Необыкновенный кот и его обычный хозяин. История любви - Питер Гитерс

— Это не он вызывает у меня беспокойство, — усмехнулся Харрисон.

Так состоялось мое знакомство с мечтой всей жизни — сочинять киносценарий в Париже в компании с блестящим режиссером и актером мировой величины, когда этот блестящий режиссер и знаменитый актер, стоя на коленях, пытаются отмыть ванну, а я держу кота и заверяю его, что он не совершил ничего предосудительного.

С годами я убедился, что Нортон стал отдавать предпочтение Парижу перед Нью-Йорком, как и его папочка. Ему нравится завтракать на свежем воздухе, он наслаждается ужином в ресторане. Так совпало, что мы с Нортоном находились в Париже, когда я подписал контракт на издание этой книги. Кот получил большое удовольствие от праздничного ужина, который я закатил по данному поводу. Мы посетили мой любимый ресторан «Ами Луи», где Нортон получил огромную порцию фирменного блюда фуа-гра. Кот даже побывал в одном ночном клубе. Рискну утверждать, что Нортон единственный кот, который когда-либо отрывался всю ночь в самом модном ночном клубе Парижа «Бен-Душ». Множество людей не смогли пройти фейс-контроль на входе в клуб и ушли ни с чем, а Нортон получил постоянный гарантированный допуск.

Одним из любимых занятий моего кота стало исследование знаменитых парижских крыш. Он выбирался на них из нашего номера в «Тремоле». В отеле были старомодные, очень громоздкие окна, которые распахивались настежь. У Нортона вошло в привычку сидеть, прижавшись носом к стеклу окна в спальне, пока я не понял, что ему очень хочется выйти наружу. Сначала я не решался выпускать его, но логика в очередной раз отступила перед кошачьим желанием, и окно распахнулось. Я взял Нортона на руки и несколько минут втолковывал ему, что он находится в чужом городе и не следует далеко уходить. Я отпустил кота, он быстро перелез через балкон и выбрался на красные черепичные крыши города.

Не знаю, куда он забирался. Однажды я увидел его за три крыши от нашего отеля. Но Нортон всегда возвращался, когда я звал его, значит, находился не очень далеко. В конце концов я успокоился по поводу его уличных странствий, а когда мне удалось объяснить горничным, чтобы они не закрывали окна, если кота нет в номере, даже стал оставлять окна открытыми и в течение дня.

Еще Нортон наслаждался нашими необычными регулярными перелетами Париж — Нью-Йорк. Хотя у писателей принято допускать, что все, что они делают, либо провалится, либо никогда не достигнет цели, у меня выдался такой месяц, когда все, над чем я работал, свалилось на меня одновременно — фильм Полански, мой роман, телевизионный пилот — поэтому в тот февраль мы с Нортоном практически жили в «Конкорде». Раз в неделю я улетал на несколько дней в Париж, чтобы поработать над сценарием. Затем запрыгивал в самолет и уносился назад в Нью-Йорк, чтобы заняться делами, которые дожидались меня там — в то время я едва мог отделить одну деятельность от другой, — после чего сломя голову несся в аэропорт и опять запрыгивал в «Конкорд». Во время перелета я или читал, или сочинял, или переписывал. Нортон же проводил несколько часов, бродя по салону, заводя дружбу с бортпроводницами и другими домашними питомцами.

Определенно, для кота это являлось вершиной роскоши и ключевым моментом его европейских путешествий. Бортпроводницы «Конкорда» так хорошо были с ним знакомы, что даже не заставляли брать с собой его контейнер. Кот настолько уютно чувствовал себя в самолете, что я почти ожидал во время одного из перелетов услышать по громкоговорителю следующее сообщение: «Леди и джентльмены, для сегодняшнего полета мы пригласили особого пилота. Мсье, пожалуйста, поприветствуйте наших пассажиров». После чего в громкоговорителе раздалось бы приветственное: «Мяу».

Конечно, ничего подобного не случилось. Но если вы собираетесь слетать в Париж в ближайшем будущем, я бы не исключал такой возможности. И если вы хотите, чтобы ваш самолет приземлился вовремя, советую запастись «Паунс».

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

КОТ, КОТОРЫЙ ВЛЮБИЛСЯ

Мой кот становился старше, и вместе с возрастом у него стали проявляться определенное самодовольство и легкая апатичность по отношению к жизни. А еще он начал толстеть. Поэтому я сделал то, что сделал бы любой нормальный человек для своего кота. Купил дом.

