Это космос, детка! - Юлия Пересильд

два оборота вокруг Земли и после этого стыкуется со станцией. Если бы что-то пошло не штатно, нам бы пришлось лететь по более длинной схеме.

Итак, приблизительно через 9 минут, после отделения всех трех ступеней, после сброса головного обтекателя, мы уже были в невесомости. В воздух поплыли наши игрушки… Нужно было внимательно следить за предметами вокруг. Сидеть стало легче – сила тяжести уже не давила. С одной стороны, пришло спокойствие оттого, что все нормально. Но с другой стороны – это первые минуты, когда может начать тошнить. Конечно, бывает так, что космонавтам становится плохо, и поэтому в кармашке скафандра есть пакетики. Но если тошнит одного, то рефлексивно могут «подключиться» и другие. Если тошнит всех, включая командира, то это «весело», потому что у него огромное количество задач, которые командир выполняет весь полет, не останавливаясь.

Мы с Климом начали снимать, как только корабль вошел в невесомость. После сброса головного обтекателя открылись иллюминаторы, и мы увидели Землю. Я должна была достать камеру из контейнера 350, объектив лежал рядом с Климом. Надо было поймать момент для кадра, когда в иллюминаторе за мной появлялся край Земли. Когда включаются двигатели, в иллюминаторе видны снопы искр – это невероятно! И Земля в иллюминаторе – от этого зрелища дыхание перехватывает. Но не было времени расслабиться и насладиться открывшейся перед нами красотой – у нас появится возможность для этого позже, на второй-третий день пребывания на МКС. Я была сконцентрирована на том, что нужно сделать, как меня учил инструктор Карюкин: да, мы не бортинженеры, но командир не может отвечать за всех. Командир тоже может что-то пропустить, а наша жизнь в космосе зависит от самой маленькой, казалось бы, ерунды. Это был первый полет, когда два участника космического полета не бортинженеры. Я следила за тем, о чем мне говорили, и даже за тем, о чем мне не говорили. И не боялась озвучивать, если мне что-то казалось подозрительным. Я и на тренировках постоянно говорила Антону: «Кислород – столько-то» – повторяла как попугай. И он ни разу меня не заткнул, он знал, что если я слежу за датчиками и произношу параметры вслух, то за этим ему следить не надо. Мы так договорились внутри нашего экипажа.

После второго витка наш корабль стал приближаться к станции. В иллюминаторе я увидела огромную железную птицу со светящимися крыльями – солнечными батареями. Мы сняли сцену. Клим уже начал расслабляться, меня немного клонило в сон из-за таблеток… Началась стыковка. Внезапно я услышала напряженный голос Антона. Приоткрыла глаза: Антон разговаривает с ЦУПом. Слушаю, что он говорит, что ему отвечают. Шкаплеров делает какие-то манипуляции. Я прихожу в себя. И вдруг слышу, как поменялся тембр голоса Антона. Он не запаниковал, но голос стал серьезнее. Нам предстояло стыковаться к МКС в ручном режиме.

Чем это чревато? Корабль или попадет в виток – или не попадет. Получится ли еще раз сделать круг и пристыковаться? Не факт. Самый плохой из вариантов, которые могут произойти в этом случае, – это баллистический спуск. Но никто не успеет рассчитать, куда мы попадем – в Зимбабве, Тихий океан, – планета большая, круглая. При баллистическом спуске могут быть серьезные перегрузки в 6 g, 8 g, 18 g, и даже несовместимые с жизнью.

Я посмотрела на Клима, и в моей голове быстро замелькали мысли: «Как жалко! Как глупо! Тридцать семь лет, талантливый режиссер! Я тоже талантливая актриса! Мы так много могли всего сделать! Зачем мы согласились на эту нелепую авантюру? И главное – так ничего толком и не сняли!» Все это пронеслось у меня в голове в одно мгновение. И вдруг я в зажиме сказала фразу: «Я готова приступить к расчетам». К каким расчетам?! Что вообще в этой ситуации я могла рассчитать?! Какая-то фраза из космических фильмов, которые я пересмотрела перед полетом, – не знаю, откуда она взялась. Она даже лингвистически не моя. В тот момент я не понимала всю нелепость этой фразы. Но к действиям я точно была готова.

Все, что происходило с того момента и до шести утра следующего дня, я словно помню и не помню: то ли это было на самом деле, то ли это все мне приснилось.

Антон сказал мне: «Астрей-3, возьмите книгу внештатных ситуаций». Я открыла книгу на 66-й странице. Антону нужно было нажать огромное количество разных кнопок. Я пыталась дублировать, проговаривать вслух – какие именно кнопки он нажал, чтобы Антон не запутался. При этом мы вошли в тень. Антон несколько раз сказал: «ЦУП, разрешите действовать самостоятельно» – без этого разрешения он не мог состыковаться. «Дайте приказ на ручную стыковку». Ему ответили: «Антон, действуйте самостоятельно» – бульк – и связь прервалась. Связи нет, темно… Мы куда-то стыкуемся… Антон это сделал филигранно, с первого раза. Он – герой.

После того как мы пристыковались, сразу появилась и связь – как в кино. «Есть стыковка!» Нам дали разрешение открыть люк в БО – бытовой отсек, и дальше мы должны были ждать два часа до конца проверки герметичности, когда можно будет открыть люки на станции. В БО лежат все грузы, перекусы, там есть вода системы «родник» и крошечный туалет. Мы полетели наверх, сходили по очереди в туалет – в корабле это еще сложнее, чем на станции! Сняли скафандры, переоделись в комбинезоны и ждали открытия люков.

Когда мы стали вылетать на станцию, нас сразу начали снимать, транслировать на Землю. Встречать нас собрались и наши космонавты, и европейцы, американцы, японцы. Мы сделали общую фотографию у стола, вышли на связь с Землей. Получился такой длинный день – с трех часов ночи до восьми вечера, когда открыли люки на МКС. В общем, у нас все произошло идеальным образом, не считая момента со стыковкой.

МКС

5 октября

Через два часа после стыковки люки были открыты, и мы влетели на станцию. Нас встречали все экипажи МКС, и международные в том числе. На весь мир через Хьюстон транслировали, как мы влетаем в наших комбинезонах разного цвета. Я влетала на МКС с распущенными волосами, впоследствии мой влет разошелся мемом по всему интернету. Должна сказать, что Аня Кикина, когда она прилетела осенью 2022 года на станцию, тоже влетала с распущенными волосами! Антон Шкаплеров написал мне тогда: «Кажется, кто-то задал тренд!» Мне кажется, в этом есть что-то очень женское, как у Булгаковской Маргариты. Потом мы еще не раз шутили по