Счастье приходит с Рождеством - Аманда Браунинг

Поездка стала кошмаром. После ночного крепкого мороза дороги обледенели, и ехать быстро было чистым сумасшествием. Квин сообщил, что Филипа привезли в ближайшую от места происшествия больницу. Дорога заняла несколько часов, и к концу пути Лаура превратилась в комок нервов.

Наконец Квин заехал на больничную стоянку. Всю дорогу Лаура только о том и думала, что меньше чем за год она потеряла и мать и отца. И вот теперь Филип в беде, ее брат.

Квин вошел в больницу. Получив в регистрационной указания у медсестры, он направился к лифтам. Лаура следовала за ним.

— Надеюсь, мы не слишком поздно приехали, — пробормотала она, когда лифт стал подниматься вверх. — Боже, как я ненавижу больницы!

Квин искоса посмотрел на нее.

— Тебе не следовало ехать сюда. Ты можешь не ходить со мной. Если угодно, подожди меня в кафе.

Лаура слабо улыбнулась ему.

— Нет. Я хочу быть там. Бедная миссис Харрингтон. Как, должно быть, она волнуется.

— Смерть Александра чуть не убила ее. Не знаю, что будет, если что-то случится с Филипом, — напряженно заметил Квин, и Лауру пробрала дрожь.

— Я понимаю, что она чувствует, — с состраданием проговорила она.

Квин хмуро посмотрел на нее.

— Откуда? Александр не был твоим мужем, а Филип — сыном.

Пощечина причинила бы ей меньше боли. У Лауры чуть не сорвалось с языка, что первый приходился ей отцом, а второй является ее братом!

— Я сопереживаю. Я потеряла обоих родителей, потому и знаю, как трудно терять того, кого любишь, — холодно пояснила она. Когда двери лифта открылись, Лаура вышла первой.

Квин нежно взял ее за руку.

— Прости, — сказал он. — Вырвалось сгоряча.

— Да, сгоряча, — согласилась она с каменным выражением лица.

— Пошли отыщем Максин.

Они нашли ее в отделении интенсивной терапии. Максин застыла на стуле подле недвижного тела сына. Стоявший сбоку врач что-то тихо говорил ей. Филип был подключен к каким-то мигающим и пищащим аппаратам. Максин оглянулась, когда они вошли в палату, и с видимым облегчением встала.

— О, Квин! — дрожащим голосом воскликнула она. Миссис Харрингтон тут же очутилась в его сочувствующих объятиях. Тут Максин заметила Лауру. — Лаура? — она изумленно подняла брови.

— Я заставила Квина взять меня с собой. Надеюсь, вы не против, — пояснила Лаура, ободряюще пожимая ей руку. — Могу ли я быть чем-нибудь полезна, миссис Харрингтон?

Максин отрицательно покачала головой. Она куснула губу и лишь затем набралась сил ответить:

— Тут ничем не поможешь до приезда Стеллы.

Лаура не уловила связи.

— Они собираются оперировать? — осведомился Квин.

Максин утвердительно кивнула.

— У него в мозгу тромб, и ему с каждым мгновением становится все хуже. У них недавно закончилась кровь нужной группы. Ее использовали во время предыдущей операции, — пояснила она, поворачиваясь к столпившимся поблизости врачам.

— Мы запросили кровь нужной группы. Однако такая кровь встречается крайне редко. Не знаю, когда мы получим ее. Быть может, стоит обратиться к донорам. Все равно уйдут часы, прежде чем кровь окажется у нас, — подойдя к ним, объяснил доктор.

— Я сообщила Стелле, и она уже едет сюда. Как только у нее возьмут кровь, Филипа прооперируют. Но ему все хуже, Квин. Я боюсь, что он уходит от меня! — воскликнула Максин. Она зажала рот рукой, чтобы подавить всхлипы.

Лаура слушала, не говоря ни слова. Ей и в голову никогда не приходило, что свою тайну придется открыть в такой ситуации. Впрочем, выбора нет: она ведь знает, что не сможет спокойно стоять тут.

— Когда Стелла будет здесь? — осведомилась она.

Максин и Квин повернулись к ней.

— Ян обещал, что домчится за два часа, а уже прошел почти час, — ответила Максин, глядя на часы.

— Так чего все ждут? Чтобы приехала Стелла и дала кровь? — Лауре нужно было знать наверняка.

— Да, — подтвердил врач. — Мы приступим к операции, как только она будет в больнице.

Лаура глубоко вздохнула: сейчас она сразит всех новостью, последствия которой она даже не в силах представить.

— Пожалуй, не стоит ждать. Вы можете использовать мою кровь, — отчетливо проговорила она и почувствовала, как все в палате затаили дыхание. Первым пришел в себя врач.

— У вас та же группа крови? — спросил он. Лаура даже не посмотрела на Квина, она не спускала с Максин взгляда, про себя моля ее о понимании.

— По всей видимости, да.

— В таком случае немедленно кровь на анализ! — крикнул доктор, хватая ее за руку и подталкивая к двери, словно опасаясь, что она исчезнет.

Она замешкалась в дверях и посмотрела на два ошеломленных лица.

— Позже я все объясню, — пообещала она. Лаура громко вскрикнула, когда Квин быстро подхватил рухнувшую Максин: — О, Боже!

Квин через плечо бросил на нее горящий взор:

— Идите. Я позабочусь о ней. Она потеряла сознание, только и всего.

Лаура позволила увести себя в другую палату, где уже суетились сестры. Как она и полагала, кровь оказалась той же группы. Вскоре она лежала на кровати и думала о Максин. Лаура надеялась, что Квин прав: это всего лишь обморок. Если случится худшее, она никогда себе не простит.

Переливание крови заняло, казалось, целую вечность. Наконец она осталась наедине с чашкой чая и печеньем для восстановления сил. Лаура выпила чай, а затем чуть задремала. Ее разбудил шорох. Открыв глаза, она увидела Максин.

— Сейчас они оперируют… благодаря вам, — нежно проговорила Максин.

— Полагаю, у вас ко мне есть вопросы, — смущенно сказала Лаура. К ее огромному изумлению, миссис Харрингтон отрицательно покачала головой.

— Теперь понятно, что ставило меня в тупик. У вас глаза Александра.

Лаура облизала губы, и у нее тревожно забилось сердце.

— Я его дочь.

— Я так и предполагала, — проговорила Максин. Она присела на краешек постели. — Теперь вы гадаете, отчего я не потрясена или не злюсь, — присовокупила она, смутив своими словами Лауру.

— Почему? — с интересом спросила Лаура. Максин, пристально посмотрев на сложенные руки, вздохнула:

— Я ведь знала, что мой муж никогда не изменял мне. Также мне было известно, что до меня у него был роман. О, он никогда не говорил мне, но у женщины нюх на подобное. Права ли я, полагая, что ваша мать была той самой женщиной?

Лаура поднесла руку к медальону под свитером:

— В университете у них была любовная связь. Она не сказала Александру обо мне, а мне о нем. Всякий раз, когда я спрашивала о своем отце, мама отвечала, что говорить тут не о чем. До самой ее смерти я не знала, кто мой отец. Мама велела сообщить обо всем Александру в случае ее кончины, и он сразу понял, кто я такая. Я полюбила своего отца, но никогда не могла понять маминого поступка.