В/ч №44708: Миссия Йемен - Борис Щербаков

Исмаил, начальник штаба войск связи, хороший знакомый Игоря Фомина (Митрича), жил километрах в 15 от города на собственной вилле, и ехать туда мы собрались почему-то вчетвером. Управлять автомобилем, армейским «джипом» марки «виллис», мог только Боря Мкртумян, капитан, у него и права были, и координация движений была не слишком нарушенной, крепенький такой парень, лет 30. Остальные должны были составить компанию, чтоб было ему не скучно. Естественно, Митрич ехал с нами, на заднем сиденье, я же предусмотрительно занял тактически верную передовую позицию, рядом с шофером — там ручки есть удобные держаться. Дверей у джипа, заметьте, нет!

— Прокатил нас Боря, эх, с ветерком!!!

После очередного резкого поворота, я поворачиваюсь назад:

— Митрич, а скажи-ка…

И тут мне становится не по себе, хмель слетает вмиг — Митрича сзади нет, а ведь был, только что был, что-то говорил, рассказывал про Исмаила!!!

— Боря! — ору я и хватаюсь за руль. — Стоп!!! Митрич вылетел!!!

Боря в панике останавливает машину, визжа тормозами, мы выскакиваем на дорогу — темень, «темна ты йеменская ночь», цикады только свистят, прячась в жухлых сухих кустарниках вдоль дороги, и клубится пыль от нашей машины, медленно оседая, и открывая перспективу уходящей вдаль пустой черной ленты шоссе. Но никого ни вдали, ни вблизи не видно…

— Ми-и-итри-и-ич!!! — нестройным хором закричали мы втроем, каждый уже мысленно прощаясь с благословенным Йеменом, а может, как знать и со свободой… Да и Митрича стало нестерпимо жалко, ведь сколько прожито вместе-то!

Митрич появился ниоткуда, вернее, из придорожного сумрака ночи, ковыляя и чертыхаясь на чем свет стоит с использованием ненормативной лексики, перекрываемой обычно в репортажах звуком «би-и-ип». В литературном переводе это звучало примерно:

— Что же, друзья, так быстро маневрируете на поворотах, что не смог я удержаться на заднем сиденье! О, как же больно мне, друзья, смотрите, весь бок содрал! — и в таком роде несколько минут речитатива.

У Исмаила Митрич был продезинфицирован снаружи и внутри, обратно мы ехали, уже соблюдая все мыслимые меры предосторожности. Капитан Мкртумян был трезв от одной мысли, что могло бы с ним быть, да и вообще, закончись вся эта нетрезвая молодецкая бравада с иным результатом, возможно, вся дальнейшая жизнь наша пошла бы как-то иначе… И почему люди не думают, когда идут на такой неоправданный риск, спрашиваю я себя. Спрашиваю и не нахожу ответа. А ведь предупреждает о вреде алкоголя Минздрав, честно, на каждой этикетке!

…Война шла давно, уже несколько лет, оба Йемена стремились овладеть как можно большей территорией в спорных пограничных районах, и вовсе не потому, что там были какие-то гигантские запасы нефти или других полезных ископаемых, как, скажем, в Междуречье, а, официально, из соображений политического соперничества. Юг квазисоциалистический, Север ретрокапиталистический, в каждой стране свои лидеры, свои представления о том, как развивать общество, как должна быть устроена власть. Неофициально и на самом деле причиной пограничных конфликтов и самой настоящей войны, в конце концов, были, конечно, примитивные борьба за власть на территории, межплеменные территориальные распри. При этом, в Советском Союзе, я думаю, ни на секунду не заблуждались насчет «социалистического» выбора Юга, а из чисто военно-стратегических соображений вынуждены были оказывать финансовую и военную поддержку режиму, так как на Юге располагалась крупнейшая военно-морская база советского флота на Индийском океане, а это дорогого стоит. Север же платил за устаревшую технику и совспециалистов звонкой конвертируемой валютой, что тоже со счетов не сбросишь.

