Винодел - Сергей Арзуманов

— Да, папа, я ждал от тебя этого вопроса.

Грегуар был сильно удивлен.

— Ну и что ты еще накопал?

— Не поверишь, но в 1830 году открылась винодельня «Сан Педро».

— Да, их теперь консультирует Жак Люртон.

— Опять 1830 год, тебе не кажется, что слишком много совпадений?

— Да, сынок, я смотрю, ты много чего накопал.

— Но я хотел бы узнать еще одну вещь.

— Какую?

— Что случилось с дедом? — Макс неожиданно изменил тему разговора.

— Он умер, так же как и его отец.

— Папа.

— Что ты хочешь от меня услышать?

— Правду.

— Это тайна нашей семьи.

— Вот я и хочу узнать эту тайну нашей семьи.

— Еще рано.

— Папа, я не буду с тобой разговаривать, пока ты мне не скажешь, как умер дед.

— Мужчина принимает решение, что он достаточно прожил и ему пора покинуть этот мир…

— Самоубийство?!

— Нет, так называть это нельзя.

— Дед умер в подвале. Что он там делал?

— Пил вино.

— Вино?

— Да, он пил вино до тех пор, пока сердце не выдержало.

— Ничего не понимаю.

— Любое вещество, даже полезное, превращается в яд в больших количествах.

— И сколько он выпил?

— Семь бутылок.

— Нашего?

— Конечно.

— И ты знал об этом?

— Да.

— И ничего не сделал?

— Это его решение, его отец, мой дед, сделал то же самое.

— Это что, такая традиция?

— Что-то вроде.

— А ты что об этом думаешь?

— Пока ничего, но Арсен всегда говорил: «Я родился в вине и в нем умру».

— Почему он с нами не попрощался?

— Шанталье не прощаются.

— Поэтому и ты уехал, не попрощавшись?

— Может быть. Но я уехал ради тебя: я хотел, чтобы ты сам решил, кем ты хочешь быть. Мой отец все решал за меня. Я стал виноделом, как и он, я люблю свою профессию, но я хотел делать свое вино, а он мне не давал, я хотел пробовать другие вина, он мне запрещал. Он женил меня на женщине, которая нравилась ему.

— Ты маму никогда не любил?

— Это сложный вопрос, сынок, очень сложный, и сейчас я не готов это обсуждать.

— Просто скажи, любил или нет, больше ничего не надо.

— Я не могу тебе врать.

— Значит, не любил.

— Когда я сделал первый урожай, Арсен его забраковал. Он открыл три бутылки, попробовал из каждой и разбил их о стену замка.

— Почему?

— Он сказал, что это плохое вино: «Кислота должна быть частью вина, а здесь она выпирает, она солирует в этом вине, я ничего не слышу после нее».

Отец замолчал и долго ходил по комнате, явно подбирая нужные слова, чтобы не обидеть сына.

— Поэтому когда его не стало, я решил, что имею право провести вторую половину своей жизни так, как я хочу. С матерью мы уже давно чужие люди, отца не стало, ты вырос и стал мужчиной.

Я дал тебе право выбора. Я все это сделал, чтобы ты увидел, как огромен мир, сколько людей делают вино, и это вино разное, и каждое имеет право быть достойным. Я хотел, чтобы ты сам решил, хочешь ли ты быть Виноделом.

— И все только ради этого?

— Твое восхищение Жюно меня не удивило, я ведь тоже был… — отец осекся.

— Папа?

— Да, сынок, я был его лучшим учеником.

— Ты, ты учился?

— Я проучился год, и Жюно хотел отправить меня на практику. Арсен, когда узнал, что я не буду помогать ему с урожаем да еще и уеду, взбесился страшно.

— Вот это да.

— Он пошел в университет и наговорил Жюно неизвестно что, так что я больше туда не вернулся.

— Не может быть, чтобы дед так с тобой поступил.

— Да, сынок, но его нельзя осуждать, времена были тяжелые, я был нужен ему, и потом он считал, что я всему научусь у него.

— Он ревновал тебя.

— Да, я был лучшим учеником у Жюно.

— Теперь все понятно.

— Что понятно?

— Он назвал меня по фамилии на первой же лекции.

— Значит, он узнал тебя.

— Да, папа.

— Да, сынок, профессор в тебе не ошибся.

— О чем ты говоришь?

— Ты ведь так и не делаешь записи?

— Нет, я все держу в голове.

— А я везде вожу за собой мои и трясусь над ними, как над сокровищем, у меня уйдут годы на то, что ты сможешь сделать за месяцы.

— Ты так веришь в меня, отец?

— Да, сынок, теперь я знаю что ты — Винодел.

