Толкование на Евангелие от Матфея. В двух книгах. Книга II - Иоанн Златоуст

2. Наряду с указанными можно привесть и еще причину Какую же? Этим явлением Иисус Христос хотел научить учеников тому, что Он имеет власть над жизнью и смертью и владычествует над небом и землею. Для того-то и являются здесь и умерший, и еще не испытавший смерти. Пятую же причину (а это действительно пятая) представил сам Евангелист. Она состоит в том, чтобы показать славу Креста, утешить Петра и других учеников, боявшихся страдания, и ободрить их сердца. В самом деле, явившиеся два мужа не молчали, но говорили о славе, которую Он намерен был явить в Иерусалиме, то есть о страдании и о Кресте, потому что страдание и Крест всегда называются славою. Далее – причиною избрания этих мужей была самая их добродетель, которой Он преимущественно требовал от учеников. Так как Христос всегда учил: Иже хощет по Мне ити, да возмет крест свой и последует Ми, то Он теперь и выводит на средину тех, которые тысячу раз умирали за славу Божию и за вверенный им народ. Подлинно, каждый из них, погубивши душу, обрел ее; каждый смело говорил против тиранов, один – против фараона, другой-против Ахава, и притом за людей неблагодарных и непослушных, которые за свое спасение платили им неблагодарностью, ввергая их в крайние опасности; каждый хотел отвлечь народ от идолослужения. Оба были люди простые, и притом один был косноязычен и худогласен, а другой вел жизнь суровую. Оба отличались нестяжательностью, потому что ни у Моисея ничего не было, ни Илия ничего не имел, кроме милоти. И притом все это было в Ветхом Завете, когда еще не было столь обильного дара чудес. Правда, и Моисей разделил море, но Петр ходил по водам, мог преставлять горы, врачевал различные телесные болезни, изгонял жестоких демонов, самою тенью своею совершал великие чудеса и обратил всю вселенную. Также и Илия, хотя воскресил мертвеца, но ученики Христовы воскресили тысячи, и притом тогда, когда еще не удостоились принять в себя Духа. Христос беседует с Моисеем и Илиею и для того, чтобы побудить учеников Своих подражать их любви к своему народу, их постоянству и твердости, чтобы они были кротки, как Моисей, ревностны, как Илия, и равно попечительны. В самом деле, один из них три года сносил голод для иудейского народа, а другой говорит: аще оставиши им грех, остави; аще же ни, изглади мя из книги, в нюже вписал еси (Исх. 32, 32). Обо всем этом Христос и напоминал ученикам явлением Моисея и Илии. И во славе Он вывел их не только для того, чтобы ученики были таковыми, но и превосходили их. Вот почему, когда однажды они сказали: речем, да огнь снидет с небесе (Лк. 9, 54) и упомянули об Илии, сделавшем подобное, то Он сказал им: не весте, коего духа есте (Лк. 9, 55), превосходством дара убеждая их к перенесению обид. Но да не подумает кто-либо, что мы осуждаем Илию, как несовершенного; мы этого не говорим. Он очень совершен был, но только в свое время, когда ум людей находился еще в младенчестве и когда они имели нужду в таком руководстве. Равно и Моисей совершен был; но от учеников Христовых требуется более совершенства: аще не преизбудет правда ваша паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное (см.: Мф. 5, 20). И это потому, что ученики были посланы не в Египет, но во всю вселенную, которая находилась в худшем состоянии, нежели Египет, и не с фараоном имели разговаривать, но сражаться с самым начальником зла – дияволом. Их подвиг состоял в том, чтобы связать его и расхитить все его сосуды; и это они совершили не море разделяя, но рассекая жезлом Иессеевым бездну нечестия, воздымаемую бурными волнами. Представь, что только не устрашало этих мужей: смерть, бедность, бесславие, бесчисленные страдания! Все это для них было страшнее, нежели тогда море для иудеев. И тем не менее Христос убедил их все это презреть и идти с совершенною безопасностью, как бы сухим путем. Приготовляя их ко всему этому, Он и поставил пред ними мужей, прославившихся в Ветхом Завете. Что ж при этом пламенный Петр? Добро нам зде быти (см.: Мф. 17, 4), говорит он. Так как он слышал, что Христу должно идти во Иерусалим и пострадать, то, боясь и трепеща за Него, он после сделанного ему упрека не смеет приступить и повторить то же: милосерд Ты (Мф. 16, 22), но от страха ту же самую мысль выражает в других, но уже не столько ясных словах. Теперь, видя гору и уединенную пустыню, он подумал, что самое место доставляет безопасность, и не только надеялся на безопасность места, но и думал, что Иисус не пойдет уже в Иерусалим. Петр хочет, чтобы Христос здесь остался навсегда, потому и напоминает о шатрах. Если, думал он, станется это, то мы не пойдем в Иерусалим; а если не пойдем, то и Христос не умрет, потому что там, говорил Иисус, нападут на Него книжники. Но, не осмелившись сказать таким образом, а желая, чтобы это было, Петр без всякого опасения сказал: добро нам зде быти! Здесь находятся Моисей и Илия, Илия – низведший огнь с неба на гору, Моисей – вошедший в мрак и беседовавший с Богом; и никто не узнает, что мы здесь.

