Часы-убийцы - Джон Карр

– Прошу прощения! – перебил Фелл. – Гм-гм... Я вижу, вы сомневаетесь в подлинности самых древних своих экспонатов. Давайте посмотрим теперь на несомненно неподдельные экземпляры вашей коллекции – карманные часы, например.

Карвер, доведенный уже, казалось, до нужной степени возбуждения, воскликнул:

– Карманные часы! Ну, сейчас я покажу вам такое, господа... Я не часто открываю свой сейф – тем более перед чужими, – но вам я покажу пару настоящих сокровищ. – Взгляд Карвера скользнул к правой стене. Тот же испытующий взгляд, почудилось Мелсону, что и ночью, когда часовщик, войдя в комнату, инстинктивно посмотрел й ту же сторону. Карвер чуть нахмурился.

– Быть может, вы помните, что гордость моей коллекции уже не принадлежит мне, хотя и осталась в этом доме...

– Вы говорите о часах, проданных Боскомбу?

– Да, о мауреровских часах-черепе. У меня есть другой экземпляр, столь же совершенный на вид, но проданный был в десятки раз дороже – из-за надписи, сделанной на нем, и связанной с этой надписью истории. Вы должны увидеть те часы, доктор! Боскомб охотно покажет их вам. Фелл помрачнел.

– Непременно. Меня эти часы тоже очень интересуют. И, подозреваю, не только меня. Это ценная вещь? Очень ценная?

Брови Карвера дрогнули, и он слабо улыбнулся.

– Их ценность, доктор, гораздо больше, чем стоимость. Могу, однако, сказать, сколько отдал мне за них Боскомб. Ровно столько, сколько я сам заплатил за них несколько лет назад, – три тысячи фунтов.

– Три тысячи фунтов! – вскрикнул Фелл, выпустил изо рта огромный клуб сигарного дыма и, закашлявшись, побагровел еще больше обычного. – Три тысячи, говорите вы? – добавил он с сияющими глазами, но уже спокойнее. – Вот это да! Слышал бы это Хедли! Xa-xa-xa!

– Теперь... э-э... теперь вы понимаете, почему миссис Стеффинс жалуется иногда, что у нас туговато с деньгами? – заметил Карвер. – Но если бы вы знали, что это за часы! Впрочем, судите сами.

Он подошел к закрытой белой панелью стене. Мелсон не смог уловить движения его руки, но, вероятно, он нажал какую-то потайную пружину, потому что в стене появилась щель, и Карвер отодвинул часть панели в сторону. За панелью открылось небольшое, похожее на альков помещение. Слева от входа в альков виднелись очертания вделанного в стену сейфа, а напротив входа и справа – две двери.

– Минутку, я отключу сигнальное устройство, – сказал Карвер. – Возможно, вам известно, что часы-череп – одно из самых любопытных изделий начала шестнадцатого века. Не воображайте только себе современные карманные часы. Часы-череп человек, как правило, не носил при себе – они весили добрых три четверти фунта. Несколько таких часов есть в Британском музее. Мои, правда, намного меньше...

Заслонив от них замок сейфа, Карвер быстро набрал нужную комбинацию цифр, открыл дверцу и, вынув обитый черным бархатом поднос, поставил его на столик посредине комнаты.

Часы имели форму плоского черепа с отвисшей нижней челюстью, придававшей им что-то зловещее. Серебро часов тускло поблескивало в желтоватом свете камина, резко выделяясь на черном бархате. Они были, действительно, своеобразно красивы, но Мелсону не понравились. Неприятное ощущение было вызвано вьющейся вокруг глазниц черепа надписью с именем мастера, изготовившего часы, – подобная роспись на черепе внушала Мелсону искреннее отвращение.

– Ну, как они вам нравятся? – жадно спросил Карвер. – Можете взять их в руки. Челюсть открывается вот так... Здесь циферблат. Механизм находится, – Карвер улыбнулся, – там, где ему и положено быть: в черепной коробке. Часы маленькие и, как видите, совсем легкие. Сделаны они в мастерской Исаака Пенара почти на сто лет позже тех, что я продал Боскомбу, но одинаковы с ними во всем, кроме...

– Кроме? – отозвался Фелл, взвешивая часы в ладони.

– Кроме их истории, – ответил Карвер, и его блеклые глаза лихорадочно заблестели. – Кроме надписи на лбу черепа. Есть у кого-нибудь карандаш? Спасибо. Сейчас я напишу на этом листке... Полагаю, что вы без труда...

Карандаш судорожно забегал по бумаге. Склонившийся над столом Карвер улыбался, поглядывая в сторону то ярко вспыхивавшего, то снова угасавшего огня в камине. Мелсон, прищурившись, прочел латинскую надпись.

В комнате стояла полная тишина.

– "Дар Франциска короля Франции, – поспешно поправив очки, перевел Фелл, – Марии, королеве Шотландии и Франции, 1559". Стало быть, это...

