Реставрация обеда - Иржи Грошек

С. < … > А разве писатель не сущее дитя в делах коммерции? – удивился этот мужчина… – Счастливая коммерция в литературной среде была замечена неоднократно, когда некая писательница успешно занималась проституцией. Что же касается автора, то на него – мало кто позарится. Это тривиально. А тривиальное и божественное в литературе встречается, когда книга Барбары Картленд лежит на книге Данте.

С. < … > Я вышел на перрон, чтобы полюбоваться поездом «от станции Брно…» – Течение мысли зависит от направления поезда. Например, отъезжающих за границу все время мучает ностальгия, а возвращающихся на родину – собственная глупость. Проводники, как собаки, понимающе заглядывают в глаза и по пути «туда» предлагают пассажирам – кофе, обратно – водку. Почему на стальной магистрали думается только по ходу движения – загадка человеческой натуры.

С. < … > В детстве я коллекционировал марки… – Всякая настоящая пани тоже обязана выбрать «хобби», чтобы весело проводить время. Пересчитывать на досуге денежные знаки, коллекционировать пустые консервные банки… Чем смешнее «хобби», тем больше вероятности выскочить за него замуж. Чтобы расквитаться с мужчиной за патриархат – по программе истории за девятый класс.

С. < … > Идея двойственности, заключенная в романе, сбивает простодушного читателя с толку, лает на критиков и путает следы… – И далее «роман» Йиржи Геллера развивается столь стремительно, что надо переквалифицировать его в изнасилование…

Здесь Йиржи Геллер взял Вендулкииы «примечания» и выбросил в окно. И «Реставрация обеда» осталась без примечаний…

замысел

Но разве не тем же безумием одержимы декламаторы, вопящие: «Эти раны я получил за свободу отечества, ради вас я потерял этот глаз?!»

Собственно говоря, писатель придает чужим поступкам осмысленный вид. Ему недостаточно фактов, и он пробует реконструировать события, приведшие к трагическому финалу. Потому что литература все склонна драматизировать, а кинокартина, в конце концов, – воодушевлять. Хотя бы режиссера – на двадцать четвертую серию. Несчастный писатель доводит посторонний маразм до апогея, а сам ощущает упадок сил, поскольку предполагает логику там, где ее нет. Порою писателя возмущают импульсивные действия различных персонажей. Он пробует запихнуть их по дюжине в одну обувную коробку, а персонажи своевольно высовывают оттуда ручки да ножки и бьются о крышку головой.

Однажды я встретил подобного «кукольника» на Староместской площади. Он прижимал свою обувную коробку к груди и пел: «Четыре месяца спустя – еще проходит два! Как по макушке колотя – проходит голова! Мы наблюдаем чудеса – как времечко летит! Поел, а через полчаса случился аппетит!» Полная белиберда, если рассматривать ее с точки зрения абракадабры. Но когда я приблизился, то понял, что этот писатель просто заглушал странные звуки, доносящиеся из его коробки. Хохот, топот, свист, замысловатые ругательства и возгласы: «Подбавь пара, подбавь пара!», как будто он таскал за собой филиал преисподней. Дважды из обувной коробки выбрасывался женский чулок в мелкую сеточку, и писатель был вынужден запихивать его обратно. «Двенадцать чертей вам в бок!» – поприветствовал я писателя. «И вам того же!» – отозвался он. «Какие нынче виды на урожай детективов?» – поинтересовался я. «Ужасные!» – резюмировал он, и мы разошлись как можно дальше, потому что писателю – писателя знать не обязательно…

А уж читать друг друга – и вовсе извращение. Во-первых, ничего хорошего о ныне здравствующих писателях я сказать не могу. А во-вторых, и о себе – тоже… Один мой знакомый любил повторяться, что настоящий писатель – явление крайне редкое, Истинно! Истинно! Мало кого угораздит родиться такой сволочью и собственные патологические наклонности оправдывать литературными чудачествами. Мол, уважаемые читатели – не надо путать автора с его персонажами!.. Согласен, что это так же трудно, как и невозможно. Нельзя перепутать компанию зомби с одним человеком. Только писателю может прийти в голову, что он в состоянии размножиться подобным образом. Конечно, и среди зомби есть позитивные персонажи, что только предполагает – наличие положительных качеств и у писателя. Но в таком контрацептивном состоянии!!, что можно сказать – они зачахли еще до соития. Поэтому, когда меня приглашают в гости, я прежде всего выясняю: будут ли там писатели? И если нет, легко соглашаюсь отобедать, не беспокоясь о собственных брюках и прививках против бешенства. А то иногда вывешивают табличку: «Осторожно – злая собака» и не указывают конкретно – кто…

Вопрос:Ощущение от вашей прозы: выдуманная правда. Что такое ложь и возможно ли без нее творчество?

