Возвращенец - Майкл Панке

В белом волке боролись два противоборствующих инстинкта – один велел защищать добычу, другой - опасаться огня. Второй волк с отгрызенным ухом встал рядом с первым. Двое других продолжали терзать тушу теленка, определенно довольные доставшейся им добычей. Горящая ветка в руке Гласса начала гаснуть. Белый волк ещё на шаг подступил к Глассу, внезапно вспомнившему ужасную боль от зубов гризли, вонзившихся в его тело. Что же я наделал?

Внезапно ярко сверкнула молния, а после паузы за ней последовал глухой раскат грома, прокатившийся по долине. На лицо Глассу упала капля дождя, и ветер лизнул пламя. Гласс почувствовал, как ему свело живот. Господи, нет, только не сейчас! Надо действовать быстро. Белый волк приготовился к прыжку. Чувствуют ли они мой страх? Он должен сделать внезапный ход. Напасть первым.

Он выхватил четыре ветки из правой руки и прибавил их к горящей ветке в левой. Пламя метнулось вверх, жадно пожирая сухие ветки. За них пришлось схватиться обеими руками, и он больше не мог опираться на левую. Мучительная боль охватила израненное правое бедро, когда он перенес на него тяжесть, и Гласс едва не упал. Он издал самый громкий крик, на который был только способен, и который больше смахивал на завывание.

Гласс пополз вперед, размахивая горящим факелом, как огненным мечом.

Он ткнул факелом в одноухого волка. Пламя лизнуло морду зверя, и тот, жалобно скуля, отскочил. Белый волк метнулся к боку Гласса, впившись зубами в плечо. Гласс извернулся, выгнув шею и стараясь держать волка подальше от горла. Лишь несколько дюймов отделяло лицо Гласса от волчьей морды, и он чувствовал кровавое дыхание зверя. Хью вновь попытался обрести равновесие. Он замахал руками, стараясь обжечь зверя, и подпалил тому брюхо. Волк отпустил плечо и отпрянул.

Гласс услышал рычание за спиной и инстинктивно пригнулся. Над его головой проскочил одноухий, разминувшись с горлом Гласса, но завалив его набок. Он застонал при ударе о землю, отдавшемся болью в спине, горле и плече. Факел из спутанных веток упал, рассыпавшись по песчаной почве. Гласс схватил ветки, отчаянно стараясь подобрать их до того, как они погаснут. Одновременно с этим он пытался вновь встать на колени.

Оба волка медленно кружили, выжидая нужного момента и действуя с опаской, после того как отведали пламени. Я не могу позволить им зайти за спину. Вновь сверкнула молния, за которой спустя мгновение пророкотал гром. Гроза уже гремела почти над головой. В любую минуть пойдет ливень. Время на исходе. Даже без ливня факел почти выгорел.

Белый и одноухий наступали. Они тоже ощущали, что противостояние близится к развязке. Гласс ткнул в них факелом. Волки замедлили продвижение, но не отступили. Гласс уже находился в нескольких футах от телёнка. Двое волков, лакомившиеся тушей, сумели отодрать от неё ногу и отступили, услышав звуки битвы волков со странным существом с пламенем. Вдруг Гласс заметил заросли сухого шалфея возле туши. Они загорятся?

Не сводя взгляда с волков, Гласс поднес факел к зарослям. Дождя не было несколько недель. Сухой как трут кустарник легко воспламенился. Почти сразу от кустов возле туши пламя вырвалось на два фута. Как Моисей, Гласс взобрался на тушу телёнка, размахивая остатками факела. Ударила молния, прогремел гром. Ветер хлестал горящий кустарник. Пошел дождь, но еще слишком слабый, чтобы загасить шалфей.

Эффект оказался впечатляющим. Белый и одноухий принялись озираться по сторонам. Альфа-самец, его подружка и волчата трусили по прерии. Набив брюхо, они спешили укрыться от надвигающейся грозы в находящемся неподалеку логове. Два других волка, лакомившиеся тушей, также последовали за ними, с трудом волоча по прерии ногу теленка.

Белый волк припал к земле и приготовился к очередному прыжку. Но внезапно одноухий повернулся и бросился вдогонку за стаей. Белый, раздумывая, остановился. Он прекрасно знал своё место в стае. Вожаками были другие, а он следовал за ними. Другие намечали жертву, он помогал её загнать. Другие первыми принимались за добычу, он довольствовался остатками. Волк никогда доселе не видел представшее пред ним сегодня животное, но прекрасно понимал свое место в волчьей иерархии. Над головой прогремел очередной раскат грома, и припустил ливень. Волк бросил прощальный взгляд на телёнка, человека, дымящийся кустарник и припустил за остальными.

Гласс наблюдал, как волки исчезли над вершиной насыпи. Вокруг него вился дымок, после того как дождь погасил шалфей. Еще минута, и он мог остаться беззащитным. Он подивился своей удаче, быстро осмотрев укус на плече. Из двух колотых ран струилась кровь, но они были неглубокими.

Телёнок застыл в гротескной позе, растянувшись в прыжке после неудавшейся попытке сбежать от волков. Смертельные клыки растерзали тушу. Под разорванным горлом собралась в лужицу кровь, зловеще алея на фоне бледного прибрежного песка. Волки уделили особое внимание вкусным внутренностям, которыми Гласс и сам рассчитывал полакомиться. Он перевернул теленка на спину, с недовольством подметив, что от печени ничего не осталось. Желчный пузырь, легкие и сердце тоже пропали. Но свисали вывалившиеся кишки. Гласс достал из ягдташа бритву, левой рукой залез за тянувшимся органом вглубь туши и отрезал кишку длинной в два фута у желудка. Не сумев удержаться от голода, он положил отрезанный конец в рот и принялся жадно его жевать.

Если волчья стая и полакомилась отборными кусками, то она также услужила Глассу, почти освежевав телёнка. Гласс перешел к горлу, где с помощью бритвы смог снять податливую кожу. Теленок хорошо кормился. С мышц его толстой шеи свисал нежный белый жир. Трапперы зовут этот жир овечьим руном и считают его деликатесом. Он отрезал полоски жира, набив ими рот, и глотал, почти не жуя. Каждый глоток вызывал нестерпимо жгучую боль в горле, но голод превозмогал боль. Под проливным дождем он наконец-то насытился до такой степени, что смог задуматься и о других опасностях.

Гласс опять вскарабкался на вершину отвесного берега, осматривая все стороны горизонта. Рассеяные стада бизонов безмятежно паслись, ни нигде не было видно волков или индейцев. Дождь и гроза прошли, закончившись так же внезапно, как и начались. Отвесные лучи дневного света пробились сквозь грозовые тучи, переливаясь всеми цветами и протянувшись от небес к земле.

Гласс вернулся, чтобы распорядиться своим сокровищем. Волки забрали свою долю, но перед ним лежали огромные запасы. Гласс не питал иллюзий относительно своего положения, но голодать он не будет.

На отвесном берегу возле теленка Гласс оставался три дня. В первые часы он даже не развел огонь, неудержимо поглощая тонкие полоски восхитительно свежего мяса. Наконец, он сделал паузу, чтобы у самого берега разжечь небольшой костер для жарки и копчения мяса, постаравшись по-возможности его скрыть.