Невеста года - Марина Серова

На место преступления в срочном порядке прибыл наряд милиции. Собака след не взяла, был обычный школьный день, и ребятня успела сто раз пробежаться по пути злоумышленников. В ворохе разбросанных бумаг удалось обнаружить лишь пару окурков и маленький блестящий кабриолет. Владельца брелка вычислить было несложно. Юрку забрали прямо с урока. Когда в класс вошел директор в сопровождении двух милиционеров, по классу прошелестел недоуменный шепот. Директор покачал в воздухе машинкой на цепочке и спросил:

– Это чье?

Все повернулись в сторону Боброва. Юрка посмотрел в глаза Алке, встал и спокойно ответил:

– Мое. Мне дядя подарил.

Интересно, если бы он знал, в чем дело, он держался бы так же уверенно? Или голос его все-таки дрогнул бы? Или он вообще отказался бы от игрушки? В любом случае против него было слишком много свидетельств. Юру посадили под арест, а старший следователь Важнин решил довести столь блестяще раскрытое дело до конца.

Впрочем, закрыть дело в рекордно короткие сроки мешал ему молоденький практикант, присланный на его голову в отдел. Юноша с горячностью первооткрывателя утверждал, что в деле было много недомолвок. Например, главный обвиняемый, Бобров, никак не хотел выдавать соучастников, а в том, что он один смог вытащить телевизор и прочую добычу, практикант сомневался. К тому же вещи из директорского кабинета найдены не были. Юра утверждал, что продал все оптом какому-то незнакомцу, но в таком случае куда он дел деньги? Потратил за один вечер? На что? Да и мать главного подозреваемого горячо утверждала, что вечером и ночью сын был у нее на глазах и никуда не выходил из дома. Конечно, алиби, основанное на показаниях близких родственников, в расчет не бралось. Чего не сделаешь, чтобы спасти сына! Но совокупность всех приведенных практикантом деталей, на его взгляд, перевешивала найденный на месте преступления брелок и неуверенные признательные показания подозреваемого.

Важнин досадовал: взялся же на его голову копатель! Шерлок Холмс недоделанный! А практикант, нисколько не напуганный советами своего непосредственного начальства, не суетился, продолжал колупаться в этом деле. И вышел же, неугомонный, на один из кубков на блошином рынке. Кубок продавал сомнительного вида дедок, когда практикант помахал перед его носом красной книжечкой, тот струхнул и рассказал, что барахло скупил оптом у парнишки. Высокого, кудрявого, с легкой косинкой, хорошо одетого. Этот портрет ни в коей мере не напоминал Боброва, и если бы начинающий опер хорошо знал одноклассников Юры, он легко узнал бы Гарри. Но пока этот портрет ни ему, ни Важнину ничего не говорил. В конце концов, кубки и прочее мог деду продать тот самый перекупщик, которому сдал все подозреваемый. Так или иначе Важнина не заинтересовали сведения, добытые его подопечным. Ну, вычислил скупщика краденого. Невелика птица. Да и не вычислил, поди-ка найди его по словесному портрету, данному дедом. И зачем искать? Висяков полно, и бросать силы на поиски какого-то ничтожного типа неразумно.

Однако юноша не унимался и на одном из допросов Боброва ввернул-таки вопрос о высоком кудрявом парне с легкой косинкой. Бобров поднял глаза, переспросил и… замкнулся. С этого момента он не подписал ни одного протокола, не дал ни одного показания. А спустя несколько дней полностью отказался от всего, что говорил раньше, заявил, что брелок потерял накануне ограбления, а признательные показания дал под давлением. Так что теперь у Важнина не было даже чистосердечного признания. Расследование надо было начинать с самого начала. Как начинать? Искать этого мифического кудрявого? Черт бы побрал практиканта с его никому не нужными инициативами!

Впрочем, полностью обвинения с Боброва не сняли, с него взяли подписку о невыезде. Уже на следующий день парень появился в школе. Лучше бы он сидел под арестом! Комсорг Коля просто свихнулся от усердия, некоторые педагоги, из числа не самых умных, не упускали момента облить презрением осквернителя почетных грамот, девочки из приличных семей объявили ему бойкот, а школьники, считающиеся позором школы, хлопали по плечу и принимали за своего. А ведь раньше, да и сейчас, большинство из них были так неприятны Юре!

На первом же уроке к нему подсела Алка. Она приняла сторону тех, кто восхищался проступком Юры. Когда они шли домой после шести бесконечно тянувшихся уроков, она не переставая твердила, какой Юра мужественный, какой отважный, как он теперь вырос в ее глазах…

– Алка, ты же знаешь, кто залез в кабинет, – не выдержал наконец Юра. – Зачем все эти охи?

