Чисто женская логика - Виктор Пронин

— Суду все ясно и понятно, — пробормотал Алексей. — Книг больше нет.

— Может внутри что-то осталось? — предположил Гордюхин.

— Вряд ли... Смотрите с каким напором поливают... Там уже и огня-то нету, а они знай льют! А температура! Крыши шипят!

— Может остановить?

— Пусть, — Алексей безнадежно махнул рукой. Он еще что-то хотел добавить, еще что-то порывался пояснить Гордюхину, но, обернувшись, участкового не увидел. Видимо, тот отошел в сторонку.

Из всех трех гаражей валил густой чад, вонь горелой бумаги, водяной пар.

В стекающих из железных коробов струях воды плавали черные слои пепла. Красные пожарные машины стояли рядом и беспрерывно опорожняли громадные свои баки, стремясь, видимо, уехать отсюда налегке, чтобы заполнить их водой свежей и холодной.

— Это все твои книги? — спросила Касатонова у Алексея.

— Половина моих — это точно.

— Хорошие книги?

— Твердые обложки, прошитые переплеты, бумвенил, супера, — перечислял Алексей достоинства своего товара.

— А авторы?

— Нормальные авторы, раскрученные. С другими я и не связываюсь.

— Ценная литература?

— По двадцать, двадцать пять рублей за штуку можно было спокойно брать.

Касатонова слушала совсем не те ответы, на которые надеялась, и, поняв, что разговора не получается, замолчала.

— Все равно жалко, — сказала она. — Но не смертельно. Жизнь продолжается.

— Разве это жизнь? — усмехнулся Алексей.

Касатонова уже хотела что-то ответить, как вдруг почувствовала, что кто-то осторожно касается ее руки. Взглянув вниз, она увидела мальчика, который дергал ее за руку, робко пытаясь привлечь к себе внимание.

— Тебе чего? — спросила она.

— Вот, — мальчик протянул что-то небольшое, темное, что в полумраке нельзя было и разглядеть. Механически взяв и повернувшись к свету фар пожарной машины, Касатонова увидела коробочку от фотокассеты. Она была совсем легкая, похоже пустая.

Касатонова осторожно отковырнула мягкую крышечку, заглянула внутрь. Там лежала бумажка. Вынув ее и развернув, она прочитала написанные печатными буквами два слова — «Вопросы есть?».

— Что там? — обеспокоенно спросил Алексей.

Касатонова молча отдала ему бумажку.

— Суду все ясно и понятно, — повторил Алексей, едва взглянув на послание.

— Мы ведь об этом уже говорили, да?

— Я его найду, — без выражения, буднично сказала Касатонова. — Вот увидишь — я его найду.

— Кого?

— Убийцу. Он плохо себя ведет.

— Людей убивает? — поинтересовался Алексей.

— И это тоже. Где Гордюхин?

— Слинял, наверно.

— Нет, он не может слинять.

— Почему?

— Не тот человек.

— Ты его так хорошо изучила?

— Достаточно.

— Ну-ну, — улыбчиво протянул Алексей. — А знаешь, мне ведь и за гаражи платить придется.

— Убийца заплатит. За все.

— И за товар?

— Конечно.

— Он наверно состоятельный?

Изумленный взор Касатоновой, в котором метались красные отблески огня, был ему ответом.

— Я конечно извиняюсь, — проговорил Алексей смятенно. — Пойду поищу Гордюхина. Он, наверно, все-таки где-то здесь. А вот и он.

Подошел Гордюхин, посмотрел на Касатонову, на Алексея, что-то про себя, видимо, понял.

— Есть новости?

Касатонова молча протянула ему записку. Гордюхин прочел ее, сложил пополам и сунул в карман.

— Это для Убахтина, — пояснил он. — А я тут пока то да се, проделал небольшую работу — переписал все машины, которое сейчас стоят во дворе и рядом.

— Зачем? — не поняла Касатонова.

— На одной из них приехали вот эти, — он постучал пальцем по карману, куда сунул записку.

— И что, технически можно их вычислить? — изумленно спросила Касатонова.

— Конечно. Если отсечь все машины, владельцы которых живут в этих домах, то останется всего десяток. А уж с десятком-то Убахтин разберется.

— Надо же! — восхищенно проговорила Касатонова. — Никогда бы не подумала.

За это время огонь в гаражах был подавлен окончательно и теперь только пар поднимался над железными крышами да вонь горелой бумаги распространялась на весь двор. Ротозеи начали потихоньку расходиться, балконы вокруг пожарища опустели — людям попросту надоело зрелище и они вернулись к своим телевизорам.

И тут вдруг к Алексею подбежал парень весь в копоти, с обгорелым рукавом рубашки, окровавленным лбом.

— Леша! — заорал он не то радостно, не то испуганно. — Наконец-то! А мы уж ждали, ждали тебя... — Что случилось? — спросил Алексей.

