Тайная доктрина третьего рейха - Ольга Грейгъ

Еще до того как 8–9 ноября 1923 года состоялся Мюнхенский «пивной путч», своеобразная генеральная репетиция перед захватом власти, Гитлер инициировал принятие культовых символов нарождающегося фашизма.

В 1920 г. утвержден флаг НСДАП — красное полотнище, на нем белый круг с черной свастикой. Есть мнение, что впервые идею применить черную свастику в белом круге на красном фоне выказал член оккультного кружка «Туле» Фридрих Крон, а позже ее приписал себе Гитлер. Ф. Крона признавали экспертом Германской рабочей партии, так как он имел в коллекции на «народнические» («фелькише») темы более 2500 книг. Весной 1919 г. он даже составил работу под названием «Может ли свастика служить символом национализма?», в которой, используя мысли своего коллеги, теософа фон Листа, основателя ариасофии и главы Общества Листа, обосновывал значение свастики для национальной идеи и предлагал использовать ее правосторонний вариант для идентификации «настоящих патриотов».

Однако и Фридрих Крон не был первым, кто оценил сва-стичный символ. Достаточно вспомнить, что еще в 1918 г., когда на короткое время к власти пришли социалисты, и по улицам баварских городов гордо вышагивала Красная армия, глава недавнего Германского ордена (Германенордена) фон Зеботтендорф, выступая на собрании Общества Туле, произнесет: «С сегодняшнего дня наш символ — красный орел, пусть он предупреждает нас, что мы должны умереть, чтобы выжить. Мы должны бороться, пока свастика не воссияет над холодом темноты».

Слова, сказанные в стенах тайного общества, были с восторгом приняты массами, и вскоре все солдаты Добровольческих корпусов, громившие «красную социалистическую республику», рисовали свастику на своих шлемах. Из чего можно сделать вывод, что уже с 1918 года свастичное солнце-крест стало символом борьбы за расовую чистоту и спасение немецкой нации от большевизма.

Следует добавить, что тогда же произошло объединение Общества Туле, членами которого были известные нацисты Дитрих Эккарт, Рудольф Гесс, Альфред Розенберг, Герман Геринг (его с Гитлером познакомит фон Зеботтендорф) и партии, в рядах которой состоял Адольф Гитлер.

Отмечая работу над знаменем как коллективную, Гитлер признавался в «Майн кампф»: «После ряда опытов и переделок я сам составил законченный проект: основной фон знамени красный; белый круг внутри, а в центре этого круга — черный мотыгообразный крест». Без сомнения, проект был составлен с хитрым подтекстом противостояния, но по привлекательной аналогии: в СССР — красное полотнище с серпом и молотом. «Так получилось, что вплоть до 1920 г. красному знамени марксистов, в сущности говоря, не противостоял никакой другой флагу который был бы символом другого, прямо противоположного мировоззрения», — заключил непримиримый враг красных. И, чтобы еще больше отделиться от тех, у кого он заимствовал идею, Гитлер пояснил: «Красный цвет олицетворяет социальные идеи, заложенные в нашем движении. Белый цвет — идею национализма. Мотыгообразный крест — миссию борьбы за победу творческого труда, который испокон веков был антисемитским и антисемитским и останется».

Фюрер, признающий особое значение красного цвета для его партии, подчеркивал с ироничной издевкой: «Красный цвет… мы избрали, конечно, не случайно. Мы хотели этим как можно больше раздразнить красных, вызвать у них возмущение и провоцировать их на то, чтобы они ходили на наши собрания хотя бы только с целью срывать их».

В этом провокационном желании можно легко разгадать насколько Гитлер был очарован магией революционизирующей толпы. Он признавал то воздействие, которое оказала на него послевоенная 120-тысячная массовая марксистская демонстрация перед королевским дворцом в Люстгартене. «Море красных знамен, красных повязок и красных цветов — все это создавало неотразимое внешнее впечатление. Я лично мог тут убедиться, насколько такое волшебное зрелище неизбежно производит гигантское впечатление на простого человека из народа». С годами он сам только усилит это магическое воздействие на простого человека, будь то солидный мужчина, женщина или девочка-подросток. Поставив на службу идее не только свой талант, но и последние научнотехнические достижения.

С 1921 г. Адди на всех партийных плакатах именуется уже только фюрером (вождем) НСДАП; с 1922 года его обозначают по-отечески запросто: «Наш фюрер Адольф Гитлер». В 1920 г. была приобретена газета «Фелькишер беобах-тер»; с начала 1923 г. превращена в ежедневную и с августа выходила уже в большом формате.

Летом 1920 г. возникли первые «отряды боевиков», в 1921 г. превращены в СА (Sturmabteilungen; штурмовые подразделения). «…наши отряды — это не члены дискуссионного клуба, а люди, проникнутые воинственным духом и всегда готовые бороться не на жизнь, а на смерть»; «Как страстно жаждала это превосходная молодежь именно боевого лозунга!».

