Здравствуй, земля героев! - Влад Силин

– Подожди только, – сказала она. – Я ориентиры запомню, чтоб не блуждать потом, – и принялась возиться с браслетом.

Велька же тем временем нырнул в дыру.

Его ожидал сюрприз: ход вывел в ту самую пещеру, где командор Алексей Семенович встречался с Намсой. Прошло шесть лет, а ничего не изменилось. Те же ящики, те же рельсы на полу, и лампа все так же трещит.

– Ну, что там? – выглянула Тайка.

– Иди сюда. – Мальчишка облизал палец и поднес к камуфлирующему полю. – Здесь еще ход. Я его помню.

Девочка поднесла браслет к стене, отмечая путь. С каждым шагом запах старой змеиной кожи становился все сильнее. Велька узнавал места, и это ему очень не нравилось.

– Та! – позвал он.

– Аюшки?

– Помнишь, ты в «Снежной королеве» спрашивала о скелетах?

– Ну? – Глаза ее широко распахнулись. – Ты что, шутишь? Скажи, что шутишь!

– Если бы… Значит, так: я иду первым.

– Я с тобой!

– Ладно. Только сзади держись. И еще – что твой браслет умеет?

– Там компьютер, слабенький, правда. Часы, термометр, библиотечка на несколько книжек, переводчик с основных языков…

– Дай мне его, пожалуйста.

Света от крохотного фонарика явно не хватало. За бледно-лимонным кругом темнота сгущалась. Когда кадет нагнулся, чтобы завязать шнурки, световое пятно выхватило из темноты Намсу. От Тайкиного визга заложило уши.

– Ты чего?

– Вон… вон! – бестолково тыкала пальцем девчонка.

– Ну, вон, – пожал плечами Велька. – Не укусит же он тебя?

Небрежный тон давался ему нелегко. Мертвый Намса выглядел как раз так, словно возьмет сейчас да и укусит.

– А почему он стоит? – не унималась Та.

– Обычай такой. Лошади, например, спят стоя. И слоны тоже. – В последнем Велька не был уверен. Слонов он в жизни не видел.

– А руки зачем развел?

– Господи… Ну, откуда ж я знаю!

Колени начали мелко подрагивать. Велетин все не мог вспомнить, в каком положении были у Намсы руки, когда тот умер.

– Вель! – тихонечко позвала Тая. В голосе ее звенела паника. – Вель, не бросай меня!

– Не бойся, не брошу.

У полуистлевших ног мертвеца лежал пистолет. Оружие, которое Намса завещал ему и которое он из малодушия так и не смог подобрать.

«Ты давно умер, – мысленно обратился Велька к трупу. – Твоя душа переродилась в асурского мальчишку. Можно, я заберу то, что принадлежит мне? Ты разрешишь?»

От сквозняка остатки волос на черепе шевелились. Велька представил вместо скелета шестилетнего асурского пацана, и ему стало легче. Намсы здесь нет, он далеко отсюда. То, что стоит над ними, хищно раскинув руки, – всего лишь пустая оболочка.

Бочком, бочком, ближе, ближе…

Хвать – и назад!

Тая опять взвизгнула. Что с нее возьмешь – девчонка…

– Вот и все. – Велька засунул пистолет за ремень брюк.

Световой круг качнулся, выпуская асура, и стало ясно, что у скелета ко всему еще и глаза зеленым светятся. Бр-р-р!

К счастью, Тая этого не заметила.

– Пойдем отсюда, – попросила она. Зубы ее мелко стучали. – Пожалуйста!

– Хорошо. Только давай пройдем чуть дальше. Там есть выход, и мы выберемся в скалах недалеко от Шатона.

Судя по глазам, девчонка не очень-то поверила. Но отдавать браслет Велька не торопился, а возвращаться темными ходами, да еще и когда мертвец рядом…

Спасибо огромное.

– Вельчик, миленький, я боюсь. Я кричать буду!

Мальчишка вздохнул:

– Ну хоть немного, а? Хоть десять шагов. Посмотрим и сразу назад.

– Правда?!

– Честное слово.

Скрепя сердце Тая согласилась. Идти им пришлось не десять шагов, а чуть больше. Минут через пять Тая вновь начала поскуливать. Велька уж и сам хотел возвращаться, – такая жуть витала в коридорах, – как вдруг ход расширился. Подростки оказались в огромном зале, заваленном ящиками и старыми трубами.

У стены алым и золотым пульсировали огромные узорчатые ворота.

– Портал, – прошептала Та. – Какое чудо. Эй, стой! Ты что, полезешь внутрь?!

Вообще-то Велька на полпути останавливаться не привык. Но в Таиных глазах застыл такой ужас… «Да, – подумал мальчишка, – так и гибнут благие начинания».

– Хотя бы одним глазком! Ну, пожалуйста!

– Отдавай браслет.

– Ну что ты!..

– Отдавай, или мы поссоримся. Я не шучу.

– Ну пожалуйста… – Велька стянул с руки ремешок. – Трусиха.

