Игра Саида. Единственная (СИ) - Кучер Ая

Только у меня срывает тормоза.

Бьется в что-то голове, с оглушительным звоном. Перекрывает стук сердца и собственные мысли. Кровь шумит, а меня прорывает. Обвинениями, которые раньше не могла озвучить.

А сейчас…

Всё и так разрушено, что мне терять?

– Ты правда не понимаешь?! Не понимаешь, почему я сбежала тогда, почему продолжала бегать?! Неужели такой сложный ребус?

– Нет. У тебя всё было бы возле меня.

– У меня меня не было бы! И не было, совсем. Ты делаешь всё так же, как и Назар. Подчиняешь, выстраиваешь вокруг клетку. Меняешь меня под себя, забирая частичку меня. Постепенно, разрушая меня, исправляя под свои стандарты.

– Неужели? И какая ты на самом деле?

– Да я не знаю!

Чашка с грохотом падает на ковер, когда я подскакиваю. Эмоции бурлят, кипятком шпарят. Заставляют говорить всё то, что я хотела похоронить в себе. Не жаловаться и не вспоминать.

– Не знаю, какая я, что на самом деле происходит внутри меня, чего я хочу. Я не помню уже, что мне нравилось давно, от чего я счастлива была. Треть моей жизни я или бегала от тебя, или была в браке с Назаром. И оба варианта не давали мне почувствовать себя собой. С бывшим мужем я должна была быть смирной, покорной. Молчать, не высовываться, не… Не нарываться. А с тобой? Что изменилось с тобой? Скажи мне, Саид. Чем ты отличаешься от Назара?

– Видимо, ты права.

Угрожающе шепчет, а после стремительно направляется ко мне.

Глава 21. Саид

Контроль трещит.

Хватает событий за день, чтобы Ника добила меня.

Счастье девчонки, что у меня хватает собственных источников. Всю информацию принесли. И план сложился в голове, никаких сомнений не было. Пташка заслужила встряску за своё поведение.

Не будь она беременной, отделалась бы похуже.

Но Лютый достал информацию с больницы, записи с камер. Она не заходила в кабинет, не стала избавляться от ребенка. И это пиздец как спасло её. Смело меня облегчением.

Не настолько низко пала. Ничего не сделала. Только обманула, но это уже входит в привычку. На фоне риска аборта – не такая страшная затея. Могу даже простить.

Одну ложь, не все.

А как пыталась сегодня, ловила у кабинета, выпаливала факты. Хотела задобрить, хотя не понимала, что я уже всё решил. Ничего бы не поменялось, пойди она к Эмину или нет.

Нет, блядь, поменялось бы!

И это срывает, плещет кислотой, кости ломает. Больная одержимость. Необходимость поверить, что она не крутила интриги за моей спиной. Не спелась с Эмином.

Нику спасло только то, что велела племяннику убираться. И едва не похерила весь план своим поведением. Ублюдком себя чувствовал, когда отыгрывал сценарий.

Заслужила – такое себе оправдание.

На мне не работало.

Нужно было дожать, так, чтобы ни у кого не осталось сомнений. Нику ждёт долгое и мучительное наказание. Но вместо этого потащил девчонку в душ, хотя не планировал. Пташка отлично всё ломает, даже не задумываясь.

И ещё пожар, чтоб его! Новые повара, которые нихрена не умеют. Тахир с ними разберётся завтра, проведёт инструктаж. Проеб, а их не должно быть в моем деле.

Только не в этом была проблема. Подымило немного, пережить можно. Но как псих ломанулся на второй этаж, когда понял, что Ника не выходит. Затаилась в комнате, выполняет приказ, когда это ненужно.

Я не планировал умирать, хрен кто сможет меня достать. Эмин чуть больше продвинулся, по всё равно не смог бы. А у пташки прекрасно получилось! Думал, что от сердечного приступа подохну.

Потому что она забилась подальше, не дышала почти. И была такой бледной, что со стеной могла слиться. И не реагировала на мои слова, окончательно потерянная.

И это волновало куда больше её предательства.

А она мне истерику закатывает. Рассказывает, что я не так к ней относился и по-другому нужно. Слушаю, сцепив зубы, но под конец срывает. Подрываюсь с места вслед за Никой. Приближаюсь, пусть скажет это в лицо.

Каким там хером я похож на её сопляка.

Бывший муж, блядь.

Лишнее пятно в биографии, которое легко можно стереть.