Вообще термин «штурмовики» появился в последний год Первой мировой войны, когда перед крушением немецкий генералитет начал вырабатывать новые приемы для преодоления обороны противника. Тогда и появились легко вооруженные штурмовые батальоны; специально обученные молодые люди с карабином и гранатой должны были врезаться в позиции неприятеля, разбивая его оборону на отдельные сектора и прорываясь дальше в тыл. Из этих групп кайзеровских спецназовцев и формировались первые подразделения С А. 3 августа 1920 г. считается днем основания первого штурмового отряда; тогда его руководители торжественно поклялись, что «железная организация» СА будет верно и преданно служить НСДАП и «с радостью повиноваться фюреру».

Когда были организованы многочисленные отряды, перед лидерами движения встал вопрос об отличительном партийном значке; «…конечно, нельзя было обойтись без известного символа, который мы к тому же должны были противопоставить символам красного интернационала».

В 1924 г. официально введена форма штурмовиков — «коричневая рубашка» (у «гвардии» Муссолини, с которым в те годы часто сравнивали Гитлера, были «черные рубашки»; в СССР в приоритете военная зеленая рубашка и военный «сталинский» китель, юные коммунисты — пионеры и комсомольцы носят свою отличительную форму). С годами в милитаризованном германском обществе доминировал цвет, который в статьях публицистов получил определение «коричневая чума», но в устах модельеров он все еще остается «вкусным шоколадным цветом».

Коричневый «партийный» цвет также был грамотно продуман, как и вся нацистская символика, хотя и достался по случаю. Нацисты закупили дешевую партию рубашек, предназначавшихся для немецких колониальных войск в Африке, и которые оказались не нужны в силу того, что по условиям Версальского договора колониальные территории отобрали. Психологи отмечают благотворное воздействие на человека коричневого цвета, утверждая, что он «воплощает полноту жизни», «здоровье, терпкий вкус», «мужскую силу» и одновременно — «низменные аспекты жизни» (последнее определение, по всей видимости, появилось после 1945 г.).

Сотня штурмовиков в январе 1923 года, построившись на Марсовом поле в Мюнхене, впервые промаршировали перед фюрером в коричневых рубашках. В тот же день вождь торжественно освятил четыре знамени С А — на каждом штандарте изображалась свастика в обрамлении дубовых листьев, которую держал в когтях взлетающий орел. Тем самым словно воплотились слова мистика фон Зеботтендорфа: «наш символ — красный орел, пусть он предупреждает нас; мы должны бороться, пока свастика не воссияет над холодом темноты». Нельзя не учитывать, что оккультный учитель нацизма знал, что в антисемитском фольклоре орел означал «арийца животного мира».

В те же годы было введено официальное отличительное приветствие «Зиг Хайлъ!» и «Хайпь Гитлер!» с выбросом правой руки вперед и кверху. Они превратили старинное готское приветствие Hei и еще часто употребляемое Неil und Sieg в звонкое и четкое Sieg Неil. Гитлеровское приветствие стало обязательным для всех госслужащих; с 1944 г. оно было введено и в германской армии. Историки убеждают, что приветственный жест скопирован у итальянских фашистов, называвших приветствие «римским». Но отчего-то это «римское» приветствие до итальянских фашистов очаровало коминтерновцев (возможно, впервые в Союз его привезли коминтерновцы Италии), обожавших собираться на уютных черноморских курортах и вытягивавших руки в знак солидарности со своими единомышленниками по кровавым захватническим идеям. Впрочем, нынешним историкам известно, что именно коминтерновцы стали крестными отцами фашистского движения в европейских странах.

Прав оказался свидетель той эпохи американец и автор книг Уильям Ширер, попавший в Германию накануне Второй мировой, когда полагал, что после большевистских демонстраций, потрясших будущего фюрера, он с новой силой «занялся чтением социал-демократической прессы, изучением речей их лидеров и самой организации, анализом психологии и политических методов и подведением итогов. Гитлер пришел к выводу, что социал-демократы добились успехов, во-первых, потому, что знали, как сделать движение массовым, без чего существование любой политической партии не имеет смысла; во-вторых, потому, что научились вести пропагандистскую работу в массах; в-третьих, потому, что хорошо понимали силу «внутреннего и физического страха»». Но прежде чем сыграть на низменном чувстве страха, Гитлер безошибочно сыграл на прекрасном чувстве патриотизма, украсив его всплески символами — звучными партийными лозунгами, знаменем, отличительными знаками, значками, ритуалами. «Я уже с детских лет знал, какое психологическое значение имеют подобные символы и как действуют они прежде всего на чувство».