У девушки забегали глаза, она, как обычно, попыталась перевести все в шутку:

– Знаю, конечно. Самый отважный, решительный, безбашенный парень, какого я знаю. Ты, Юрочка.

Обычно подобной фразы было достаточно для того, чтобы Бобров понял: вопрос закрыт, тему больше не поднимаем. Но на этот раз все было по-другому. И дело даже не в том, что шалость переросла в разряд уголовных преступлений, думается, если бы в деле была замешана одна Алка, Юра опять взял бы ее грех на себя. Дело в том, что наконец пришло озарение: он – игрушка. Игрушка для Гарри, управляемая дурочкой Алкой. Конечно, он любил ее. Любил беззаветно, преданно, жертвенно. Но жертву было сладко приносить ей, а оказалось, что муки, которые он вынес, – ради этого Циклопа с бегающими глазками? Ради Гарри?

– Алка, я знаю, чью вину брал на себя. И больше покрывать его не буду, – тихо, но твердо сказал он.

Лицо девушки, минуту назад смотревшей на него с лукавством и нежностью, перекосилось.

– Будешь. Ты мизинца его не стоишь. И если с Гарри хоть что-нибудь случится, я не знаю, что с тобой сделаю.

– С Гарри? – усмехнулся Бобров. – Я ничего не говорил про Дударева. Я имел в виду только тебя, Алевтина.

Алка только теперь поняла, что своей дурацкой несдержанностью выдала не только себя, но и любимого. Она глухо застонала и бросилась на Юру, вцепившись ему в лицо, словно кошка. Остро отточенные ноготки успели оставить на его лице несколько кровавых полос, прежде чем он опомнился и оттолкнул ее от себя. Алка упала в сугроб и забарахталась в нем, пытаясь выбраться. Юра немного постоял, понаблюдал за поверженным идеалом и медленно зашагал прочь. Царапины на лице саднили на ветру, но он не чувствовал боли. Он не знал, как жить дальше. Если бы он ведал, как далеко может пойти любящая женщина, то не стал бы ждать, а прямо в этот вечер шагнул бы с подоконника своего окна.

Юра не мог уснуть всю ночь, а утром, на рассвете, за ним пришли. Теперь он обвинялся в изнасиловании своей одноклассницы, Алевтины Трифоновой. И доказательств на этот раз было больше чем достаточно. Показания потерпевшей, царапины на его лице и куча свидетелей. Соседка Алки подтвердила, что видела, как негодяй избивал бедную девочку прямо на улице. Он грубо толкнул несчастную прямо в сугроб и с усмешкой наблюдал, как та не может встать от слабости. Одноклассник Алевтины и Юрия, некий Игорь Дударев, показал, что именно он спугнул насильника, который, к сожалению, уже закончил свое черное дело. Благородный юноша утверждал, что зашел к Алевтине домой для того, чтобы узнать домашнее задание по физике. Дверь, как ни странно, оказалась открытой, он прошел в комнату и увидел, как рыдающая одноклассница пытается прикрыть обнаженное тело обрывками халатика, а Бобров судорожно натягивает штаны.

На вопрос, почему же он не задержал уступающего ему в силе негодяя, Игорь-Гарри признался, что настолько растерялся, что сначала бросился на помощь к девочке, а когда он прикрыл ее собственной курткой, насильника и след простыл. Важнин торжествовал: наконец-то этот юркий везунчик получит по заслугам. Теперь он и от ограбления не отвертится: Алевтина показала, что напал он на нее после того, как она отказалась признать, что он якобы подарил ей брелок накануне ограбления. В сущности, все сходилось одно к одному. И практикант был пристыжен: ведь именно из-за его неуемного рвения случилось несчастье! Сидел бы Бобров, не пострадала бы девочка. Хорошо, что время отработки закончилось и практикант больше не помешает следователю нормально закрыть дело.

А самое противное, как считал Важнин, что у обвиняемого еще хватало наглости заявлять, что он ни в чем не виновен, что изнасилование подстроено, одноклассники сговорились и сплели против него заговор, благородный юноша Игорь Дударев не спаситель девушки, а тот, кто ограбил кабинет директора. Юра отказался взять на себя вину за ограбление. И за это пошел по страшной для любого заключенного статье.

– Ты хочешь сказать, что девушка добровольно лишилась девственности только для того, чтобы подставить тебя? – усмехаясь, поинтересовался Важнин. – Экспертиза показала, что именно в этот вечер она, так сказать, стала женщиной.

– Вы не можете мне не верить, – упрямо твердил Бобров, – ведь можно же провести еще какую-нибудь экспертизу, как-нибудь доказать, что это был не я.