Убийство девственника - Шарль Эксбрайя

Дебора не могла рассказать об увиденном Агате. Кухарка была слишком простодушна, чтобы поверить. Однако от нее не ускользнуло, что Дебора нервничает, и она подумала, что девушка просто очень устала.

– Ладно, дитя мое, пойду спать. С каким удовольствием я отдохну как следует!

– Нет!

– Но что с вами?

– Не уходите пока!

– Почему?

– Я боюсь.

– Но чего?

– Убийцы.

– Но зачем ему вы, сами подумайте?

– Есть зачем, мадам Агата…

– И зачем же?

– Он знает, что я знаю, кто он.

– Вы переутомились, детка.

– Нет, нет! Я уверена!

– Тогда нужно предупредить полицию.

– Мне страшно одной идти в холл.

Агата Вьельвинь сжала рукоятку кухонного ножа.

– Ну что ж! Пойдем вместе, и первый, кто попытается на нас напасть, очень об этом пожалеет. Обещаю вам!

Они потихоньку открыли дверь и проскользнули в холл. Дебора схватила телефонную трубку… Но провод был перерезан. Дебора пробормотала:

– Вы видите, преступник догадался, что я захочу позвонить.

– О Господи!

Они вернулись в офис и заперлись изнутри на ключ. У кухарки тоже потихоньку начинали сдавать нервы. Она заговорила почти шепотом, как будто преступник находился где-то рядом.

– Что будем делать?

– Я пойду в полицию.

– Но…

– Мы не можем дольше тут оставаться. Я выйду через черный ход, и как только окажусь на бульваре Альбини, бояться будет нечего. Сделаем вид, что работаем, а через несколько минут погасим свет и хлопнем дверью так, чтобы можно было подумать, будто вы пошли спать, а я в это время убегу.

Агата одобрила план своей молодой подруги. Они оставались еще минут двадцать на кухне, передвигая с места на место посуду, затем выключили свет и хлопнули дверью, выходящей в холл, оставаясь при этом внутри. Затем Дебора как можно тише вышла в сад. Она прислонилась к стене и застыла, напряженно вслушиваясь и пытаясь уловить в ночном ветре эхо приближающейся опасности. Но сколько она ни напрягала слух, слышно ничего не было. И тогда, собравшись с духом, она устремилась к воротам. Она уже приблизилась к ним, когда кто-то преградил ей дорогу.

– Что, чересчур любопытный котеночек, погулять захотелось? Может быть, решила предупредить этих кретинов полицейских?

Съежившись, как птичка перед пастью хищника, Дебора открыла рот, чтобы закричать, но крик застрял у нее в горле. «Кто-то» поднял руку. Дебора знала, что убийца Жерома, Сюзанны, Эдуарда приготовился убить ее. Она хотела попятиться, но ноги отказали, и тогда, в ожидании удара она зажмурилась. Но короткий выстрел и последовавший за ним стон заставили ее приоткрыть глаза. Убийца корчился у ее ног, воя от боли. От стены отделился силуэт Леона с пистолетом в руке. Дебора, рыдая, бросилась к нему на грудь. Жирель осторожно отстранил ее и направил свет электрического фонарика в лицо убийце.

– Мадемуазель Армандина!

10

Раненная в позвоночник, Армандина умирала мучительной смертью. Перед тем, как испустить последний вздох, в страхе перед тем, что ожидало ее за порогом, который ей предстояло переступить, она исповедовалась священнику и рассказала всю правду Плишанкуру. Она угасла, моля Господа и людей о милосердии и простив полицейского, который, убив ее, освободил от ненависти, пожирающей ее уже долгие годы.

– Вот так, – говорил Плишанкур комиссару Мосне и Жирелю, – вся эта чудовищная авантюра есть не что иное, как история долгой ненависти. Армандина Маниго ненавидела своего кузена Жерома, она ненавидела Нантье, которые заставляли ее слишком дорого платить за предоставленное гостеприимство. Она ненавидела дерзкую молодежь. Вечно униженная, она залечивала свое раненое самолюбие мечтами о мести. Все, чего она желала, чего хотела – это увидеть Нантье раздавленными, осмеянными, ставшими наконец похожими на нее.

Она терпеливо ждала, ждала двадцать лет. Именно это ожидание и есть самое чудовищное – эта ненависть, крепнущая изо дня в день и заставившая в конце концов потерять голову того, кто ее вынашивал. И все это на глазах у ничего не подозревающих Нантье, отказывающих в малейшем знаке внимания бедной родственнице, подобранной из жалости. Ее соглашались терпеть лишь на том условии, что она не будет вмешиваться в их жизнь и удовольствуется ролью привилегированной прислуги.