– Повтори, - приказываю, оставляя между нами один шаг. – Ну?

Дёргается, когда поднимаю руку. Жмуриться, отшатывается и обхватывает себя руками. В попытке защититься. От меня. Дрожит так, что любой заметит.

Твою мать.

– Посмотри на меня, пташка, - обвожу подбородок, давлю пальцами, запрокидывая голову. – Сколько раз мне нужно повторить, чтобы до тебя дошло?

– Что?

– Я никогда тебя не ударю, пташка. Не сделал этого, когда думал, что ты на аборт потащилась. И впредь этого не сделаю.

– Но сегодня… В это слабо верилось, когда ты… Ты… Как ты мог, Саид?

Как я мог, блядь?

Серпом по сердцу проходится своими всхлипами. Выкручивает так, словно я последний подонок. А она ничего не сделала, чтобы получить подобную плату.

Сплошная невинность.

– Так нельзя, - глотает слова, снова плачет. – Нельзя так, ясно?! Ни пугать, ни вести себя. Ты ведь… Ты тогда действительно ничем не лучше Назара. Просто сильнее. Опаснее.

– Хуже? Договаривай, пташка. Ты уже наговорилась, пару слов ничего не изменят. Что ещё тебя не устраивает?

– А с-смысл?

Заикается, когда провожу по горячим щекам. Стираю влажные дорожки. Гормоны всегда так влияют? До беременности Ника вела себя по-другому. Или не решалась высказать всё, что не устраивало?

Со своими женщинами так себя не ведут.

Мне такого не надо.

Сегодня она отчетливо дала это понять. Не жалела слов и эпитетов, донося, как ей всё не нравилось. Девчонка, которая надеялась на розовую сказку и лепестки роз.

Только я не притворялся и не показывал себя другим. Я меняться не собираюсь. Есть устои, которые давно заведены. Законы, к которым Нике придётся привыкнуть.

– Смысл говорить, если ты не услышишь? Если всё равно не поменяется. И ты… Ты ведь сказал, что я больше не интересую тебя. Значит, и обсуждать нечего. Так?

– Не так. Успокойся.

– Н-не могу. Это… Это адреналин? Или запоздавшая реакция? Я не знаю… Я просто не могу. Я не собиралась плакать. Но…

Шумно втягивает воздух, заходится в рыданиях. Реально не контролирует себя, пытается стереть слёзы и дышать ровно, но всё проваливается. Вдох, а после новая волна плача.

Блядь.

У меня был план на этот разговор. Узнать всё, что хочу. Бросить девчонке крупицы информации. И уйти к себе, успокаиваясь. Остудить собственные эмоции, чтобы пташке не прилетело.

– Всё, угомонись.

Я не лучший утешитель. Притягиваю к себе Нику, обнимая. Нихерена не знаю, как себя вести в таких ситуациях. Но походу, девчонке этого хватает. Не отталкивает меня, сама жмётся.

Второй раз за вечер у меня рубашка оказывается промокшей. В первый раз полез в душ за Никой, теперь девчонка сама старается. Трясется в моих объятиях, дышит обрывисто.

Тяну Нику на диван, усаживаю к себе на колени. Привычная поза, в которой ничего такого нет. И пташка даже не замечает этого, продолжает хвататься за мой пиджак.

– Ненавижу тебя, Хаджиев.

– За языком следи, ещё отхватишь.

– Н-не могу. Прости, - её ресницы щекочут шею, девчонка начинает елозить. Девчонка, плевать, что давно не восемнадцать. – Но это твоя вина. Ты меня довел до срыва.

– А ты мимо проходила со своей ложью? Не делай вид, что ты в белом пальто.

– Мой вопрос. Моя очередь, - блядь, нашла время. Ни капли не утихла, а лезет дальше. – Зачем тебе было это устраивать? При чем Эмин к моим страданиям?

– А то ты не знаешь.

Злость вырывается, щекочет глотку. Заставляю девчонку посмотреть на меня. Сама поднимает тему, которую я не хотел обсуждать. Но теперь пусть не надеяться на простое наказание.

– Не знаю.

– С Эмином что было? Правду, я же узнаю. Пацана поймаю и всё выбью.

– Было? Что? Я же рассказала всё! Я не видела его и…

– Трахалась с ним?

Прямой вопрос, который обрубает обсуждения. Давай, пташка, заканчивай всё. Ещё раз спрошу, ещё раз получу ответ. И пусть Бог наблюдает, как я держу себя в руках.