3

— Макс, Макс, вставай.

— Что случилось?

— Землетрясение.

Ласаль стояла посреди номера, уже почти одетая и упаковывающая ноутбук в сумку.

— Что?

— Землетрясение, быстро одевайся и собери документы.

— А как ты почувствовала?

— Нас здесь все время трясет.

Макс и Ласаль уже через десять минут были на улице. Было около трех часов ночи. Все постояльцы отеля высыпали на улицу. Час никто не решался войти в отель.

— Может, пойдем спать? — зевая спросил Макс.

— Да, Макси, сразу видно, что ты европеец и ничего не знаешь про землетрясения.

Макс, страшно сонный и еле соображающий, что происходит, невинно развел плечами.

— Спать нельзя, это все может повториться.

— И сколько мы будем ждать?

— Не знаю, но обычно после этого люди не спят несколько дней.

— Ласаль, ты что, да я усну прямо сейчас стоя, как боевая лошадь.

— Не знаю, как там у вас боевые лошади спят, а спать ты не будешь.

— Да ничего не буд…

В этот момент, не договорив, Макс упал, что называется «на ровном месте». Послышались звон разбитого стекла и крики людей. Крики были отовсюду. Они нарастали то с одной стороны, то с другой.

— Что это? — в глазах Макса застыл ужас.

— Это то, что ты назвал «ничего не будет». Ну что, пойдем спать?

— Нет.

Только сейчас Макс заметил, что улицы начали наполняться толпами народа. Начало рассветать.

— Что будем делать?

— Нужно найти Роббера и отца, — и Макс достал сотовый.

— Уверена, что связь не работает.

— У отца спутниковый телефон.

— А у Роббера?

— Обычный.

— Звони отцу.

Макс набирал номер отца, но в ответ только слышал тишину.

— Ничего.

— Может, просто разрядился?

— Да, я тоже хотел бы так думать.

— Ну, раз не отвечает, значит батарея села.

— Или…

— Макс.

— Спутниковый телефон ловит, только если видит небо.

Макс набирал попеременно то Роббера, то отца, но слышал в трубке одно и то же: «Сбой сети, повторите позже».

— Интересно, что с Интернетом?

— Думаю то же, что и с сотовой связью.

— Нам нужен Вай-Фай доступ.

— Пойдем искать, может быть, где-нибудь он чудом сохранился.

Через полчаса Макс увидел кафе и значок Вай-Фай. Кафе не сильно пострадало от землетрясения, и официанты, не зная, что им делать, зачем-то накрывали столы и расставляли посуду. Макс достал ноутбук, попытался подключиться.

— Ну что?

— Ничего.

— Плохо дело, в гостиницу возвращаться не имеет смысла.

— Ладно, поехали в Сантьяго.

Макс сел за руль и тут же включил радио. Все радиостанции молчали.

— Ласаль, покрути радио, вдруг что-нибудь поймаем.

— Давай попробую.

Минут десять радио молчало и вдруг:

«Аэропорт Сантьяго сильно пострадал, все самолеты, находящиеся в полете, перенаправляются в аэропорты Аргентины. Взлетные полосы повреждены. Также пострадало здание аэропорта, одна из опор коридора выхода к самолетам рухнула. В Сантьяго хаос, жители пытаются покинуть город».

— Это Аргентина передает.

— Скорее всего.

— Все, связь пропала.

— Звони отцу.

Макс снова набирал номер отца, потом, отчаявшись, номер Роббера.

— Ничего.

— Макс дай я сяду за руль, ты не контролируешь машину.

— Нет, не надо.

— Макс, волноваться еще рано, ведь нет никаких…

— Я не могу потерять отца сейчас, только когда нашел его.

— Но с чего ты решил?

— У меня плохие предчувствия.

В столице стоял полный хаос. Узнать хоть что-нибудь об отце не удалось. Офис, в котором он работал, был пуст. Сантьяго жил в состоянии страха, люди боялись заходить в дома и предпочитали спать на улице. Джипы ООН везде развозили макароны и воду.

— Интересно, что там с виноградниками? — зачем-то сам у себя спрашивал Макс.

— Кого сейчас волнуют наши виноградники, Макси?

— Давай искать связь.

Макс нашел связь в одном из уцелевших кафе. Новости были неутешительными. В эпицентре землетрясения оказались два миллиона людей, число погибших около 800, но это только погибших, а пропавших без вести три или четыре тысячи. Около полумиллиона зданий повреждено. Сильно пострадали порты Икика и Вальпараисо, пострадал провинциальный город Курико.

Макс подскочил от неожиданности.

— Что такое?

— Курико сильно разрушен, а вдруг он там?

— А Роббер?

— Он должен быть в столице.