Бездарь. Охота на бессмертного - Василий Горъ

– И что я должна отработать?

Глава 18

Ольга Фролова

…В том, что иллемарский маг Жизни первой ступени в разы круче любого земного экстрасенса, Фролова убедилась уже через четыре часа после нападения снарров: когда Тарбак закончил медитировать и сообщил, что готов идти дальше, его раны оказались затянуты тоненькой розовой кожицей. Кстати, самолечение далось ему не без труда – щеки ап-Куерреса, и без того не особенно пухлые, основательно впали, нос заострился, а под глазами появились иссиня-черные круги.

Такая невероятная скорость регенерации поразила Ольгу настолько сильно, что ей вдруг страшно захотелось пройти путь классической попаданки. То есть найти в себе пресловутую «искру», с легкостью поступить в самую крутую академию магии Девяти Миров, а через какое-то время выйти из ее стен без пяти минут архимагом. Правда, обдумать свои дальнейшие шаги она не успела, так как в это время Вересаев помянул закон сохранения энергии и отправил мага к импровизированному столу номер два. Накрытому в пятидесяти метрах от первого.

Две здоровенные рыбины, запеченные в глине, ап-Куеррес спорол за считаные минуты. А когда проглотил последний кусок и обсосал кости, обвел землян осоловевшим взглядом и виновато вздохнул:

– Простите, я ел, как шевлар[61]…

– Голод – не тетка, просто так не уговоришь! – ляпнул Максим на илли-ти. Потом посмотрел на Ольгу и добавил уже по-русски: – Адын малэнкы кафкасски пашутилка!

– Шути, я только «за»… – улыбнулась девушка.

– «За» – это не твоя партия! – менторским тоном отметил он, а когда Коростелев заржал, «опустил» и его: – И не наша: мы с тобой хронически «под». Под РЮКЗАКАМИ…

Шутка получилась грустной. Даже очень: пока ап-Куеррес медитировал, Ольга отрабатывала удары в пятый и шестой сектор[62], а Максим ловил рыбу, Толян перераспределял груз. То есть максимально облегчал рюкзак Тарбака и утяжелял свой и вересаевский. В результате его трудов они стали выглядеть настолько большими и тяжелыми, что к ним было страшно даже подступиться.

– Что ж, значит, буду считать себя десантником[63]… – угрюмо буркнул Коростелев и, не дожидаясь команды, взвалил на себя неподъемный груз…

…Выйдя с места вынужденной дневки, группа поплелась вверх по течению со скоростью бешеной черепахи. Шли не по воде, а по берегу. Крайне неторопливо. И держали темп по самому слабому.

Самый слабый – Тарбак ап-Куеррес, получивший приказ беречь силы и никуда не торопиться, – их действительно берег. Поэтому обходил опасные растения, тыкал пальцем в каждое ядовитое насекомое и показывал укрытия древесных змей. А вот на целебные травки и грибы реагировать перестал. Напрочь. Хотя еще утром был готов нестись хрен знает куда, чтобы аккуратнейшим образом срезать тонюсенькую былинку или с невероятным тщанием выкопать заморенный корешок!

Первые час-полтора, пока на их пути попадались сравнительно недорогие экземпляры местной флоры, Фролова списывала такую инертность мага на последствия ранения. Но когда ап-Куеррес равнодушно прошел мимо черного ларвика[64], один листик которого, по его собственным словам, стоил просто несусветных денег, она вышла в эфир и поинтересовалась у Вересаева, не знает ли он, чем вызван такой нездоровый пофигизм.

Макс не знал. Но тоже заинтересовался, поэтому перешел на илли-ти и задал этот же вопрос виновнику безобразия. Маг остановился, повернулся к землянам, прижал пальцем тангенту гарнитуры и задал встречный вопрос:

– Сколько снарров атаковало Толлиайна и Оллию?

– Двадцать семь… – ответила Ольга.

– А меня?

– Шесть.

– К вам бежало намного больше, но, судя по расположению тел, умирать и те и другие начали приблизительно в одно и то же время. Значит, кто-то из вас начал стрелять в тех снарров, которые неслись ко мне, сразу же, как пришел в себя!

– Ты был безоружен… – пожала плечами Фролова. – А еще лежал и не шевелился…

– Чем сильнее дар, тем болезненнее мента-… – начал было ап-Куеррес, но прервался на полуслове и изумленно уставился на девушку: – По ним стреляла ты?!

– Ну да…

Маг качнулся вперед, вспомнил, что обещал не подходить к Толяну и Ольге ближе, чем на восемьдесят локтей, и практически упал на одно колено. Но, не успев толком утвердиться в этом положении, как-то уж очень нервно вскочил на ноги и растерянно поскреб ногтями подбородок.

– Скажи, что ты больше не будешь! – крайне серьезным тоном потребовал Вересаев. – А то он сейчас повесится!