В те годы, когда мы проводили лето на Файер-Айленде, Нортон целые дни был на улице, бегая, где ему вздумается, и пускаясь во все тяжкие, и в течение каждого такого сезона терял вес в период между Днем памяти и Днем труда. Листья начинали менять свой цвет, и этот вислоухий шотландец превращался в потрясающего стройного красавца. Правда, осенью и зимой кот никогда не покидал границ моей квартиры, за исключением редких поездок на лыжные прогулки, а это означало, что он много сидел, спал и выпрашивал «Паунс». Я понимал, что это вредно для его здоровья. А поскольку я имею склонность к тому же — к лени, а не попрошайничеству, — то подозреваю, это вредно и для моего здоровья. В общем, я решил купить дом. Но я не искал его планомерно. Скорее наткнулся случайно.

У Нэнси и Зигги был дом в Саг-Харборе, и однажды я отправился к ним на уик-энд. Нортон должен был остаться дома, поскольку у Зига аллергия на кошек. Но в самую последнюю минуту моя доверенная кошачья нянька сбежала. По правде говоря, я никогда не обсуждал, что происходит, когда моему коту-путешественнику приходится остаться дома. К счастью, моя подруга Линн Ваггонер решила, что нянчиться с Нортоном — это все равно что возить по городу Тома Круза. Возможно, я и преувеличил, но Линн действительно очень хорошо заботилась о Нортоне — покупала ему игрушки, водила на прогулки, делала все те хорошие вещи, которыми он привык наслаждаться. Однажды, когда Линн отсутствовала, его взяла моя помощница. Она привезла его в дом родителей своего мужа в Монтауке. Нортон пробыл в доме целых две минуты, но кто-то оставил открытой входную дверь, — и кот моментально удрал. Лора и ее муж провели ночь в лесу, повсюду его разыскивая. Около двух часов ночи они решили сдаться и вернулись домой, где и обнаружили Нортона, терпеливо дожидающегося их под дверью. Лора рассказала мне эту историю не сразу, а гораздо позже, одновременно поведав, каким образом она собиралась обрушить на меня известие о том, что потеряла моего кота, — в форме предсмертной записки.

Поскольку мне не с кем было оставить Нортона, я сделал сюрприз моим гостеприимным хозяевам и привез кота с собой. Сюрприз был встречен с тем же восторгом, с каким они бы восприняли землетрясение. Я заверил их, что кот не доставит никаких хлопот. Целый день он проводит на улице, а дома появится, чтобы переночевать, да и то спать будет вместе со мной. Я не позволю Нортону покинуть мою кровать. Зиг даже не почувствует, что в доме есть кот.

И это была правда. Он не знал, что в доме есть кот, — до середины ночи, когда Нортон, улизнув, пока я спал, не поднялся наверх и не устроился спать на голове Зигга.

Той ночью дом Ольдерманов мало чем отличался от вулкана Кракатау. В три часа ночи я поднялся наверх, стащил Нортона с чихающего хозяина и унес его в свою кровать. В половине четвертого кот вернулся на голову Зигга, и мы повторили процедуру. В четыре часа ночи Нортон опять вернулся к своему новому любимому местечку, накрыв своим телом большую часть лица Зигга. Вскоре хозяин сдался. Он вдруг осознал, что больше не чихает. А утром решил, что Нортон был первым из встреченных им котов, на которого у него не возникло аллергии. Гнев и отчаяние сменились удовольствием и триумфом. Я не был любимым гостем в доме, но Нортону каким-то образом удалось найти путь к сердцу хозяев.

На следующий день мы отправились знакомиться с рынком недвижимости. Поиски происходили вяло. Я не мог сказать, что действительно хотел купить дом. Прежде всего меня сложно назвать мастером на все руки. Я до сих пор вскакиваю по ночам от ужаса, вспоминая о занятиях в деревообрабатывающей мастерской в старших классах. От мысли воспользоваться дрелью или починить электропроводку я мгновенно перевоплощаюсь в Керли Ховарда[39] с обязательными для того пощечинами, визгливой болтовней и катанием по полу. Кроме того, мне претила сама идея регулярных поездок за город, даже на уик-энд. Я не испытывал ни малейшего желания заниматься садоводством, сгребать листья или убирать снег с подъездной дорожки. Более того, я не нуждался в подъездной дорожке, поскольку у меня не было машины.

Но Нортону было необходимо круглогодичное пространство для игр, поэтому…

Первые четыре дома оказались красивыми, просторными, но… в них не было индивидуальности и очарования. Женщина-агент по недвижимости, Пегги Мэвес, у которой я в неоплатном долгу, попросила описать мой идеальный дом — мой доступный по цене идеальный дом. Что я и сделал: возраст дома не должен быть меньше ста лет, при этом он должен находиться в таком хорошем состоянии, чтобы не нуждаться в ремонте. Обязательно наличие деревянных полов и балок, одного или двух каминов, уютных комнат, двух этажей, кабинета, который вызывал бы желание сесть за работу. По размеру дом не должен быть тесным или настолько просторным, что я бы не смог нормально о нем заботиться, — вероятно, две или три спальни. Иными словами, нечто столь совершенное, что я никогда его не найду.