— Представляешь... Подогнали «газель», грузим товар, все спокойно, распахнуты все три гаража, потому что книги брали из всех трех, представляешь?

Мы с водителем «газели» грузим из всех трех гаражей — «Книжный мир» заказал всех названий по две пачки. Уже заканчиваем, представляешь?

— Очень хорошо представляю.

— И тут возникают эти три хмыря!

— Вы их узнаете? — вмешался Гордюхин.

— Среди ночи! Разбудите меня среди ночи и я в каждого ткну пальцем! В каждого! Так вот, появляются хмыри. Я попытался было возникнуть и тут же получил по лбу монтировкой, вот смотри, — парень показал рассеченный лоб. — Тут же получил монтировкой по голове! А они вносят в каждый гараж по трехлитровой банке бензина, устанавливают на книги и разбивают этой самой монтировкой, которой врезали мне по голове. Бензин, сам понимаешь, растекается, просачивается в щели между пачками, стекает на пол, пропитывает упаковочную бумагу, а эти хмыри с монтировкой, которой врезали... — Сколько их было? — спросил Гордюхин.

— Трое. Если бы их было меньше, мы бы с водителем справились! А так он уже отъехал, успел выехать со двора, я остался один. Только начал в нашей амбарной книге делать записи, появляются эти трое... — С монтировкой, — подсказала Касатонова.

— Точно. А вы откуда знаете?

— Догадываюсь.

— Ну, ладно... Бензин разлился, они в каждый гараж бросили по зажженой спичке и слиняли. Понял? Сразу слиняли. Нет их. Думаю, сели на машину. Видимо, у них тут рядом стояла машина. Когда все три гаража вспыхнули огнем... Представляешь, огонь гудел, будто паровоз! Я никогда не думал, что огонь может гудеть. Я бы справился Леша, я бы справился. Достаточно было железным крюком выдернуть из гаражей первый ряд пачек и все! Понял? И все! Дальше просто. Но эти идиоты жильцы наделали в штаны! Все жильцы из трех домов поголовно наделали в собственные штаны! Они почти все начали звонить и вызывать пожарных.

Представляешь, все жильцы этих домов одновременно наделали в штаны и бросились к своим телефонам звонить пожарным! Кошмар!

— Все это хорошо, — сказал Алексей, глядя на черные от копоти гаражи. — Все это хорошо.

— А что плохо?

— Товару-то нету. Один утиль остался.

— И знаешь, товар-то, в основном, не сгорел, а подмок.

— Да еще гаражи... — А что гаражи?!

— Смотри, как от огня их повело... Ни одной кувалдой не выровнять. Ворота тоже не закроются... Придется нам и за гаражи расплачиваться. Пролетели мы с тобой, Костя, круто пролетели. Как фанера над Парижем.

— Леша, не дрейфь! Выкрутимся!

— Это хорошо, — опять с полной безнадежностью протянул Алексей и повернулся к Гордюхину. — Николай Степанович, как вы думаете, выкрутимся?

Выживем?

— Мы их найдем, Леша. И исполнителей найдем, и заказчика. Екатерина Сергеевна, найдем преступников?

— Нисколько в этом не сомневаюсь, — Касатонова передернула плечами. — Они задергались, они на крючке. Я пока не знаю, что это за крючок, но то что он у меня в руках. Это совершенно точно. А потом, если уж говорить откровенно... Я знаю, что это за крючок. Достаточно еще раз взглянуть на снимки, которые мы с вами сделали, Николай Степанович. Не на убахтинские снимки надо смотреть, а на наши с вами.

— Есть разница? — с сомнением спросил Гордюхин.

— Огромная. Посмотрите на эти гаражи, если сомневаетесь.

— Вы хотите сказать, что наши невинные снимки с места происшествия и эти обгоревшие, залитые водой гаражи каким-то образом объединены в нечто общее?

— Да! — нетерпеливо перебила Касатонова. И повторила еще более резко и твердо. — Да, Николай Степанович.

— И вы сможете это должным образом... — Да!

— И я могу доложить... — Да! — ответила Касатонова с веселой злостью. — Можете доложить об этом Убахтину-шмубахтину и вообще кому угодно! А можете никому не докладывать, потому что я это сделаю сама. — Леша! — окликнула она сына. — У тебя здесь, как я понимаю, дела?

— На всю ночь.

— Я уезжаю. У меня завтра большой, длинный, тяжелый день.

— Завтра воскресенье, мама! — напомнил Алексей.

— Мне ли этого не знать! Николай Степанович, вы остаетесь?

— Да, я, с вашего позволения, немного задержусь. Мало ли... Вдруг что-то такое-этакое проглянет сквозь языки пламени, черную сажу и жидкую грязь от пожарных машин. Дело в том, Екатерина Сергеевна, что мне хотелось бы уточнить некоторые подробности... — У вас есть домашний телефон Убахтина? — опять Касатонова проявила непочтительность, перебив участкового.