Воины обеих стран, соплеменники по большому счету, многие столетия жившие рядом друг с другом, в одной культурной среде развивавшиеся, единым языком связанные, молились единому Богу, Аллаху… С именем Аллаха на устах они и погибали, рвались на минах, горели в танках с устрашающей регулярностью. Мы, тыловые крысы, видели только результаты этого бессмысленного с исторической колокольни противостояния — трупы северо-йеменских солдат, раненых, калек — каких только я не насмотрелся за несколько месяцев активных боевых действий, особенно после убийства президента Гашми, когда вспышка братоубийственной войны была особенно бурной, затяжной и кровавой — месть! Будни армейских врачей — это несколько операций в день, это тяжелая физически работа, на ногах несколько часов кряду, а конвейер смерти и страданий не останавливается. Могу себе представить, каково было в полевом госпитале, ближе к фронту, если даже в Центральном военном хирурги от отсутствия работы не страдали, сказать мягко…

Война, однако, совершенно не сказывалась на городской жизни, так же гуляли люди, жарились лепешки на улице, зазывала реклама кинотеатров. Никаких тебе авианалетов, ракетных обстрелов, заклеенных окон и прочих атрибутов военного времени — это я сполна захвачу в свою следующую командировку в Багдад, где, как известно, «все спокойно, в 1986–1988 гг. Когда-нибудь и об этом периоде своей биографии я напишу поподробнее.

…Перед зданием штаба группы ГВС в Сане был бассейн, выложенный голубой облупившейся плиткой, над ним шумели высокие бледные эвкалипты. У меня всегда вызывал состояние тяжелой фрустрации тот факт, что в бассейне с голубой плиткой не было воды. Это был сухой бассейн, если так можно выразиться. Наверное, как я сейчас понимаю, воду в него не наливали из соображений экономии, ведь она денег стоит, особенно в высокогорной Сане, но все же, все же, все же… И так не хватало взору в жаркий летний день этой воды, и так хотелось, чтобы в ней отражалась ночью огромная южная звезда Вега! Кстати, название звезды — несколько измененное арабское «эль-уагы’», то есть «неподвижный, стоящий на месте», имеется в виду орел, есть еще, как оказалось, и «летящий орел» в созвездьях, но это так, к слову… Есть все-таки что-то неестественное в сухих бассейнах, печать тлена, умирания жизни. Уж лучше бы его совсем не было во дворе штабного дома.

Воды в достатке было в предгорьях Таизза, где множество мелких горных ручьев сливается во вполне приличную речушку, высыхающую, к сожалению, на полпути к Красному морю. Если съехать с дороги, подняться вверх по ее руслу, то в серединном своем течении, очень даже ничего себе речушка, берега ее покрыты сочными банановыми рощами, тростником, вода ее чиста и холодна даже в знойный июльский полдень, в ней даже почти что можно окунуться, если встать на колени! Представляю, как радовались таким естественным йеменским оазисам римские воины, доковылявшие до Счастливой Аравии пару тысячелетий назад… И для меня это был рай, после безводной Саны, после сухих бассейнов — настоящая живая вода, струящаяся по вековым камням, убегающая потоком куда-то в пустыню. Увы, такая рекреация была крайне редкой, все не удавалось уговорить моих советников-хабиров сэкономить пару часов от ежедневной сварки трибуны и махнуть на этот безымянный для нас, такой желанный ручей. С другой стороны, о чем это я? Ведь не отдыхать мы в Йемен направлены были партией и правительством, ей богу, а выполнять интернациональный долг. Так то.

Стоматология и прочее

Время лечит, говорят. И это справедливо во многих случаях, но утверждение совершенно не подходит к…заболеваниям зубов, например. Те, кому за тридцать, как говориться, вспомнят с ужасом советскую стоматологию. Еще совсем недавно, каких-то двадцать лет тому назад, зубы у нас лечили — вы только подумайте!!! — без анестезии. В 70-ые годы поход к зубному врачу мог приравниваться к средневековой пытке. Ничего удивительного, что и дети и взрослые, со страхом, и только при крайней необходимости, планировали посещение зубного врача (стоматологами их тогда, почему-то, не принято было называть, и может в этом есть сермяжная правда!!).

Перед самым отъездом в Йемен я по той самой крайней необходимости — откладывать было уже некуда — вынужден был ставить себе коронку, по большому блату, у знакомого протезиста дяди Миши, и от этого воспоминания меня до сих пор передергивает!!!А в Северном Йемене, отсталой полу-феодальной стране, маленькие такие флакончики с местной анестезией, по названию «LIDOKAIN», были в изобилии в Центральном Военном Госпитале, и никакие стоматологические манипуляции без них просто не производились, вот такой вот культурологический парадокс. Конечно, скажут исторические скептики, зато у нас были межконтинентальные баллистические ракеты, и Енисей мы перекрыли, как в песне, но мне как-то местная анестезия в стоматологии была полезнее и понятнее.

Я, помню, привез несколько упаковок этого самого «лидокаина» и многие годы потом ходил к зубному врачу, (а по стечению обстоятельств этим врачом была тогда моя теща, что, согласитесь, удобно, и пользовался плодами прогресса даже в 80-ые годы. В новую, капиталистическую эру, никого не удивить «лидокаином».