3. Видишь ли, как пламенно Петр любит Христа? Не думай о том, что предлагаемое им убеждение не было обдумано; но рассуждай о том, как он пламенен был и как любовь ко Христу сжигала его. А что Петр говорил это не из боязни за себя, то видно из слов его, которые он произнес, когда Христос предсказывал будущую смерть и исход Свой, – из слов: душу мою положу за Тя; аще ми есть с Тобою иумрети, не отвергуся Тебе (см.: Ин, 13, 37; Мк. 14, 31). Заметь, как ради Христа он подвергался опасностям, когда именно не только не убежал от напавшей на Христа толпы народа, но, извлекши еще меч, отсек ухо у раба архиерейского. Таким образом он не о себе заботился, но трепетал за Учителя своего. Далее, – так как слова его были решительны, то теперь он одумывается и, чтобы снова не навлечь на себя упрека, продолжает: хощеши ли, да сотворим зде три сени, едину Тебе, и Моисеови едину, и Илии едину? (см.: Мф. 17, 4). Что ты говоришь, Петр? Не ты ли незадолго пред этим отличал Его от рабов, а теперь опять смешиваешь с рабами? Вот как ученики были несовершенны до креста! Хотя Петр и имел откровение от Отца, но он не удерживал его постоянно, а смущался страхом, – не только тем, о котором я сказал, но и страхом, родившимся в нем при самом видении. Потому другие Евангелисты, говоря об этом и показывая, что причиною смущения, с которым он произносил эти слова, был именно страх тот, сказали: Марк – не ведяше, что рещи; бяху бо пристрашни (Мк. 9, 6); а Лука, сказав: сотворим сени три, присоединил: не ведый, еже глаголаше (Лк. 9, 33). Притом, показывая, что как Петр, так и прочие ученики были поражены большим страхом, Лука говорит о них: бяху отягчени сном, убуждшеся же видеша славу Его (Лк. 9, 32). Под сном здесь Евангелист разумеет большое отягчение, происшедшее в них от видения. Как чрезмерный блеск ослепляет глаза, так и они поражены были тогдашним светом. Этот свет явился не ночью, а днем, и слабое их зрение отягчалось величием блеска. Что ж далее? Ни Сам Христос не говорит ничего, ни Моисей, ни Илия; но больший всех и более всех достойный веры Отец глаголет из облака. Почему ж из облака? Так всегда является Бог. Облак и мрак окрест Его (Пс. 96, 2); еще: седит на облаце легце (Ис. 19, 1); еще: полагаяй облаки восхождение Свое (см.: Пс. 103, 3); также: облак подъят Его от очию их (см.: Деян. 1, 9); еще: яко Сын человеч идый бяше на облацех небесных (Дан. 7, 13). Потому, чтобы ученики проверили, что глас этот есть глас Самого Бога, является облако, и притом светлое. Еще же Ему глаголюще, се, облак светел осени их, и се, глас из облака, глаголя: Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих, Того послушайте! (Мф. 17, 5). Когда Бог изрекает угрозы, тогда показывает мрачное облако, как, например, на горе Синайской: сниде Моисей в облако и во мрак (см.: Исх. 24, 18), и восхождаше дым, яко дым пещный (Исх. 19, 18). Равным образом и пророк, говоря об угрозах, сказал: вода во облацех воздушных (Пс. 17, 12). Здесь же, поелику Он имел намерение не устрашить, а научить, является светлое облако. И в то время, как Петр сказал: сотворим три сени, Сам Он показал сень нерукотворенную. Вот почему там курение и дым пещный, здесь – свет неизреченный и глас. Потом, чтобы показать, что не просто говорит об одном из трех, но именно о Христе, прочие двое, когда раздался глас, удалились, потому что если бы говорено было просто о ком-нибудь из них, то по удалении двоих не остался бы один Иисус. Почему же облако осенило не одного только Христа, но всех? Если бы оно осенило одного Христа, то можно было бы подумать, что глас происходил от Самого Христа. Потому и Евангелист, предотвращая это самое, говорит, что глас был из облака, то есть от Бога. Что ж говорит глас этот? Сей есть Сын Мой возлюбленный! Если же Иисус есть Сын возлюбленный, то не бойся, Петр! Тебе уж нужно было знать и могущество Его, и увериться в Его Воскресении. Если же ты не знаешь, то, по крайней мере, ободрись гласом Отца. Если Бог всемогущ, – как Он и действительно таков, – то и Сын всемогущ. Потому не бойся угрожающих опасностей. Если же ты все еще не соглашаешься, то, по крайней мере, рассуди, что Он есть Сын, и Сын любимый: Сей есть Сын Мой возлюбленный! Если же Он любимый, то не бойся. Кто погубит того, кого любит? Итак, не смущайся; хотя бы любовь твоя к Нему была безмерна, но ты не любишь Его так, как любит Родивший Его, Который о Нем благоволит. Он не потому только любит Его, что родил Его, но и потому, что Он равен Ему во всем и одну имеет с Ним волю. Следовательно, причина любви Его двоякая, или даже троякая, то есть что Он Ему Сын, что возлюбленный, что в Нем все Его благоволение. Что ж значит: о Немже благоволил! Отец как бы так говорит: в Нем покой Мой и услаждение; и это потому, что Он во всем совершенно равен Отцу; воля у Него одна с волею Отца, и, будучи Сыном, Он во всем составляет одно с Рождшим. Того послушайте, – так что, если бы Он захотел быть распятым на кресте, ты тому не противься. И слышавше падоша ницы, и убояшася зело. И приступль Иисус, прикоснуся их, и рече: востаните и не бойтеся. Возведше же очи свои, никогоже видеша, токмо Иисуса единаго (см.: Мф. 17, 6–8).