Фиктивная помолвка - Джоанна Рид

— По правде говоря, мне кажется, Филипп уже сожалеет, что заварил всю эту кашу с тобой, лишь бы доставить удовольствие старикану! — заявила Стелла. — Нуда ладно, как ты говоришь, все скоро закончится, у Филиппа будут развязаны руки, и он сможет поступать, как ему заблагорассудится. А я уж постараюсь помочь ему!

9

Одри ни разу не спросила Филиппа, где они должны провести свой короткий медовый месяц. Она пребывала в непривычном мелодраматическом настроении, и заботило ее только одно — как разлучить Филиппа со Стеллой. Одри не могла больше выносить напряжение, охватывающее ее всякий раз, когда она, видя их вместе, наблюдала, как сводная сестра беззастенчиво флиртует с ее мужем, а Филипп почти не пытается скрывать желание ответить тем же…

Одри никогда не думала, что способна безумно ревновать и сильно страдать от этого. Она и представить не могла, что станет дико ненавидеть Стеллу, а временами ей вообще хотелось, чтобы сестра навсегда исчезла, растворилась в воздухе, словно по мановению волшебной палочки.

Но за час до отлета Одри испытывала злость только к себе самой. Она безумно влюбилась в Филиппа, однако упрямо отказывалась себе в этом признаться. Это вовсе не помогало, а, наоборот, мешало справляться с эмоциями, делало Одри еще более беззащитной. Боль, которую она пыталась избежать, сейчас проявила себя в полную силу. Филипп никогда не ответит ей взаимностью.

Если бы мне удалось избежать близости с Филиппом, я бы не оказалась столь уязвимой. Тогда как сейчас… Одри со стыдом признавалась себе, что не может даже взглянуть на него без того, чтобы не испытывать страстного желания.

Лимузин доставил их в аэропорт, где они поднялись на борт реактивного лайнера. На протяжении всего полета Одри делала вид, что дремлет. В Афинах они пересели в вертолет, и Одри обрадовалась, что шум винтов делает невозможной беседу. Ее удивило, что Филипп решил отправиться в такое далекое путешествие, тогда как Максимилиан наверняка бы предпочел, чтобы они выбрали место поближе. Когда вертолет наконец совершил посадку, Филипп помог Одри спуститься на землю. Они находились неподалеку от покрытой золотистым песком полоски берега, куда, искрясь и играя, накатывали морские волны.

— Это частный остров, — не без гордости сообщил Филипп, — и он сейчас принадлежит только нам двоим.

Конечно, подумала Одри, ничуть не удивившись. Вряд ли ему сейчас нужен еще кто-то. Вряд ли ему захочется притворяться, что мы настоящие молодожены, безумно друг в друга влюбленные и счастливые. Не задумываясь, она выложила все это Филиппу.

— Тут ты права, — согласился он, пристально вглядываясь в ее напряженное лицо. — Безумное счастье в настоящее время представляет собой почти недостижимую цель.

Одри смущенно покраснела.

— Я, наверное, смертельно тебе надоела, пока мы сюда летели?

— Нет, — возразил Филипп, — ты вела себя очень тихо.

Одри насупилась, стараясь припомнить, когда в последний раз разговаривала с ним. Кажется, когда уезжали.

— Ты бы наверняка предпочел компанию Стеллы, — удивляясь собственной смелости, сказала Одри. — Вероятно, тебе следовало оставить меня в квартире на побережье, а сюда привезти ее. Максимилиан ничего бы не узнал!

Прищурившись, Филипп недоуменно посмотрел на нее и медленно спросил:

— С чего это тебе взбрело в голову, что меня интересует твоя сводная сестра?

— Большинство мужчин проявляет к ней интерес.

— Я не из их числа.

Но это вовсе не так! — хотелось крикнуть Одри.

Перед отъездом она внимательно наблюдала за поведением Филиппа, который делал вид, что не замечает Стеллу. Полное отсутствие какой-либо реакции с его стороны убедило Одри, что Филиппу ее сестра нравится, но он предпочитает этого не показывать.

В напряженном молчании они сели в небольшой открытый автомобиль, используемый для поездок на пляж. Филипп направил его по дороге, уходящей к вершине холма, и вскоре остановился перед великолепным домом, который вплоть до последнего поворота дороги был скрыт буйной и пышной растительностью.

— О, как тут красиво… — прошептала Одри.

Покрытое бронзовым загаром лицо Филиппа стало непроницаемым, он выпрыгнул из машины, вытащил чемоданы и зашагал к дому, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство.

Одри медленно последовала за ним и вскоре оказалась в прохладном холле. Что на меня нашло? — не переставала спрашивать она себя. Естественно, Филипп никогда бы не захотел открыто признать, что ему нравится Стелла, особенно после того, как, пусть и случайно, оказался в постели со мной, и в обозримом будущем у него не было ни малейшего шанса сблизиться с моей сводной сестрой.

— Я надеялся избежать этого признания, — раздраженно произнес Филипп, продолжая начатый разговор, — но Стелла мне с первого взгляда не понравилась.

Замерев, Одри изумленно посмотрела на него.

— По правде говоря, на язык мне просится нехорошее слово, способное наиболее точно передать мое мнение о твоей сводной сестре, которая, не пробыв и часа в моем доме, начала доставлять хлопоты окружающим! — бросил Филипп.

— Н-нехорошее с-слово? — запинаясь, повторила Одри.

— Но, уважая твою привязанность к Стелле, я не стану его произносить. Сейчас в моей жизни нет другой женщины, и…

В этот момент зазвонил телефон.

Чертыхнувшись, Филипп снял трубку и сразу же напрягся. Одри находилась довольно близко, чтобы расслышать звучавший в трубке женский голос. Лицо Филиппа с каждой секундой становилось все мрачнее, и Одри, чтобы не мешать, удалилась в глубину холла.

— Мне сейчас не совсем удобно говорить, — долетели до нее довольно грубо произнесенные им слова.

Положив трубку, Филипп перевел взгляд на Одри, прилагавшую отчаянные усилия втащить на лестницу свой тяжелый чемодан.

— Позволь мне помочь, — поравнявшись с ней предложил он. — Звонила Лилит. Я… я сообщил ей, что женился.

— Думаю, что для тебя этот предлог не хуже любого другого. — Одри с упреком посмотрела на него. — Но разве нельзя было сказать помягче?

— Помягче? — видимо не ожидавший от нее подобного заявления, переспросил Филипп.

— Какой ужасный удар для бедной женщины! У тебя с ней роман, а тут вдруг…

— Наши отношения не дошли до постели, а теперь все вообще кончено. Понятно? — грубо оборвал ее Филипп.

Смутившись, Одри покраснела и стала подниматься по лестнице.

— Думаю, меня это не касается, Филипп. Прости, мне не следовало ничего говорить, — извинилась она, преодолев последнюю ступеньку. — Я запуталась… то надо притворяться, то не надо… а когда долго притворяешься, то начинает казаться, будто все происходит на самом деле, — и вот я, не отдавая себе отчета, снова вмешиваюсь в твою личную жизнь.