Дивизион - Николай Лозицкий

Я тоже увлекался радио, и нас это сблизило. Правда, позывной я получил пока только наблюдательский, а в эфире работал с коллективной радиостанции при нашем городском ДОСААФЕ. В школе я занимался спортивной радиопеленгацией, или как ее еще называют, "Охотой на "Лис". Именно по вопросам пеленгации, я и шел посоветоваться с Мишкой.

Немцы очень активно использовали радиосвязь на КВ и УКВ, причем, зная об отсутствии средств радиоразведки и пеленгации у нас, они не особенно соблюдали правила радиообмена. Большое количество радиостанций и их активное передвижение часто приводило к тому, что частоты, выбранные для связи в различных подразделениях, оказывались одинаковыми, и тогда в эфире начинались разборки, кто главнее, а кому уходить на запасные частоты. При этом открытым текстом назывались номера частей и даже фамилии командиров.

Моя идея заключалась в том, чтобы создать в дивизионе группу радиоразведки и пеленгации. Знающие немецкий язык уже были, да и среди освобожденных пленных наверняка еще такие нашлись бы, а вот с пеленгацией возникала заминка. Дело в том, что пеленгатор, это по сути обычный радиоприемник, но со специальной антенной. Какие лучше использовать антенны, я и хотел узнать у Шполянского.

Свои поиски я решил начать у АБЭшки, там должен был находиться солдат, следящий за ее работой. Громкий треск ее двигателя являлся прекрасным ориентиром в ночном лесу, и нашел я ее быстро. Подойдя ближе, я увидел Шполянского, подсвечивающего переносной лампой и двоих солдат, что-то делавших у агрегата. Неожиданно звук двигателя стал намного тише, изменившись с звонкого тарахтения, на глухое, негромкое пыхтение, как у работающего двигателя обыкновенной автомашины. Послышались возгласы:

— Вставляй болты!

— Держи крепче!

— Ай, зараза, руки жжет!

— Закручивай гайки сильней!

После недолгой возни, солдаты расступились, и я увидел в свете переноски, чем же они занимались. Нужно сказать, что глушитель на двигателе АБЭшки был чисто символическим, поэтому во время ее работы стоял такой треск, что рядом не возможно было разговаривать. Сейчас же, Шполянский со своими бойцами закончил крепление дополнительного глушителя, который и изменил звук выхлопа.

Подойдя и поздоровавшись, я спросил:

— Что это вы тут химичите?

— Понимаешь, тезка, АБЭшка ночью работает постоянно, и Абросимов сказал, что у него, от ее треска, уже голова разваливается. Оттаскивать ее дальше в лес, тоже не выход, громкость не на много уменьшается, а одной катушки кабеля уже не хватает, да и собирать потом все дольше. Мы тут не далеко наткнулись на неисправную "полуторку", с нее и сняли глушитель. Фланец крепления его к двигателю оказался таким же, как на глушителе АБЭшки, так что и переделывать почти ничего не нужно!

Немного трубу подогнули, чтоб на земле лучше лежал. Зато смотри, какой эффект!

Эффект был, конечно, налицо. Уже метров с пятидесяти, звук был почти не слышен.

— Здорово получилось!

— А то! Чи мы не специалисты? — довольно ответил Мишка.

— Да ладно хвастать, пошли, разговор есть.

— Пойдем в мой броник, там и поговорим, а за одно и чайку попьем.

Распорядившись, на счет чая, Шполянский повел меня к своему БТРу, стоящему метрах в пятидесяти. Забравшись внутрь, он включил освещение и разложил откидной столик.

— Присаживайся, — он указал мне на сиденье, — сейчас бойцы чай принесут, а ты пока рассказывай, что за дело.

Я стал рассказывать ему свои мысли о радиоразведке и пеленгации. Внимательно выслушав, он на какое то время задумался.

— Да! Идея хорошая и я думаю, очень своевременная. Я взял с собой 326-й приемник, так что до 20 мегагерц мы можем слушать. Он же может работать второй точкой пеленгации вместе с приемником 130-й радиостанции, жаль тот работает только до 10 мегагерц, а от 20-ти до 52-х мегагерц, перекрывает приемник 123-й радиостанции, которые стоят в каждом БТРе, так что практически весь диапазон работы немецких радиостанций мы можем слушать, и почти во всем, пеленговать.

— А какие антенны лучше использовать.

— Да как на спортивном приемнике – пеленгаторе "Лес". Знаешь такой?

— Еще б не знать, я с ним сколько километров намотал по лесам и оврагам! Но он же коротковолновый приемник, а на УКВ обычно используют направленные антенны.

