Принцип вмешательства - Юлия Баутина

Внезапно Чех почувствовал себя очень неуютно. Он отлично понимал, что замаскирован куда лучше чужака, но, несмотря на это, контрактника не оставляло ощущение, что наблюдатель превосходно их видит.

— Глянь-ка лучше сюда, камрад, — невольно приглушая голос, сказал Чех, двинув Марата в бок локтем. — Между забором и ближайшим деревом. Как по-твоему, это тоже студент?

Однако стоило только ликвидатору обернуться, как незнакомец, подтверждая подозрения о том, что любое движение противников было ему превосходно видно, одним прыжком вскочил на ноги, оказавшись неимоверно высокого роста, и скрылся среди деревьев.

— Дьявольщина! — выдохнул Марат, запоздало хватаясь за пистолет. — А я и не заметил! Вот это маскировка!

— Меньше о заборах размышлять надо, — буркнул Чех, злясь больше на себя, чем на напарника — это ж надо было так прохлопать ушами, чтобы в каких-то десяти метрах на ровном месте человека не заметить, — и внимательнее по сторонам смотреть.

— У него мечи были, или мне приглючилось?

— Были. А еще морда рассажена по самое не балуй.

— Блин… — Марат хотел еще что-то добавить, но не успел. В воротах клуба «Гладиатор» отворилась небольшая калитка, выпуская наружу человека в камуфляже военного образца. Очень хорошо знакомого ликвидаторам человека. Страдающий провалами в памяти четвертый патрульный из Гостеевки оглянулся и торопливо направился в сторону ближайшего перекрестка.

— Так, а вот это уже верх наглости, — с каким-то зловещим удовлетворением прокомментировал Чех, радуясь появлению цели, на которой можно выместить нарастающее раздражение. — Амнезия, значит, закончилась?

— Слушай, нам же вроде было распоряжение не палиться, — торопливо напомнил Марат.

— Палево не палево, но этого склеротичного я так просто не отпущу. Ты за ним, я в обход. Быстро!

Марат выскочил на асфальт, а Чех ломанулся уже знакомыми дворами, рассчитывая перехватить патрульного на перекрестке. Результат превзошел ожидания контрактника. Перемахивая через последний забор, Чех едва не врезался в как раз завернувшего за угол солдата.

— Ты, что, совсем спятил, олень? — заорал тот, шарахнувшись назад и наткнувшись на подоспевшего Марата. — Куда прешь? Глаза разуй!

— Полегче на поворотах, рядовой Петрашов, — вкрадчиво сказал контрактник, отряхивая репьи со штанов. Те, кто хоть немного знал сержанта Алексея Чеха, заслышав такой тон, предпочитали сразу искать укрытие подальше и покрепче, поскольку ничего хорошего он не сулил. — Смотрю, вас теперь решили поодиночке на патрулирование засылать? Для экономии, не иначе?

— Никак нет, товарищ сержант, — вытянулся в струнку спавший с лица солдат. — И прошу прощения — обознался.

— Прощаю, — тут же согласился буквально лучащийся добротой Чех. — Человека с оленем перепутать — действительно, с кем не бывает. Ну, что? Поговорим о склерозах и методах их лечения?

— Не могу, товарищ сержант, мне на дежурство заступать надо.

— А может, мне лучше Сергеенко попросить тебя на гауптвахту посадить? — задумчиво продолжил Чех. — До выяснения обстоятельств?

— За что? — рядовому Петрашову почти удалось изобразить удивление.

— А вот за дачу ложных показаний, например.

Во взгляде солдата промелькнуло сомнение.

— Думаешь, не послушает? Очень может быть. Но вот нашего генерала послушает точно, можешь не сомневаться. Что в «Гладиаторе» делал?

— К знакомым заходил. В гости.

— А в поселке, значит, они к тебе на огонек заглядывали? Не ври, все равно уже все знаем. Почему сразу не сказал?

Солдат молчал, переминаясь с ноги на ногу. Чех вздохнул, борясь с горячим желанием начистить рядовому физиономию для укрепления субординации. Нет, все-таки с предполагаемым противником общаться бывает на порядок проще — зуб там надфилем подпилить или карандаш в ухо… Такие экспресс-допросы всегда удавались Чеху лучше воспитательных бесед, и тем не менее беседовать почему-то приходилось чаще, особенно в последнее время. Контрактник сплюнул и вытащил из нагрудного кармана рацию.

— Ладно. Пойдем другим путем, — сообщил он в пространство.

Шебанов вышел на связь почти сразу, выслушал отчет, буркнул что-то вроде: «Ждите, сейчас буду» и отключил рацию. Спустя менее десяти минут камуфлированный «УАЗ» свернул с проспекта Ленина на ту улицу, где ликвидаторы сторожили неудачливого патрульного. Вот эта оперативность и легкость на подъем в новом начальстве Чеху весьма нравились. Другого хрен вытащишь из кабинета, неси ему туда все на блюдечке да еще через десятые руки, потому как самого к нему на пушечный выстрел не подпустят, а с этим и заговорить можно, и на место происшествия ему не в падлу выехать. Нормальный, в общем, мужик. Свой для своих.

Вышедший из «УАЗа» Шебанов смерил оценивающим взглядом жмущегося к забору и как-то сразу поникшего солдата.

— Ну, и что мы здесь имеем? — задал он скорее риторический вопрос.

— Рядовой Петрашов, — доложил Марат, указывая на патрульного. — Тот самый, последний оставшийся в живых.

— Тот самый, значит? — протянул Шебанов, прищурившись. — Ну, садись в машину, последний оставшийся. Поедем к Сергеенко, поговорим по душам.

— Не надо к Сергеенко, товарищ полковник, — еле слышно проговорил солдат.

— Не надо, говоришь? А назови-ка хотя бы одну причину, почему мне этого не делать?

— Я и так все скажу, честное слово.

— Ну, тогда рассказывай, — распорядился Шебанов, опираясь о капот автомобиля и закуривая. — Все. С самого начала и как на духу. И учти, чтобы я переменил свое мнение, информация должна быть стоящей.

Петрашов опасливо покосился на ликвидаторов, снова уткнулся взглядом в асфальт и медленно, словно для каждого слова ему требовалось неимоверное усилие, заговорил.

Слушая изрядно смахивающий на фантастику рассказ четвертого патрульного, Чех машинально посматривал в сторону улицы Свободы и леса, небольшой кусок которого был еще доступен обзору. Лес выглядел мирно, а вот на улице царило какое-то подозрительное оживление. Если до сих пор она пустовала, то за время не такого уж длинного повествования по ней одна за другой проскочили три машины — сначала черная «Волга», потом, кажется, «КИА», тоже черная, сразу вслед за ней вишневая «Ауди», а в довершение всего мимо ликвидаторов гордо протарахтел зеленый в цветочек «Запорожец». При виде этого произведения авангардистского искусства замолчал даже рядовой Петрашов. Четверо мужчин проводили чудо советского автопрома задумчивыми взглядами — ликвидаторы с примесью изрядного удивления, солдат — с изрядной долей облегчения.