинства из них находились там. К 1900 г. железные дороги страны были объединены в шесть огромных систем, контролируемых банкирами с Уолл-стрит, в основном J. P. Morgan and Company и Kuhn, Loeb. В этом вечном двигателе Пирпонт не только реорганизованные дороги, но и заблокировал их будущее финансирование. Выступая в качестве их доверенного