ЧУДО-ОРУЖИЕ СССР -Тайны советского оружия - Александр Широкорад

А 25 июля 1940 г. были освобождены из заключения сразу два КБ - В.М. Петлякова и В.М. Мясищева. Оба ОКБ были переданы из НКВД в Минавиапром.

Новый пикирующий бомбардировщик получил название Пе-2. К испытаниям первых серийных Пе-2 приступили поздней осенью 1940 г. А в январе 1941 г. Петляков за Пе-2 был удостоен Сталинской премии 1-й степени. За годы войны наша промышленность выпустила 11 427 пикирующих бомбардировщиков Пе-2. Но, увы, рассказ о Пе-2 и других машинах освобожденного Петлякова - уже тема другой работы.

Несколько слов стоит сказать и о КБ знаменитого советского авиаконструктора В.М. Мясищева. В 1926 г. Мясищев окончил МВТУ и поступил на работу в ЦАГИ под начало Туполева. Он участвовал в создании самолетов ТБ-1, ТБ-3, АНТ-20 «Максим Горький». С 1934 г. Мясищев - начальник бригады экспериментальных самолетов (КБ-6) конструкторского отдела сектора опытного строительства ЦАГИ, которой в 1936 г. создал бомбардировщик-торпедоносец АНТ-41 (Т-1). В 1937-1938 гг. - главный конструктор ОКБ завода № 84 (подмосковный город Химки), созданного для переработки документации для внедрения в серийное производство лицензионного самолета DC-3, названного у нас Ли-2.

В шараге ЦКБ-29 Мясищев первоначально занимался проектированием крыла истребителя «100» конструкции Петлякова. В конце 1939 г. Мясищев предложил проект дальнего бомбардировщика «102» с герметичными кабинами. Для его разработки в ЦКБ было создано КБ, которое Мясищев возглавлял в 1940-1943 гг.

В акте о государственных испытаниях ДВБ-102 (дальний высотный бомбардировщик) в 1942 г. отмечалось, что ДВБ-102 явился первым отечественным бомбардировщиком с герметичными кабинами, обеспечивающими нормальные физиологические условия для работы экипажа. Впервые в советском авиастроении в конструкции бомбардировщика были применены шасси с носовым колесом, стрелково-пушечное вооружение с дистанционным управлением, тонкое крыло с относительной толщиной от 10 до 16 % и встроенными баками-кессонами. Створки бомбового люка длиной 5,7 м открывались внутрь. Максимальная бомбовая нагрузка составляла 3 т.

В январе 1940 г. в план опытного строительства ЦКБ-29 был внесен бомбардировщик «102», а в апреле того же года в мастерских ГВФ (Гражданского воздушного флота) начата его постройка. К лету 1941 г. были проведены статические испытания и продолжалась постройка первого летного экземпляра. В августе 1941 г. оборудование бывших мастерских ГВФ и опытный образец бомбардировщика «102» были эвакуированы в Казань.

После гибели в авиакатастрофе В.М. Петлякова, с 1943 г. Мясищев стал главным конструктором и руководителем опытно-конструкторских отделов на заводе № 22 в Казани по модификациям и серийному производству пикирующего бомбардировщика Пе-2 и на заводе № 482 в Москве по доводке самолета ДВБ-102.

Дальний высотный бомбардировщик ДБВ-102 проходил летные испытания в ВВС с 1944 г. по июль 1945 г., но на вооружение так и не поступил.

Несколько слов стоит сказать и об очень интересном, но незаслуженно забытом конструкторе Дмитрии Людвиговиче Томашевиче. В 1926 г. он окончил Киевский политехнический институт, а с 1934 г. работал в КБ Н.Н. Поликарпова. Через 2 года Томашевич стал его заместителем, а еще через 2 года последовал арест по надуманному обвинению. В ЦКБ-29 Томашевич создал проект одноместного истребителя «110» с мотором ВК-107П мощностью 1400 л.с

Схема самолета - обычный низкоплан. Конструкция в основном деревянная, а точнее - смешанная. Вооружение: одна пушка ШВАК-20 и два пулемета УБС Были еще два пулемета ШКАС, которые впоследствии сняли. Бомбовая нагрузка составляла 500 кг. Толщина бронеспинки - 15 мм.

Самолет «110» отличался исключительной технологичностью. Все его производство было разложено на операции, каждая из которых не превышала 3-х минут, и хорошо приспособлено для массового выпуска на конвейере.

Однако далось все это, как и его мощное вооружение, ценой некоторого утяжеления самолета и увеличения лобового сопротивления, особенно из-за свисавшего радиатора силовой установки. Вес пустого самолета достигал 3285 кг, правда, площадь его крыла (18,73 кв. м) была на полтора квадратных метра больше, чем в других истребителях. Полетный!же вес достигал 3980 кг, а двигатель ВК-107 еще не был доведен. Самолет «110» прошел испытания, но так и остался в опытном экземпляре.

