Черная Топь - Юрий Нестеренко

Он нагнал доктора в коридоре.

— Уже уходите? — обернулся к нему Барлицкий.

— Нет пока… Борис Леопольдович, вы ничего не хотите мне сказать?

— Травма вашего друга не настолько серьезна, чтобы у меня была необходимость что-то от него утаивать, — улыбнулся доктор. — Но, если желаете, зайдемте сюда, — он открыл дверь пустой палаты, они вошли внутрь и затворили дверь.

— Давайте начистоту, — решился Сергей. Эти ритуальные танцы, когда каждый знает, что другой тоже знает, но оба делают вид, что не знают, успели изрядно его утомить. — Что происходит в Игнатьеве?

— Игнатьев — слишком тихий и маленький городок, чтобы в нем что-то происходило, — не принял вызова Барлицкий.

— Если бы вы заглянули под капот моей машины, вы бы так не говорили, — пробормотал Сергей, сомневаясь, впрочем, что теперь отступление возможно.

— Да, хулиганы, это действительно безобразие. Совсем распоясались. К тому же места здесь глухие, кругом тайга да болота… Это, конечно, нервирует. Знаете, я предложу вам успокоительное, — доктор полез в карман халата.

— Да не нужно мне никакое… — в раздражении начал Сергей и осекся, увидев, что именно извлек Барлицкий из кармана. Меньше всего это походило на пузырек с таблетками, а больше всего — на небольшой черный «браунинг», ибо как раз таковым и являлось.

— Берите, — Сергей ощутил в ладони приятную прохладную тяжесть оружия. — Обращаться умеете?

— На военной кафедре было дело… — Коржухин рассматривал пистолет. Такой он держал в руках впервые и надеялся, что он бьет точнее «макарова», из которого Сергею на военной кафедре так и не удалось ни разу попасть в мишень. Еще сильнее он надеялся, что ему не придется проверять это экспериментально.

— Спрячьте, спрячьте от греха, — поспешно сказал доктор. — Патронов всего три, так что, без крайней необходимости…

— Ясно. Вы-то как без него?

— Меня хулиганы не тронут, — уверенно заявил Барлицкий. — Я местный, и к тому же врач. Вы, главное, не проболтайтесь никому. У меня-то есть разрешение, но вам, сами понимаете, никакого права не имею…

— Ну, я ж не дурак, — Коржухин попытался сунуть «браунинг» во внутренний карман куртки, но там у него с утра уже лежал газовый пистолет; пришлось пока использовать карман халата. Сергей смотрел на доктора, ожидая продолжения, но тот, очевидно, решил, что сказано достаточно, и, кивнув собеседнику, направился к выходу из палаты.

Сергей вернулся к Алексу и застал у него Степаниду, которая накладывала хичхайкеру гипс на лодыжку. Дождавшись, пока она закончит и уйдет, Коржухин рассказал товарищу о разговоре с Барлицким.

— Возьми пока мой газовый, — предложил он в заключение. Алекс с сомнением осмотрел германского производства «пукалку», понимая, что толку от такого оружия немного, тем более в помещении, но отказываться не стал.

Они просидели в палате до вечера, уже почти не разговаривая, лишь изредка перебрасываясь короткими репликами; а затем вновь пришла Степанида, принесла Алексу нехитрый ужин и напомнила Сергею, что ему пора уходить.

— Уже иду, — сказал Коржухин, но медсестра стояла в дверях и явно ждала, пока он подкрепит слова делом. Он отсалютовал Алексу (подумав при этом, что в ужастике непременно написали бы «у него мелькнула мысль, что он видит своего приятеля в последний раз») и вышел в коридор. Степанида явно собиралась проводить его до выхода, но Сергей использовал самый простой способ от нее отделаться, свернув в туалет (тем паче что такая необходимость и впрямь имелась).

— Халат в конце коридора повесите, — крикнула ему Степанида, из чего можно было сделать вывод, что дожидаться его снаружи она не собирается. Сергей, однако, на всякий случай провел в туалете минут десять. Там резко пахло хлоркой, но было чисто — во всех смыслах: ничьи письменные откровения не разнообразили кафель.

Наконец Коржухин вышел наружу. Коридор был пуст, и за столиком дежурной медсестры по-прежнему никого не было. Вообще, почему обязанности медсестры при Алексе исполняла Степанида? Если ее рабочее место было здесь, то что она делала в кабинете Барлицкого? Ведь не зашла на минуту по вызову начальника — Барлицкий сидел и спокойно читал книгу… Впрочем, если Алекс был единственным пациентом на этаже (во всей больнице?), то ничего особо странного тут не было.

Сергей повесил халат на крючок возле стола медсестры; рядом висели еще два халата, и он не мог вспомнить, были ли они здесь, когда он впервые увидел это место. Свой пистолет он давно переложил в куртку, однако не упустил случая обыскать другие халаты — как и следовало ожидать, безрезультатно. Тогда, еще раз оглянувшись на пустой коридор, Сергей потянул на себя верхний ящик стола.

Ящик открылся без сопротивления, но ничего особо интересного там не оказалось. Какие-то пузырьки с лекарствами, упаковка ваты, коробка с ампулами… Коржухин выдвинул следующий ящик. Он был почти пуст; там лишь лежало зеркальце с витой металлической ручкой и стояла чайная чашка, белая с голубыми цветочками.

Конечно, если медсестра на дежурстве пила чай на своем рабочем месте, в этом не было ничего предосудительного; тем не менее, Сергей поднял чашку и поднес ее к лицу, внимательно рассматривая. И тут же понял, что пили из нее отнюдь не чай. От чашки исходил слабый, но различимый запах водки. А может, медицинского спирта.

При этом розовое пятнышко помады у края указывало, что из чашки действительно пили, и пила женщина. «Шампанское стаканами тянул», — некстати вспомнилось Коржухину. Нет, шампанским тут, в прямом смысле, и не пахнет… Медсестра, прямо на дежурстве лакающая спирт из чайной чашки… м-да. Славный маленький городок Игнатьев. У Сергея вновь обострились сомнения насчет того, стоит ли оставлять Алекса на ночь в больнице. Хотя, конечно, не будь Барлицкий на их стороне, вряд ли он вручил бы им оружие…

Но обстоятельства не позволили Сергею долго размышлять на эту тему. До него донесся звук шагов — похоже, производимый женскими туфлями — и сквозь матовое стекло двери, соединявшей главный корпус с правым флигелем, он увидел неясный силуэт. Была ли это Степанида, или другая сестра? Та, которой принадлежала чашка? Сергей, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце, поспешно сунул чашку в стол, задвинул ящик и выскочил на лестницу, стараясь производить как можно меньше шума. Он был уже в конце пролета, когда наверху скрипнула дверь. Успела ли сестра — если это была сестра — заметить или услышать его? Во всяком случае, его не окликнули.

Сергей проскочил первую площадку и продолжал быстро сбегать вниз. Позднее он скажет себе, что его страх был вызван вполне рациональной причиной — ведь его чуть не застукали, когда он рылся в чужом столе. Но в ту минуту он не задумывался, что именно заставляет его перепрыгивать через ступеньки. Он остановился лишь тогда, когда лестница кончилась, уперевшись в выкрашенную белой краской дверь.