Армандина знала, что Жером – отец ребенка Сюзанны Нанто. Она ничего никому не сказала, чтобы Нантье и Гюнье изгрызли друг друга подозрениями. Я представляю, какое наслаждение она испытывала, наблюдая за тем, как женщины изничтожают ревнивыми взглядами своих мужей. Когда же до нее дошли слухи о свалившихся на Нантье финансовых трудностях, она подумала, что час ее пробил. Но из одного разговора с дядюшкой она неожиданно узнала, что тот, хоть и собирался прижать Нантье к ногтю, думал спасти их в крайней ситуации. Такой поворот событий никак не устраивал Армандину, которая рассчитывала разбудить отцовские чувства в сердце Жерома и тайком женить его на Сюзанне. К ужасу всего семейства, обладательница огромного состояния после смерти мужа вертела бы судьбой Нантье, как ей заблагорассудится. Ведь дядя Жером все равно не внес бы деньги, пока не заполучил бы всех акций.

Тогда она вызвала Сюзанну и настроила девушку против ее обольстителя, внушила ей, что она должна, если не ради себя самой, то хотя бы ради ребенка, добиться от Жерома обещания жениться. Она пригрозила, если он не женится, она донесет в полицию. К несчастью Жером не уступил и выставил Сюзанну за дверь, заявив, что в его возрасте ему наплевать на скандалы. Сюзанна была плохой воительницей, она убежала, а мадемуазель Армандина отправилась объясняться с кузеном. Маниго подтвердил ей свое намерение спасти Нантье и стать единственным владельцем завода. Тогда она совсем потеряла голову, схватила валявшийся на столе бумагорез и ударила Жерома. Он упал замертво. Не медля, она вынула шкатулку с бриллиантами, которые спрятала позднее в прядильный станок, причем спрятала так хорошо, что камни, которые мы повсюду искали, находились у нас под носом в продолжение всего следствия. Когда она отдала себе отчет в содеянном, сразу почувствовала, что пропала: Сюзанна все расскажет. Значит, нужно было заткнуть ей рот. Она позвонила девушке в гостиницу, назначила ночное свидание и убила се, после чего выбросила труп в озеро.

Именно в этот момент мы начали по-настоящему подозревать Нантье и тем самым предоставили Армандине столь желаемую ею возможность отомстить своим родственникам. Однако прежде всего ей необходимо было время, чтобы избавиться от бриллиантов. Отсюда и краткосрочный отпуск в Лион, во время которого она успела съездить в Швейцарию и продать камни (оставив два или три) перекупщикам краденого, имена которых она назвать отказалась.

По возвращении в Анси она доставила себе удовольствие над ними поизмываться. Первый раз в жизни командовала парадом она, и только ради смеха она подбросила один бриллиант в сумочку Деборы. К несчастью, дворецкий видел, как она выходила из комнаты горничной. Если бы Эдуард не был рабом традиций, если бы он сразу все рассказал, он не только спас бы себе жизнь, но позволил нам раскрыть преступление намного раньше. Он же предпочел пойти к мадемуазель Армандине извиниться за то, что собирался выдать ее полиции. Недолго думая, она подписала ему смертный приговор.

Но и этого старой деве было мало. Обезумевшая от ненависти, упиваясь властью, она придумала уплатить долги Нантье и его сына. Она знала, что мы ему не поверим и он станет подозреваемым номер один. В Лионе она познакомилась с одним старым нищим и заморочила ему голову, убедив, что желает сделать добро, оставаясь инкогнито. Добрый человек поверил и, выполнив поручение, вернулся к себе, а поскольку в приюте, где его содержали, газет не читают, он бы никогда ни о чем не догадался.

Ну а в довершение этого мадемуазель Армандина собиралась подложить оставшиеся у нее бриллианты в вещи Жоржа. Но Моника нашла семейный альбом. Убийца перепугалась, причем зря: мы были настолько далеки от того, чтобы ее подозревать, что ее фотография в гимнастическом зале в купальном костюме с гантелью нас бы наверняка рассмешила, но не навела ни на какие мысли. Она решила отнять альбом, силой вырвать его из рук девушки, хотя если бы она просто вежливо попросила, то та сама бы его отдала, не подумав при этом ничего плохого.

Эти навязчивые идеи, эти психозы, это хладнокровие, я бы сказал, почти равнодушие перед преступлением, доказывают нам, что она была безумна.

Я не перестаю спрашивать себя, удалось бы нам в конце концов разобраться в этой истории без Деборы или нет. Убирая со стола, она заметил лоскуток красного бархата на платье Армандины, и на память ей пришла фотография старой дамы в молодости. Она поняла, что раскрыла убийцу, но не смогла сдержать волнения, и Армандина в свою очередь почувствовала, что малышка догадалась. Значит, нужно было ее убрать, пока она обо всем не рассказала. Очень предусмотрительная, Армандина предположила, что девочка попытается позвонить в полицию, перерезала телефонный шнур и тем самым вынудила Дебору выйти на улицу, пройти через парк, где убийца уже поджидала свою жертву. Если бы не Жирель, мы бы не только потеряли девушку, но мадемуазель Армандина вышла бы из игры победительницей. Можно сказать, любовь восторжествовала. Правосудию редко попадаются такие помощники.