– А ты – хвастун! Хвастун, хвастун, хвастун!

Забрав браслет, девочка зашагала обратно. Вид у нее был решительный и злой. Свет фонарика становился все тусклее; похоже, что браслет разряжался. С запоздалым раскаянием Велька подумал, что поворачивать надо было раньше.

– Та, не сердись, – догнал он девчонку. – Я не хотел!

Тая сердито дернула плечом, сбрасывая руку. «Ну, и ладно, – разозлился Велька. – Тоже мне, Бекки Тэтчер!»

И замер. В пещерке, где они встретили мертвого Намсу, разливалось призрачное сияние. Послышался вопль, и из мертвенного света вынырнула четырехрукая тень.

Глаза ее светились зеленым.

Глава 17

БЕЗУМСТВУ ХРАБРЫХ

ПОЕМ МЫ ПЕСНЮ

Время перевалило за полдень, а хлопот становилось все больше. В очередной раз наткнувшись на кадета, лопочущего: «Вкусного вам скорпиона, медная щетка для чистки полов», – полковник остервенел. Идея «асурской недели», еще вчера казавшаяся такой остроумной, сегодня вызывала отвращение. Мальчишки совершенно не понимали разницы между звуками «е» и «e'».[21] Между тем от этого зависел смысл фразы.

– Напевно! – кричал полковник. – Теемаса е онимеро надо напевать, твою мать! Понятно, господин курсант?

От ротного мальчишки разбегались, словно головастики от щуки. А услышав «здравия желаю, господин полковник» на универсальном, Багря разозлился окончательно.

– А-атставить![22] Кру-угом! Ка-а мне!

Нарушителем оказался офицер-воспитатель Жорж Уфимский. Увидев ротного, он побледнел:

– Э-э, прошу прощения, господин полковник…

– На асурском, господин капитан. У нас неделя асурского языка.

Тщательно подбирая слова, капитан Уфимский сказал следующее:

– Скушайте скорпиона, медная щетка для чистки полов. Приношу свои мелкие извинения. Мои познания в асурском не позволяют исполнять танец с веерами, но я постараюсь утопить их как можно глубже в ромашках. – И добавил: – Квел делисьез персон ква цет петит принцесс.[23]

Выслушав эту галиматью, полковник вполголоса произнес:

– Подавись этим своим скорпионом, элит-трепло вшивое. – Вслух же добавил: – Ваши извинения приняты. Можете идти.

…До Лувра Уфимский служил на Таверии-2. Когда-то император присвоил всем войскам Таверии звание «элитных», и Жорж щеголял званием элит-капитана.

Плата за это была невелика: требовалось блистать манерами и знать французский. С первым Уфимский худо-бедно справлялся. Что сложного: ручку дамам целовать да рассказывать анекдоты о поручике Ржевском, смысл которых утерян в веках. Второе оказалось труднее. Французский сохранился лишь в сочинениях графа Толстого, и новоявленному элит-капитану пришлось засесть за «Войну и мир».

Славные денечки Уфимского кончились, когда произошла некая история, связанная с генеральской дочерью. Недобрые языки болтали, правда, что не с дочерью, а женой, а совсем уж злые поговаривали о сыне. Дело получило огласку. Уфимскому пришлось бежать на пограничные планеты, где он быстренько отыскал теплое местечко в корпусе.

В корпусе Уфимского недолюбливали. Он носил изысканный элит-мундир и без нужды изводил кадетов. Так что, поставив «элит-трепло» на место, Алексей Семенович испытал что-то вроде морального удовлетворения. Хоть что-то сегодня вышло удачно.

По пути полковнику вздумалось заглянуть в музей. Вахту нес Ваде Михельсон – чернявый кадет из злополучной пятерки. Продравшись сквозь словесных «скорпионов» и «щетки для чистки пола», Багря выяснил, что Тилль уже сменился и ушел неведомо куда в сопровождении гостьи.

Это Алексея Семеновича встревожило. Чуть ли не бегом он помчался к башне. Во дворе его ожидал сюрприз. На плитах дорожки валялась изодранная и окровавленная кадетская рубашка. На ходу выдирая пистолет из кобуры, Алексей Семенович бросился в сад.

В старой беседке кто-то был. Стараясь двигаться бесшумно, полковник подкрался ближе.

– …нет, малыш, – терпеливо объяснила Утан. – То, что ты сказал, означает «позвольте моему скорпиону ужалить вас еще раз»! Попробуй снова.

– Ониматеро домо… домо е гокумасай теемаса?

– Уже лучше. «Мой большой скорпион благодарит вас за любезность». Задатки у тебя есть, малыш.

Ветка алычи мешала полковнику смотреть. Он осторожно отодвинул ее в сторону. Тилль сидел на ступенях беседки без рубашки и ел яблоко. Майя перевязывала глубокую царапину на его плече.

– Госпожа Утан, – с дрожью в голосе попросил кадет, – не могли бы вы еще позаниматься со мной? Асурский язык очень сложен.