— Не забывай, что ваши "Лисы" работают в узком диапазоне частот, в котором можно сделать антенну с хорошей направленностью, а нам нужно перекрыть очень широкий диапазон. Для таких случаев есть антенны, называются логопериодические, но размером она будет больше БТРа! Так что рамочная плюс штыревая, однозначно. Весь вопрос, как с достаточной точностью определять координаты.

— Можно использовать буссоли. Нужно только продумать крепление антенн на них.

Вот чем соединять антенны с радиостанциями? Нужен коаксиальный кабель, да и провода для изготовления рамочных антенн нет.

— Есть и провод и кабель!

— Откуда?

— Ты помнишь, как на зимнем полигоне, все привезшие переносные телевизоры, пытались принять польские телестанции на свои штыревые антеннки? И как пытались сделать антенны из полевого кабеля?

— Конечно помню. Не фига у них не получалось!

— Вот я и запасся коаксиальным кабелем и проводом. Собирался делать в лагере зигзагообразные антенны, поднимать их на деревья, а кабель, как раз на снижение.

Я даже разъемов антенных припас! В этих лесах, говорят, ягоды много. Думал, что за готовые антенны, желающие будут расплачиваться со мной малиной и земляникой. Даже сахар и банки с крышечками взял! Зато, следующей зимой, мы бы были с вареньем!

В этом был весь Мишка Шполянский!

— Ладно, не трави душу! Удастся ли нам еще поесть варенья, одному Богу известно.

Разложив на столе тетрадки, мы стали рисовать схемы и обсуждать организацию взаимодействия пунктов радиоразведки и пунктов пеленгации. За разговором, время летело незаметно. Уже был выпит чай, когда глянув на часы, я обнаружил, что до начала совещания остается пять минут. Быстро собравшись, мы бегом рванули к штабу. Перед штабом мы остановились, немного отдышались и уже не спеша вошли в сарай и уселись на лавочку, рядом с Котовым, который выразительно посмотрел на часы. Сказать он ничего не успел, так как поднявшийся начальник штаба Васильев, скомандовал:

— Товарищи офицеры!

Все поднялись, а Васильев, повернувшись к Абросимову, доложил:

— Товарищ подполковник! Офицеры и прапорщики дивизиона собраны для проведения совещания. Отсутствующих нет. Начальник штаба дивизиона, майор Васильев.

— Вольно! Садитесь товарищи. Начнем совещание.

Часть 9

Все чувствовали, что это будет не обычное совещание. Хотя мысли о нашей дальнейшей судьбе постоянно крутились в голове, отсутствие полной информации мешало делать окончательные выводы. Мы, как младшие офицеры, многого не знали, поскольку каждый занимался своим делом.

Командование дивизиона наверняка знало больше нас, и я с интересом ждал новой информации. Абросимов начал говорить, все затихли, внимательно его слушая.

— Товарищи, как вы уже сами поняли, произошло невероятное, ничем не объяснимое событие. Мы оказались в 1941 году, попав как раз к началу войны. Это подтверждает окружающая обстановка и местные товарищи, командиры Красной армии, капитан Короткевич и старший лейтенант Горовец.

Короткевич и Горовец встали, представляясь. Я заметил, что Короткевич выглядит несколько растерянно, зато Горовец сиял как новый пятак. Еще бы, он оказался прав, ну или почти прав. В принципе, сами мы провалились во времени, или нас послали, особой роли не играло. У меня появилась мысль, что предложенную Горовцом версию, об отправке нас сюда руководством партии, можно использовать как рабочую легенду.

А что, вполне себе нормально. Партия и правительство послали нас на помощь нашим предкам. Наша задача доставить образцы новейшей техники и вооружения. Технология перемещения еще не до конца отработана. Как бывает, произошел небольшой сбой, и мы вывалились не совсем там, где надо, по времени и месту.

— Наше совещание – продолжал Абросимов, — будет проходить не совсем обычно. В старые времена, наши предки, ходившие на парусных кораблях, в случае возникновения сложных ситуаций обсуждали положение подобным образом. Суть заключается в том, что первыми свои варианты решения возникших проблем, высказывают офицеры, самые младшие по званию, что бы мнение старших офицеров не довлело над ними. Но есть одно отличие. На корабле, все находятся на ограниченном пространстве, и поэтому хорошо знают суть проблемы. Многие же наши младшие офицеры выполняли свои задачи в отрыве от основных сил дивизиона, и не имеют полной информации. Поэтому сейчас, начальник штаба доведет до вас общую обстановку в районе действия нашего дивизиона.