Жертва на замену (СИ) - Анастасия Дронова

— Может, ты придумаешь, чем нам осветить путь? — поинтересовалась жалобно, сдув с лица упавшую прядь. Сломать нос или подвернуть лодыжку как-то не хочется… — А то я, чего доброго, себе все кости переломаю.

— Легко, — Гавр не стал упираться. Тембр мужского голоса смягчился, в нем послышалась улыбка. Почти неосязаемая, как и его силуэт.

Остановилась, ожидая загадочные хитросплетения рук или магические искры. Или хотя бы театрально выуженный из-за пазухи фонарь. Но вместо этого Гавриил провел ладонью по ближайшему дереву. Инстинктивно отпрянула, как только вихрь красно-желтых огоньков пугливо взметнулся вверх и вперед через бурелом к следующему дереву. Живые искорки принялись беспокойно переливаться дрожащим светом на новом месте.

— Что это? — приросла к месту, захлопав глазами от удивления.

— Ламповые жуки. Они обычно прячутся под корой дерева тайрв [tairw (гот.) — сосна], и если их дом потревожить, они быстро перелетают на другое место. В этой части леса их полно.

— Красиво… — подошла ближе, разглядывая светящиеся козявок. Жучки были похожи на наших короедов. Только у этих было более округлое брюшко, и они мерцали, словно светлячки.

Парочка испуганно встрепенулась, на мгновение осветив голубые глаза парня. Стало неуютно. Нет, в них не было ни злобы, ни отвращения. Он смотрел так, будто бы моя реакция тронула его. Правда, длилось это всего секунду. После чего его лицо стало жестче, и он молча двинулся дальше. Мне даже подумалось, что обманчивый свет сыграл со мной злую шутку.

Больше мы не разговаривали. Когда лес значительно поредел, а луна вышла из-под облаков, засияв во всю силу своего блеклого света, я заметила покосившееся строение, больше напоминавшее сваленные в кучу деревья или берлогу медведя, чем жилое место. В принципе ничего удивительного, это зимовье ведь заброшено…

Внутри пахло сыростью и гнилым деревом, щербатый потолок пропускал внутрь серебристые лучи, в щелях в стенах гулял сквозняк. Я не отдавала себе отчета в том, насколько продрогла в лесу, стоявшем на пороге осени, пока не оказалось в остывшей оболочке некогда гостеприимного лесного домика. Растирала плечи, пытаясь вернуть ускользающее тепло, морально готовясь к долгой и холодной ночи.

Слуха коснулся стук камня о камень, когда я обводила взглядом темнеющие углы. Показалось, что даже дымом потянуло… Обернулась. Гавр стоял на коленях у старого, полуразвалившегося камина, в котором робко разгорался оранжевый огонек.

Парень взмахнул рукой, и огонь вспыхнул с удвоенной силой. В этот раз я сразу поняла, что это не магия. Гавриил использовал очередной порошок. Мешочки, тесно жавшиеся друг к другу, украшали его пояс, прятавшийся под широким кушаком, вместе с небольшой котомкой.

Села рядом на остатки какой-то лавочки или стула, протягивая руки приветливому огню.

— Вот, — перед самым носом появился чуть подсохший кусок хлеба.

В животе требовательно заурчало. Поблагодарив парня, вгрызлась в угощение, чувствуя, как бунт в желудке сходит на нет.

Может, я потихоньку сходила с ума, но последние остатки дискомфорта и страха куда-то испарилась.

Запив тревожный ком из непонятных чувств любезно предложенной водой из бурдюка, ощутила, как глаза слипаются от усталости. Съежилась на доске, на которой сидела.

Стыд за свое молчание вспыхнул и тут же погас.

Нет, я не могу выдать чужую тайну. Не могу придать Лая…

Касание легкой ткани — последнее, что я почувствовала прежде, чем провалиться в сон.

29

Утром, вместе с перекличкой птиц и звуками возни проснувшихся лесных обитателей, до моего слуха донеслось звериное рычание, крики и уже знакомый металлический лязг, противнее, чем скрежет вилки о зубы.

Выбежала наружу, до треска натягивая черную ткань на плечах: увиденная картина бросила в дрожь не хуже промозглого утреннего воздуха.

Мужчина-лев и парень, едва перепрыгнувший через забор зрелости, сцепились в яростной схватке. Деревья дрожали от каждого пропущенного удара, приходившегося на их влажные, после прошедшего дождя, тела. Потревоженные капли, висевшие на иголках рядом стоящей сосны, в беспорядке срывались с насиженных мест. Изрядная часть влаги обдала мое лицо, когда когти встретились со сталью. Столкновение было насколько мощным, что пошли искры, а сводящий зубы звук разнесся эхом среди деревьев.

— Прекратите! — согнав оцепенение — с примесью радости от того, что Лай нашел меня, и со щепоткой страха за Гавра — и прочистив горло, привлекла к себе внимание криком, вспугнувшим тех зверей, что остались сидеть по своим норкам.

— Геня… — Лай обернулся, облегчение вырвалось из его легких вместе с воздухом. Который тут же сменился болезненным, шипящим рыком: зиуданс отвлекся и пропустил удар.

Рванула с места — да так стремительно, что сознательная часть все еще осталась наблюдать со стороны, стоя на разваленном крыльце. А как еще можно объяснить то, что в голове даже не промелькнула мысль, что контрольный удар занесенного изогнутого меча попадет прямо по мне? Куда делся мой рациональный страх перед потенциальной опасностью?

Все ушло на второй план, стоило коснуться его. Всего в пыли, грязи и каплях дождя. Моя ладонь легла на потрепанный сюртук, лишенный пару золотых пуговиц. Воздух будто застыл. Мое бешено колотящееся сердце отбивало ритм в висках, его — стучало в раскрытую ладонь. Кажется, этот стук заполнил все пространство, а я почувствовала, как тону в медово-карих глаз.

— Ты…? — начали мы оба, и тут же отвели друг от друга взгляд.

Лай снова посмотрел на меня — я кивнула. Было и без слов понятно, каков был так и не заданный вопрос.

Гавриил, стоявший позади, точно был потрясен: меч не располосовал мне спину, и никаких комментариев не последовало. Правда я слышала, как он дышит мне в затылок, словно бешеный бык: давя рвавшийся наружу словесный поток.

По ощущениям, скрипя, словно не смазанная дверь, развернулась. Я почти угадала: Гавра, и правда, распирало от переполняющих эмоций. Только вот, он не был растерян. Он был зол.

— Отойди, — его голос опасно зазвенел. Хотя ни на тон не повысился. От тяжелой атмосферы так и искрило вокруг. А мышцы на его ведущей руке в обрамлении ошметков убитого рукава, зловеще перекатывались под кожей, покрытой белыми полосками старых шрамов.

Лай, сжавший мои предплечья, будто готовясь в любой момент оттолкнуть меня в сторону, напрягся, подобно дикой кошке перед прыжком.

Я же страха не чувствовала, только давящую силу давних и долгих предупреждений, обильно поливаемых ксенофобией. Лайонел видел в Гаврииле охотника на его сородичей, вора, проникшего в его дом. А Гавр видел чудовище. Но одно было ясно на 100 % — пока я стою между ними, они не станут нападать друг на друга.

— Ты должен ему все рассказать, — произнесла, пытаясь установить зрительный контракт с парнем,