– Совершенно верно, – кивнул Карвер. – Это подарок Франциска II его супруге Марии, королеве Шотландии.

14. Ещё одно алиби

– Эти тоже, несомненно, отличный экземпляр, – указал Карвер на часы, которые держал в руке Фелл. – Но, если можно так выразиться, в них нет души, нет памяти о тех, кому они принадлежали. Просто мертвый металл. А вот о тех часах этого не скажешь. Часы – одна из вещей, наиболее близких к человеку, такая же интимная, как зеркало. Подумайте только, – негромко продолжал он, глядя в огонь, – Марии Стюарт в 1559 году было семнадцать лет. Все еще впереди – отвергнутые возлюбленные, дворцовые интриги, смерть под топором палача! Представьте только себе, господа, сколько повидали эти часы!

Мелсон, профессиональный ученый-историк, не был любителем подобных восторженных речей. Он непроизвольно кашлянул, словно собираясь остановить Карвера, что при других обстоятельствах наверняка бы и сделал. Однако сейчас он не проронил ни слова. Ощущение тайны, витавшей вокруг, мешало ему оторвать глаза от часов в руке Фелла. Да и выражение лица доктора было достаточно необычным. Фелл положил часы на столик.

– Полагаю, – заметил он, – что все в доме видели... те, другие часы, не так ли?

– Разумеется.

– И всем они понравились?

Карвер снова стал прежним воплощением сдержанности.

– Очень... Однако вас, вероятно, интересуют и другие экспонаты. – Взяв часы, Карвер резко поднялся. – Черт возьми! До чего же я неуклюж! Не могли бы вы, доктор, поднять эту чашку – вернее, ее остатки? Постоянно бью фарфор. Гм, да. Спасибо. Слишком уж я разволновался, рассказывая о часах. – Никто не ответил. Наклонив свою крупную голову, Карвер быстро продолжал: – Наверное, вы считаете, что я чересчур увлекаюсь сигнальными устройствами. Сейф, действительно, достаточно надежен, и взломщику пришлось бы немало потрудиться, чтобы открыть его. Но... так все-таки спокойнее. Тем более, что эта дверь, – он указал на дверь в правой стенке алькова, – выходит на лестницу, ведущую на крышу, и, хотя она заперта на крепкий засов...

– На крышу? – спросил Фелл.

Едва он произнес эти слова, как распахнулась дверь в холл и на пороге появился Хедли. Вид у него был встревоженный, в руке – что-то вроде носового платка.

– Слушайте, Фелл... – начал он, но, перехватив взгляд доктора, умолк. – Только не говорите, – хрипло произнес он после небольшой паузы, – будто снова что-то случилось. Ради бога, только не это!

– Гм, гм. Да нет, не то чтобы случилось. Просто мы выяснили, что существует еще один выход на крышу.

– Ну и что? Что тут особенного? – спросил Карвер. – Не знал, что вас это интересует, господин инспектор. Вы меня об этом не спрашивали. – Карвер поставил часы в сейф и захлопнул его дверцу. – Вот эта дверь ведет на лестницу, которая проходит между стенами двух комнат, вернее чуланов, на второй этаж, а оттуда – на крышу. Полагаю, что пользовались ею в начале прошлого века, когда здесь была столовая. Что-то вроде собственной лестницы для хозяина дома, чтобы он, выпив лишнего, мог незаметно подняться к себе в спальню... Ну и что тут такого? Сами можете видеть, что дверь заперта на двойной засов – так же, как и выход на крышу. Ни одна живая душа не смогла бы войти тут в дом.

– Совершенно верно, – заметил Хедли, – но зато могла бы выйти из него. На крышу, говорите вы? А эта... – инспектор кивнул в сторону второй двери в стенке алькова, – ну да, там я был минуту назад. Эта дверь ведет в комнату миссис Стеффинс, не так ли?

– Именно так.

– А как с теми двумя превращенными в чуланы комнатами? Из них тоже можно попасть на лестницу?

– Можно, – уныло ответил Карвер.

– Слушайте, Хедли! – перебил Фелл. – Может, скажете, что у вас на уме?

– Любой из жильцов – хоть с нижнего, хоть с верхнего этажа – мог попасть на крышу. А вернуться он мог через другой люк – как вы помните, раньше, по словам девушки, он был заперт изнутри, но тот молодой человек сорвал засов. Оттуда же можно попасть на главную лестницу и... – Хедли сделал движение человека, наносящего удар. – Вам самому это не приходило в голову? С чего это вы вдруг стали таким недогадливым?

– Может, я и стал недогадливым, – проворчал, дергая усы, Фелл, – но не вижу, к чему такие сложности? Уж если кто-то решил убить беднягу Эймса, то не проще ли было бы проскользнуть вслед за ним на лестницу, сделать свое дело, а затем спокойно вернуться к себе в комнату?

Хедли бросил на доктора взгляд человека, подозревающего, что его заманивают в какую-то ловушку. Слова Фелла явно не пришлись ему по вкусу.