Гнев Божий - Джек Хиггинс

Я обернулся и увидел, что Чела стоит совсем рядом и выжидающе поглядывает на нас обоих. Грузно переваливаясь с ноги на ногу и тяжело опираясь на трость, подошел Янош.

— Ну и работенка, святой отец. Позвольте представить сеньориту де Ла Плата. Сеньорита, это отец Ван Хорн, которого мы подвезли из Гуилы.

Чела де Ла Плата, не обращая на нас с Яношем никакого внимания, подошла к Ван Хорну. Ее лицо сильно побледнело, глаза стали похожими на огромные черные дыры.

— Вам нельзя тут оставаться, отец. Это просто невозможно. Вас здесь убьют.

— Мне кажется, что вы слишком сгущаете краски, сеньорита, — мягким голосом сказал Ван Хорн и улыбнулся. — Мое место здесь, и нигде более. Вы должны это понять.

— Священников здесь убивают, святой отец, — страстно заговорила она. — Другого и не ждите. И мне, хочу того я или нет, опять придется вмешиваться в их дела. А у меня уже нет сил, я просто устала от этого.

Реакция Ван Хорна на этот отчаянный крик души меня удивила. Он бережно взял руку девушки в свою, а другой нежно провел по ее волосам. Его лицо стало суровым, голос — твердым, но ласковым.

— Пусть ничто тебя не тревожит, дитя мое. Ничто. Поняла?

Она бросила на него удивленный взгляд и так сильно сжала в кулак кисть свободной руки, что та побелела. Чела закрыла глаза, губы ее задрожали, и я услышал, как она тяжело вздохнула. Когда она вновь открыла глаза, напряжение на ее лице почти исчезло.

— Никто не придет вам на помощь, отец. Здесь все всего боятся.

— Я знаю.

— И особенно боятся моего брата, который ненавидит все живое на свете, — сурово произнесла девушка.

Ван Хорн улыбнулся и осторожно отпустил ее руку.

— С Богом, сеньорита. У меня много работы. Возможно, когда все утрясется, вы меня вновь навестите.

Чела молча повернулась и пошла обратно к машине. Я хмуро посмотрел на Ван Хорна, а тот, не глядя в мою сторону, поднял с земли обломанную доску и бросил ее в огонь. Поняв, что он полностью ушел в себя, я направился к «мерседесу». Неожиданно мимо меня в сторону костра, где стоял Ван Хорн, пробежала Чела. Я помог Яношу забраться в машину и, сев за руль, нащупал ногой педаль.

— Что ты об этом думаешь? — спросил я его.

— Потрясающий актер! Похоже, он почти верит в то, что говорит.

— А если он действительно верит или, по крайней мере, начинает в это верить?

— Черт возьми, будет весьма забавно, сэр, — противно хихикнул он.

Я не понял, что Янош хотел этим сказать. Времени на расспросы у меня не хватило, так как в этот момент около машины появились Чела и Ван Хорн.

— Я попросила отца Ван Хорна посетить завтра утром нашу гасиенду, — сказала она. — Хочу, чтобы он встретился с моим отцом. Вы не будете так любезны, джентльмены, захватить его с собой?

— С удовольствием, сеньорита, — ответил Янош. — Должно быть, эта маленькая церквушка производила когда-то более приятное впечатление.

— Ей более двухсот лет, — уточнила Чела. — Построена в честь благословенного Мартина из Порреса, весьма почитаемого в этих местах. Знаете, его мать была индианкой.

— Да, конечно, — ответил я. — Только вчера отец Ван Хорн поведал нам о нем. Из его рассказа следовало, что Мартин был интересной личностью.

Мне не совсем было понятно, почему вдруг нахмурился Ван Хорн. Вероятнее всего, упоминание имени святого его насторожило.

— Что, церковь носит его имя? — спросил он, обращаясь к Челе.

— Вы, святой отец, должно быть, сразу это поняли, — с неуверенностью в голосе произнесла та. — У вас же есть его изображение. Я могу на него взглянуть?

— Конечно, — с готовностью ответил Ван Хорн и, взяв девушку под руку, посмотрел на нас с Яношем: — Джентльмены подождут нас?

Как только девушка и Ван Хорн скрылись в дверях церкви, Янош с беспокойством в голосе спросил:

— Что бы это значило? Как ты думаешь?

— Абсолютно уверен, что девушка клюнула и в отношении Ван Хорна у нее нет никаких подозрений, — успокоил я его.

— Точно, но на нас это не распространяется. Надо сказать, друг мой, в роли священника он смотрится вполне убедительно.

— Гляди, он ее еще и исповедует.

Срезав перочинным ножом кончик сигары, Янош ехидно спросил:

— А тебя от этого коробит?

— С какой стати?

— Пойми же, у Ван Хорна своя задача. А ты, похоже, не очень-то доволен, что он с ней так хорошо справляется.

Отчасти Янош был прав, но мысль о том, что события стали развиваться не так, как планировалось в начале нашей операции, продолжала мучить меня.

Спустя некоторое время Чела и Ван Хорн вышли наружу. Лицо девушки было бледным, а Ван Хорн выглядел очень серьезным и мрачным. Остановившись, он коснулся рукой плеча Челы и, благословив, вновь исчез в здании церкви.

— Как вам понравился образ святого, сеньорита? — спросил Янош, когда машина тронулась.

Вопрос Яноша остался без ответа. Девушка, казалось, вообще ничего не слышала, а лишь застывшими глазами, подняв голову, продолжала смотреть вперед. Было видно, что она сосредоточенно о чем-то думала.

Когда мы остановились у гостиницы, она, как мне показалось, вышла из оцепенения, вылезла из машины и, позвякивая шпорами на сапогах, быстро поднялась по лестнице. Морено, стоя за барной стойкой, протирал стеклянные стаканы. Увидев Челу, он, вытирая о полотенце руки, неуверенно шагнул ей навстречу.

— К вашим услугам, сеньорита.

— Рафаэль, эти джентльмены здесь по делам моего отца. Пробудут пару дней, может быть, три. Размести их в самых лучших номерах.

Морено охватил тот же ужас, как тогда при виде Ван Хорна.

— Но, сеньорита, — прошептал он, — как я могу?! Это же запрещено.

— Скажи-ка, друг мой, — сказала она ледяным голосом, — кому здесь все принадлежит?

— Вашему отцу, сеньорита.

— Тогда какие могут быть вопросы? Либо ты делаешь, что я прошу, либо оказываешься со всеми твоими пожитками на улице. Этого хочешь?

Морено затрепетал, словно запутавшаяся в паутине муха.

— Вы же знаете, сеньорита, моя жена в таком состоянии...

— Совершенно верно, — резко произнесла Чела, давая понять, кто здесь хозяин. — Решаю я, а не ты, Рафаэль. Тебе ничего не будет.

Последние слова сломили его.

— Хорошо, сеньорита, только под вашу ответственность.

Она обернулась и, торжествующе улыбаясь, посмотрела на нас. Во многом, должно быть, похожа на своего братца, впервые подумал я о Челе.

Мы оставили вещи в холле гостиницы, чтобы Морено отнес их в номера, а сами сели в машину. Нам предстояло доставить девушку обратно на гасиенду.

Большую часть пути мы проехали в полном молчании, но, когда до гасиенды осталось всего полмили, Чела неожиданно для нас заговорила: