Пилот на войне - Александр Зорич

— Ты откуда знаешь? — Поинтересовался Яхнин, жуя чубук.

— Во-первых, я в составе сводного отряда офицеров летал на Землю… ну… после плена. Нас возили в… скажем так, в одно специальное место, где прочли целую лекцию по этому поводу. Во-вторых, я был на борту Х-крейсера. Пока вы клонские танки жгли. Строго говоря, я в Город Полковников прилетел именно оттуда, с борта Х-крейсера.

— А чего раньше ни гу-гу?

— Так ведь военная тайна. Но, наверное, теперь уже можно, — Пушкин заскромничал и залился малиной, совсем как в счастливые кадетские годы.

В мой бок ткнулся локоть Вени Оршева.

— Румянцев! — Зашептал он. — А не такой ли корабль нас тогда возле Титана спас? Ну, помнишь? На «Дзуйхо»? Когда мы зачет сдавали и напоролись на чужаков?

Я, конечно, помнил. Более того, все мозговые мощности были заняты именно этими мыслями.

— Тише, дурак, — тоже шепотом ответил я. — Насчет чужаков подписку еще никто не отменял!

«Какая же ты, Румянцев, самовлюбленная сволота! — Думалось мне. — Сидишь тут и гордишься причастностью к гостайне! Ты-то, в отличие от Венечки, в курсе насчет чужаков. Даже название знаешь!»

Пушкин выхватил долю восхищения от торпедоносцев. Ну, ясное дело, они обсуждали его приключение, гадая, получит он Героя России или нет. Сашка окончательно засмущался и ушел.

Ушел и я.

Хватило соображения не дергать Пушкина, хотя свербило расспросить, как же так ему случилось посвататься к конкордианскому офицеру? Самохвальский в общих чертах просветил…

Мысль о Коле привела в чувство и поставила на верную волну. Его смерть вместе с тем фактом, что пушкинская невеста служит в клонском флоте, то есть воюет против нас и, чего уж там, подвергается смертельной опасности — вовсе не тема для разговора с Пушкиным. Тем более, что моя предполагаемая невеста сейчас в действующем флоте. Всё том же, вражеском. Пусть не на передовой, но это может в любую секунду измениться.

А вот эта мысль показалась весьма своевременной.

Я помчался к информационному терминалу, где имелись списки пленных и погибших клонов. Из тех, разумеется, что были опознаны.

Рошни среди них не значилось. Это хорошо.

От Рошни моя прыткая мысль доскакала до ее авианосца. «Римуш» болтался сейчас на орбите. И где-то неподалеку болтался мой личный то ли ангел хранитель, то ли демон — товарищ Иванов.

Я достаточно знал этого человека и свою судьбу, что так тесно с ним связана. Если он неподалеку, значит совсем скоро моя личная скука оборвется самым необычным способом.

Переговоры Иванова по рации я слышал при захвате «Римуша». Это факт, как говорится, медицинский. На Глетчерном столкнулся с Сашей Браун-Железновой. Тоже факт.

Стоило держать ушки домиком!

Интуиция и здравая житейская логика не подвели, хоть и довелось проверить их выкладки опытным путем нескоро. По военным меркам, конечно.

Вернувшись в общежитие, я решил, что, раз уж у нас повисла оперативная пауза, то приведу-ка я в порядок личные вещи.

Начал разбирать свой офицерский чемоданчик и наткнулся на папку с надписью «Vector. Дело № 56».

Я нахмурился. Что за папка? Откуда? Какой «Вектор», да еще «дело номер пятьдесят шесть»?

О том, что папку пригнала мне прямо в руки взрывная волна, когда мы с Колькой Самохвальским пережидали взрывы ракет «Паирика» подле НИИ Экологии Глубокого Космоса, я вспомнил не сразу.

Мне в первую секунду показалось, что словом «Vector» озаглавлена часть документации к истребителю «Дюрандаль» — у новой машины была умопомрачительно продвинутая и сложная система управления вектором тяги. Не только на маршевых дюзах, но также на большинстве тангажных и креновых.

«А, ну техдокументация, понятно… — подумал я. — Приложения какие-нибудь…»

Непривычный значок (аббревиатура «ХЗ» в красном треугольнике) в правом верхнем углу папки меня тоже не насторожил, потому что у нас на флоте секретен почти весь документооборот; применяется огромное количество пиктограмм, отвечающих различным уровням секретности и различным службам; короче, мало ли!

«ХЗ? — Пронеслось по задворкам сознания. — В смысле икс-три? Или… Хэ его знает что это за ХЗ!»

Я раскрыл папку. Все ее содержимое — страниц пятьдесят на глазок — было запаяно в прозрачную пленку.

В заголовке первой страницы значилось: «Документ 1. Стенограмма».

