Нина - Илья Владимирович Авраменко

Приближалась зима, и мальчишки говорили о новогодних подарках. Санька жил у своей бабушки так же, как и Петька. Но у Петьки была хотя бы мама, а у Саньки не осталось никого на всём белом свете. На бабку надежды было мало, поэтому подарков следовало ожидать только от Деда Мороза.

- Я уже написал ему письмо, - важно сообщил Санька, имевший за плечами полтора класса начальной школы. - Попросил такой велик, о котором ты рассказывал. Как для взрослых, только маленький. Как думаешь, подарит?

Петька аккуратно подложил в огонь сухую чурочку и ответил:

- Никакого Деда Мороза нет.

- Ну да! А кто же есть? Кто же детям на Новый год подарки дарит?

- Бог.

- Ну да, скажешь тоже. Делать ему больше нечего.

- Да. Он всё делает, о чём просишь. Только молиться надо как следует, и о хорошем. И он обязательно сделает.

Санька привстал, выглядывая из оврага:

- Что-то Алёшки не видно. Застрял, он в этой школе. Вот пойдёшь в школу, узнаешь, что Бога нет. А Дед Мороз есть. Он и на ёлку приходит, я сам по телевизору видел. А молятся только старые бабки.

- Как хочешь, Санька, а я лучше буду молиться.

- Ты столько молишься, чтобы мама приехала, а она всё не едет. Ну что толку в твоём Боге?

Петька насупился, но ничего не ответил.

- Вот видишь, - заключил Санька. - Напиши лучше Деду Морозу, пока не цоздно. Это надёжней.

- Нет. Я буду молиться.

- Ну и дурак, - Санька снова привстал и увидел, что к оврагу опрометью несётся его разведчик. - А вон и Алёшка бежит. Сейчас мы его спросим, за кого он, за Деда Мороза или за Бога.

Но Алёшка был не склонен сегодня к таким серьёзным дискуссиям. Не добежав до оврага, он прокричал, задыхаясь:

- Петька! Ты что здесь сидишь! Ты что здесь сидишь!

Скатившись на дно, он схватил Петьку за плечи и рывком поставил на ноги:

- Ты что сидишь! К тебе мама приехала! К тебе мама приехала! К нему мама приехала, а он сидит!

Алёшка снова выскочил из Оврага, размахивая кепкой и выкрикивая:

- Сюда! Сюда! Здесь он!

Петька не успел опомниться, как в овраге появилась мама. Она перепачкала свою куртку в песке, она встала перед ним на колени и крепко-крепко прижала к себе. От её волос пахло поездом.

- Мальчик мой! - повторяла она, то прижимая его голову к груди, то снова разглядывая и целуя. - Мальчик мой любимый! Как ты вырос!

Она вдруг заплакала, как маленькая, всхлипывая и шмыгая носом.

- Мама, ты не плачь, - сказал Петька. - Смеяться надо. А ты плачешь.

Санька и Алёшка переглянулись и тактично выбрались из оврага. Почесав затылок, Санька посмотрел в сторону церкви на холме и сказал задумчиво:

- Пожалуй, надо попробовать. Может, что и выгорит с великом?

Этот день надолго запомнится Саньке и Алёшке. Их отряд лишился начальника штаба. Но пышные проводы заслонили горечь потери.

В Петькином доме собрались все соседи. Для мальчишек накрыли отдельный стол, заставленный бутылками разнообразной газировки, нарезанными тортами, мисками с фруктами и конфетами. До отвала наевшись бананами, Алёшка ещё нашёл в себе силы надкусить огромный персик, а потом долго рассматривал его, словно старался запомнить на всю жизнь.

Санька наполнил огромную миску смесью спрайта, фанты и пепси. Поднять её он побоялся и, чтобы не расплескать ни капли, оставил миску на краю стола. А сам подсел рядом и осторожно наклонил к себе, прильнув губами. Он втягивал газировку в себя до тех пор, пока его щёки не раздулись, как у суслика. С трудом оторвавшись от миски, он икнул и произнёс с блаженной улыбкой:

- Вот об этом я мечтал всю жизнь…

Алёшка тоже припал к живительной влаге, и тоже принялся икать, улыбаться и приговаривать:

- Кайф. Ой! Кайф…

И только Петька ничего не ел и не пил. Он сидел с друзьями за столом и, подперев голову кулачком, смотрел на маму, которая сидела, среди женщин. Женщины пели свои песни, и мама пела вместе с ними, но при этом она глаз не сводила с Петьки и постоянно улыбалась ему.

А бабушка, хлопотавшая вокруг стола, порой останавливалась в дверях, устало прислонившись к косяку, и вытирала глаза уголком платка.

Когда застолье подходило к концу, Петька вдруг выскочил в соседнюю комнату и вернулся оттуда, толкая рядом с собой велосипед на толстых шинах, с блестящими рукоятками тормозов и с настоящей фарой на руле.

Увидев такое чудо, мальчишки даже икать перестали.

- Санька, вот, - сказал Петька. – Это - тебе.

Санька осторожно приблизился к нему. Наверное, ему казалось, что всё это снится, и он боялся проснуться. Он коснулся пальцем звонка, и тот отозвался весёлой трелью.

- Это - мне?

- Тебе, тебе. Ты же хотел такой?

- Сработало… - благоговейно произнёс Санька, подняв глаза к потолку. – Ура! Сработало!

- Только ты всем давай прокатиться, - попросил Петька.

Алёшка встал с другой стороны велосипеда, щупая широкие шины:

- Он даст, даст. Я прослежу, не боись.

- А ты как же, Петь? - Санька крепко взял друга за плечо и посмотрел в глаза: - Ты ж тоже хотел?

- Да что ты! Ко мне мама приехала! Мы с ней завтра домой уезжаем. Мы теперь заживём! 

Глава 20 

Нине и самой, тогда казалось, что теперь, после стольких испытаний, их жизнь быстро войдёт, в прежнее русло. Да, без Саши будет нелегко. Да, придётся искать новую работу. Но все эти трудности она сможет преодолеть - ради сына. Ребёнок ни в чём не виноват, он не должен страдать. У него будет всё, к чему он привык.

Правда, теперь в детский сад придётся ездить на трамвае. Но Петька так соскучился по своим старым друзьям, что не обратил внимания на такие досадные пустяки. Он чуть не вприпрыжку рвался к знакомому жёлтому флигелю, где, как всегда по утрам, стояла на газоне заведующая в своём неизменном белом халате с голубым воротничком.

Из перламутровой «тойоты», опередив Петьку с Ниной, выбралась знакомая парочка - пухлая мамаша и толстячок сын.

Толстячок радостно закричал:

- Петька, привет! А говорили, что ты болеешь! Мама, смотри, вон Петя со своей мамой! Помнишь, мы её по телевизору видели!

Пухлая