Ответ:Как говорила одна моя знакомая, женщина по происхождению: «Правду надо говорить всегда! Только – не всю…» На самом же деле – «творческая ложь» и «творческая правда» – одно и то же. Например, образ Вендулки составляют вполне реальные женщины. А сколько их было и в каких «пропорциях» – об этом известно только мне… Носик – оттуда, ушки – сверху, хвостик – из античности. Но это отнюдь не собирательный образ из жен и подружек. Просто, как «доктор Франкенштейн», я сотворил себе приятельницу. Да, возможно, получился монстр, но – в реальной жизни она была еще хуже! (Курсив Йиржи Геллера.) И вообще, всякую мистификацию кормят вполне реальные эпизоды. Все дело именно в пропорциях. Как я ощущаю ложь? Я в нее верю – с утра до обеда. После чего иду в ближайшее заведение, обычно к «старому Эдгару», и наблюдаю скучную правду. Что в добрую кружку помещается всего лишь один литр пива. Что люди в баре спорят ни о чем, поскольку завтра они вернутся обратно и будут спорить – о том же самом. И вот я сижу там и думаю, что в действительности – подлинной правды нет. Поскольку все вышесказанное – я наврал. И надеюсь, что и далее – навру тоже…

Вопрос:Ваши литературные предпочтения?

Ответ:Я и Сестерция предпочитаем – раздельное книжное хозяйство… Кстати, вы должны догадаться сами, почему у моей жены такое странное имя – и не Квинтилия, и не Нонна… Раз в месяц, после рейда по книжным магазинам, мы всей семьей играем в «трибунал». То есть составляем тройку прокураторов – я, Сестерция и Магвай. Так вот что я вам скажу – это самый неправедный суд на свете. Магвай книг не читает, поскольку он персидский кот; я читаю мало, потому что – нахал; а Сестерция только пролистывает, и в лучшем случае – до половины. Однако все мы имеем определенные суждения о литературе. Магвай считает, что это пустая трата денег; я считаю, что – я нахал; а Сестерции попросту запрещено восхвалять какого-нибудь писателя в присутствии Йиржи Геллера… После судилища я внимательно осматриваю свои полки и переставляю некоторые издания на полки Сестерции. Чем провоцирую некую букинистическую лавину. Сестерция принимается наводить книжный порядок и спихивает всякую дрянь – дальше, в кошачий домик. Поэтому самое отрицательное отношение к современной литературе именно у Магвая – она мешает ему жить… Так что спустя время Магвай начинает истошно орать, а мы – аккуратно раздаривать книги. И поскольку отдельных авторов никто не хочет у нас брать – мы настоятельно рекомендуем их для прочтения. Говорим, что это просто чудо, а не книги! И можете себе представить, что думают люди о наших литературных вкусах…

Вопрос:Алкоголь стимулирует ваше творчество или подавляет?

Ответ:Литературное творчество – это художественное верчение на заднем месте. И если стимулировать его алкоголем, то можно запросто свалиться со стула… Я не пишу даже после кружки пива, не редактирую и не строю литературных планов. То есть алкоголь несовместим с моим творчеством, которое построено, простите за самонадеянность, на трезвом расчете. Я всегда пытаюсь создать некую литературную конструкцию. Вычерчиваю схему построения романа и, как бобер, «перегрызаю» текст на бревнышки. К примеру, из «Реставрации обеда» – у меня получилась «хатка»… А вдохновения у меня нет, и поэтому мне не надо «разогреваться» спиртными напитками. Другое дело, что время от времени я изучаю, как алкоголь усваивается моим организмом. Что, безусловно, тормозит другие творческие процессы…

– Вот видишь, – сказала Ирэна. – Я правильно сделала, что изолировала тебя от общества и спиртных напитков. Хотя бы временно…

За три дня, проведенных в этой комнате, я растворил в себе весь аспирин, вспомнил даму, которая меня похитила, и распечатал на тридцати страницах слово – «Хелп!!!» Это было обращение ко всем работникам городской канализации с просьбой о помощи. Что меня содержат в нечеловеческих условиях без пива и секса, как стерилизованную канарейку. То есть из вышеупомянутых страниц я насворачивал бумажных корабликов и сплавил кораблики в унитаз, поскольку другой пневматической почты – не предвиделось…