Ниже, очень мелким шрифтом (бумагу экономили?) и впрямь шла стенограмма какого-то совещания… Мелькнули слова «безопасность», «органы», «ГАБ»…

Тут только я сообразил, что держу в руках документы, адресованные определенно не мне. Вспомнил, что папка прилетела из разбомбленного клонами НИИ космической экологии, каковая вывеска служила явно прикрытием для какой-то секретной конторы.

И что, наконец, я намеревался отнести эти документы в ГАБ еще тогда, в феврале!

Я уже захлопнул папку, когда вдруг сообразил, что мой взгляд скользнул по фамилии «Румянцев».

«Чего-о?! Какой-такой Румянцев?!»

Я вновь распахнул папку.

Прочитал пару строчек вверх-вниз и понял, что речь идет о моем отце, Константине Румянцеве.

Тут уж, дорогие друзья, вы меня извините, я не выдержал.

Включил в изголовье койки красную лампочку аварийного света (в казарме царил сумрак). Разорвал прозрачную пленку, достал бумаги и принялся читать…

Vector. Дело № 56, Документ 1

«Стенограмма (выдержки)

А.Р.: Товарищи, и снова у нас ситуация «Вектор».

Ж.П.: Очень вовремя.

С.Б.: Лучше не придумаешь.

Ж.П.: Векторы-векторочки…

Л.В.: Извините… А что это такое?

А.Р.: Ах да, вы не в курсе. Сергей Дмитриевич, не соизволите?..

С.Б.: Охотно. «Вектор» это группа однотипных чрезвычайных ситуаций, с которыми наш отдел…

Ж.П.: Кхм.

С.Б.:…Ну и не только наш, конечно, а целый конклав… благородный синклит ответственных органов!.. имеют неудовольствие сталкиваться уже лет тридцать и которые характеризуются…

Ж.П.: Скажите уже проще: от нас бегут люди.

С.Б.: Товарищ Патру, я бы попросил вас не перебивать… Хотя, конечно, да. Бегут.

Л.В.: Простите? Куда бегут? В Конкордию?

С.Б.: Никоим образом. Перебежчиками в Конкордию занимается только ГАБ…

Ж.П.: Не занимается. Никто у нас ими не занимается.

С.Б.:…Занимаются другие организации. Наш отдел к разработке перебежчиков не привлекают. А тут люди исчезают. Без следа. Вместе с ними исчезают транспортные средства. Как правило звездолеты. Реже — флуггеры. К примеру, полгода назад восемь финнов использовали спортивную версию флуггера «Малага», на котором пристыковались в системе Львиный Зев к парому-улью чоругов. И были таковы, растворились вместе со своей «Малагой» где-то в глубинах Чоругского Домината. Каждый подобный инцидент мы называем «вектором».

Ж.П.: Потому что vector, на латыни, это «ездок», «мореплаватель» и даже в некотором роде «беглец».

С.Б.: Но и не только. Нам еще нравится игра смыслов: убежал, дескать, по вектору. По дли-и-инному такому вектору.

Л.В.: Тогда уж лучше было бы «адрес». Убежал, дескать, по известному адресу из трех…

А.Р.: Тема «Адрес» в наших секретных папках тоже есть. Она о другом.

Ж.П.: Александр Павлович! Ну что вы, в самом деле! Сами присваиваете высший уровень секретности, потом сами же…

А.Р.: Виноват. Леонид Сергеевич, забудьте мою предыдущую реплику. Она никогда не была произнесена, вы никогда ее не слышали.

Л.В.: И много таких «векторов»?

А.Р.: Наш сегодняшний предмет обсуждения — пятьдесят шестой по счету из выделенных «Периэксоном». Дело в том, что бесследных исчезновений людей вместе с техникой, приспособленной к автономному нахождению в космосе более одних суток — не менее двадцати в год. Но большинство таких грустных историй отсеиваются «Периэксоном» как безынтересные. Люди бегут из-под следствия в состав НВФ, люди попадают в аварии и катастрофы, спортсмены разбиваются среди астероидов, экстремальные туристы тонут в вулканах… Это всё прискорбные инциденты, но они не касаются вопросов государственной и цивилизационной безопасности. А в тему «Вектор» попадают только те странные, я бы сказал определенно девиантные особи, которые по виду являются совершенно нормальными, как правило даже преуспевающими гражданами, но которые вдруг почему-то приходят к выводу, что Российская Директория со всеми ее березками, лугами, горами, городами, пальмами и коралловыми рифами для них стала слишком тесной… И не только Российская Директория — что важно! — а вся Сфера Великорасы, само человеческое общество, сам социум вдруг перестают их устраивать. Они берут — и улетают. По вектору.

Л.В.: Секретоносители?

А.Р.: Что?

Л.В.: Эти девиантные, как вы выразились, особи — секретоносители?

Ж.П.: Некоторые из них — секретоносители. Но — далеко не все.