– Тебе смешно, а парня плющит… – притворно вздохнула девушка, а затем снова перешла на ил-ли-ти: – Не принимай близко к сердцу, в жизни бывает и не такое. Лучше скажи, почему ты травку не собираешь?!

Ап-Куеррес поморщился, но на вопрос все-таки ответил:

– Я просто поверил…

– Во что?

– В то, что получу обещанные десять золотых…

…Толян сломался в двенадцать сорок дня. Причем как-то сразу: за несколько минут до этого он первым заметил сливающееся с листвой оперение местного «глухаря», а затем вдруг сбросил с плеч рюкзак, рухнул на землю и, раскинув в стороны руки и ноги, хрипло сообщил, что сдох.

Мгновенно развернувшись на месте и вглядевшись в лицо телохранителя, Ольга сразу же схватилась за тангенту и… услышала совершенно спокойный голос Вересаева:

– Вижу. Понял. Сейчас подойду…

– Макс, он на грани обморока! – затараторила она, увидев, что лицо Коростелева стремительно бледнеет, а на лбу и крыльях носа выступили капельки пота. И, не дожидаясь ответа, подскочила к отъезжающему парню, вцепилась в его ботинки и подняла тяжеленные ножищи на уровень своего живота.

– Ольга-Аль-санна, не надо, надорветесь… – еле слышно попросил Толян и попытался высвободить ногу.

– Лежи и не дергайся!!! – рявкнул подбегающий Максим, тут же потянулся губами к трубке, закрепленной на плече[65], набрал в рот воды и обрызгал ею лицо Коростелева.

Тот еле заметно вздрогнул и, не открывая глаз, невнятно пробормотал:

– Все, я в норме… Сейчас чуток отдохну и встану…

– А че, клей нюхать не будем?! – удивился Вересаев, затем покосился на обалдевшую Ольгу и ухмыльнулся: – Ну, в смысле, нашатырь…

Парень слабо улыбнулся:

– Ты бы еще портянки понюхать предложил!

– Ты ж мне не враг!

– Болтуны! – увидев, что к Толяну возвращается цвет лица, облегченно выдохнула Ольга и… наехала на Вересаева: – Ну, и на хрена было так гнать? Неужели ты не видел, что ему тяжело?!

Максим тут же посерьезнел:

– Ветер поменялся…

Девушка тут же вскинула голову к небу, не увидела ни одного облачка, но все-таки нахмурилась:

– Думаешь, погода ухудшится?

– Почти уверен…

…Несмотря на дурные предчувствия, гнать оклемавшегося Толяна дальше Максим не стал: оставил его охранять рюкзаки и ап-Куерреса, а сам на пару с Ольгой отправился искать место для ночлега. Пока поднимались от реки к опушке, тишину особо не соблюдал – перечислил девушке пяток признаков скорого ухудшения погоды и показал несколько свежих кучек земли, появившихся возле крошечных норок. Зато стоило им пересечь границу леса, как он приложил палец к губам, жестом приказал «делай, как я» и бесшумно, как призрак, заскользил между деревьями. Нарочито медленно. Так, чтобы она видела, как он ставит ноги, как переносит вес тела с одной на другую и как ведет корпус.

Повторять за ним оказалось чертовски интересно. И, хотя двигаться так же плавно и тихо, как это делал Вересаев, у Фроловой не получалось, ощущение того, что она начинает что-то понимать, становилось все сильнее и сильнее.

Небольшой склон, заросший низкорослыми и какими-то перекрученными деревьями, пересекли по диагонали, постепенно забирая вверх. Крошечную полянку, заставленную чем-то похожим на земные муравейники, обошли по кругу, так как вовремя влезли в инфоблок и поняли, что их обитатели весьма агрессивны и ядовиты. Затем поднялись на невысокий холм по давно вросшей в землю морене[66], прошли вдоль густого кустарника, покрытого россыпью угольно-черных ягод эссар, и… чуть было не наткнулись на дрыхнущего керрата.

Судя по относительно скромным размерам и отсутствию «взрослых» черных «чулок» на лапах, зверю, чем-то похожему на помесь коалы и бурого медведя, было меньше года. Смешные уши а-ля Чебурашка, измазанная соком эссар улыбающаяся пасть и близко посаженные малюсенькие глазки придавали ему настолько забавный вид, что Ольга не удержалась, вытянула из кармана айфон и умоляюще посмотрела на Вересаева.

Максим слегка напрягся, но упираться не стал. Только поднял перед собой руку, мелко-мелко ею потряс, а когда Фролова жестами объяснила, что ее телефон и так в беззвучном режиме, на всякий случай вскинул винтовку к плечу.

Пока девушка изображала папарацци, «несмышленыш», размерами лишь чуть-чуть недотягивающий до взрослого гризли, ни разу не пошевелился. А когда Ольга убрала телефон обратно в карман, несколько раз дернул задней лапой так, как будто собирался почесаться, и жалобно засопел.