Д.Л. Томашевич был освобожден в июле 1941 г. и отправлен в эвакуацию в Сибирь, где в 1943 г. и был построен опытный образец истребителя «110».

А.Н. Туполеву в ЦКБ-29 поручили создать тяжелый пикирующий бомбардировщик ПБ-4 с четырьмя моторами М-105. Туполев создал предэскизный проект, была начата постройка макета. Идея создания такого бомбардировщика была заведомо безграмотной. По одной версии Туполев лично доложил Берии о нереальности проекта, а взамен предложил создать проект среднего пикирующего бомбардировщика с двумя моторами.

После очередной встречи с Берией Туполев рассказывал своим сотрудникам: «Мой доклад вызвал у Берии раздражение. Когда я закончил, он взглянул на меня откровенно злобно. Видимо, про ПБ-4 он наговорил Сталину достаточно много, а может быть и убедил его. Меня это удивляло, из прошлых приемов у Сталина я вынес впечатление, что он в авиации если не разбирается, как конструктор, то все же имеет здравый смысл и точку зрения. Берия сказал, что они со Сталиным разберутся. Сутки я волновался в одиночке, затем был вызван вновь. «Так вот, мы с товарищем Сталиным еще раз ознакомились с материалами. Решение таково: сейчас и срочно делать двухмоторный. Как только кончите, приступайте к ПБ-4, он нам очень нужен»61.

Якобы Туполев считал, что инициатором создания четырехмоторного пикирующего бомбардировщика был сам Берия. На самом деле Берия выполнял указания Сталина. Но и не сам генсек придумал этакую нелепицу. Его убедили какие-то «знатоки авиации», настолько скромные, что и после 1953 г. не пожелавшие обозначить свое участие в постановке и решении соответствующих вопросов. Кстати, в 1938-1939 гг. и у Гитлера нашлись умники, предлагавшие построить огромный пикирующий бомбардировщик с четырьмя моторами.

Но у нас «умников» было на порядок больше, чем в Рейхе. К примеру, кто конкретно доложил советскому правительству в 1939 г., что немцы создали танки с толстой противо-снарядной броней, которую не могут пробить не только 45-мм, но и 76-мм пушки? Результатом стало снятие с производства 45-мм пушек и начало работ по танковым и противотанковым пушкам калибра 85-107 мм, нужды в которых не оказалось аж до лета 1943 г.! И опять наши историки тычут пальцами и бубнят, мол, Сталин, Берия, иногда для разнообразия добавляют Кулика - это, мол, все они-с… Зато добрых молод-цев, подавших такую туфту правительству, грудью прикрывают сотрудники наших архивов.

Короче, так или иначе, но Берия со Сталиным разобрались с пикирующим монстром, и идея ПБ-4 была навсегда отвергнута.

Весной 1939 г. ЦКБ-29 перевели в Москву, и КБ выделили здание, построенное в свое время Туполевым для КОСОС62 на улице Радио. В 1940 г. в ЦКБ-29 был доставлен и СП. Королев. Поначалу его определили к Мясищеву. Королеву Мя-сищев поручил сделать бомбовые люки. Сделал быстро и хорошо: створки уходили вовнутрь, не портили аэродинамику. Но позже Сергей Павлович и Владимир Михайлович разругались, и Королева перевели к Туполеву.

Как писал Леонид Кербер: «Здание КОСОС составляло семь этажей. Нижние два отделили от верхних и оставили за заводом, а пять верхних отдали ЦКБ. Все окна зарешотили изнутри, межэтажные двери заколотили, оставив одну на главной лестнице. Возле нее был пропускной тамбур, где дежурила охрана НКВД. На седьмом и половине шестого этажа разместилась администрация тюрьмы, помещение внутренней охраны, диспетчерская, медсанчасть. Вторую половину шестого этажа отвели под столовую и спальни, входить в которые охранникам запрещалось, только глубокой ночью они, стараясь не нарушать сон специалистов, сопровождали дежурного, пересчитывавшего спящих «по головам».

Будили в 7 утра, до 8 - туалет, бритье, умывание, в 9 - завтрак, потом до 13 - работа. Затем следовал перерыв на обед и снова работа - до 19 часов, после чего «свободное время». Каждый расходовал его как ему вздумается. Большинство возвращалось на свои рабочие места. Любители чтения пользовались книгами, привозимыми из библиотеки Бутырок…

Можно было после утомительной работы и «погулять»: на плоской крыше здания из стальных прутьев сварили гигантскую клетку площадью и высотой в большую комнату. Дежурный страж отпирал ее после работы, и люди могли ходить по кругу до ужина. Отсюда открывался вид на огромный город. На западе виднелся Кремль, на севере - Лефортовский парк, на востоке - кварталы жилых домов вдоль шоссе Энтузиастов. Только на юге не было видно ничего, мешала башня здания. Вокруг стояло немало домов, в которых раньше жили сотрудники, и некоторые из арестантов часами разыскивали окна своих квартир, надеясь увидеть кого-либо из близких, хотя вероятность этого равнялась нулю.