Руководство по системной поведенченской психотерапии - Геннадий Аверьянов

Теперь необходимо вернуться к тезису, согласно которому формирование динамического стереотипа есть важная с точки зрения эволюции способность живого существа, способствующая главной его цели – выживанию. С помощью динамического стереотипа некое «действие» не только оптимизируется, но и закрепляется в качестве проверенного и безопасного варианта поведения. Безопасного, а потому единственно правильного и необходимого. Разумеется, здесь речь идет о «единственно правильном» и «необходимом» варианте поведения не в том смысле, что другой был бы неправильным и пагубным, но в том, что этот вариант проверен, апробирован, а потому находится вне какой-либо конкуренции. Он – данный, закрепленный динамическим стереотипом вариант поведения – вне конкуренции, будь он, по итогу, даже самым вредным и губительным из возможных или самым расточительным при абстрактном сравнении с другими вариантами поведения. Для «инстинкта самосохранения», существование которого эволюционисты, конечно, не подвергают сомнению, эти обстоятельства значения не имеют. В общем, если «инстинкт самосохранения» и существует, то он, ориентируясь на сформированные под его влиянием динамические стереотипы и не сверяясь с объективностью, выглядит достаточно глупо, но зато работает надежно (до определенного момента, конечно).

Как уже говорилось выше, К. Лоренц319, опираясь на понятие «инстинкта самосохранения», показал, что животному существу полезно придерживаться последовательности действий, которая однажды оказалась успешной и безопасной. Когда же такой поведенческий стереотип сформирован, всякое отклонение от него сопровождается выраженной реакцией страха (или проявлением агрессии в отношении причин, вынудивших это животное изменить свой поведенческий стереотип). И эта негативная реакция, как свидетельствовал И.П. Павлов, «удерживает» животное в канве принятой прежде последовательности действий, требует поддержания нарушенного динамического стереотипа. И напротив, соблюдение животным данной последовательности действий вознаграждается, согласно К. Лоренцу, «ощущением удовольствия». Природу этого «стабилизатора» динамического стереотипа К. Лоренц объясняет действием «инстинкта самосохранения». Из всего этого следует, что динамический стереотип – есть способ приведения в исполнение тенденции выживания, что ясно и наглядно продемонстрировал К. Лоренц; причем последний уже без всяких оговорок указал на «страх» («элементарная эмоция», по И.П. Павлову, «главная эмоция» У. Кеннона) как на основную силу, обеспечивающую инстинкт самосохранения особи.

С другой стороны, И.П. Павлов не ограничивается указанием лишь на собственно «оборонительную» функцию поведения, для него совершенно очевидно, что тенденция «освоения» или «ориентировочный рефлекс» (а также примыкающий к нему рефлекс «что такое?»), то есть, грубо говоря, «интерес», – есть, по сути, вторая обязательная сторона процесса борьбы за выживание животного, которое определяет то, «что надо взять из окружающей среды и от чего надо беречься (курсив наш, – А.К., Г.А.)»320. Более того, ориентировочный рефлекс, как известно, обостряется именно в случае нарушения обычного функционирования динамического стереотипа321, то есть является его необходимой латентной составляющей – без него ни формирование, ни удержание, ни устранение или модификация динамического стереотипа были бы невозможны.

Таковым предстает в концепции И.П. Павлова феномен выживания, однако совершенно аналогичным образом толкует его и У. Джеймс, разворачивая два его полюса таким образом, что, с одной стороны, оказываются «страх», «застенчивость» и т. п., а с другой – «охотничий инстинкт», «общительность», «наклонность к приобретению»322 и т. п. Иными словами, У. Джеймс, так же как и И.П. Павлов, видит тенденцию выживания как эффект взаимодействия сил удаления от одного объекта и притяжения к другому. Более того, У. Джеймс рассматривает инстинкт как совокупность «последовательно пробуждаемых импульсов»323, то есть как динамический стереотип. С другой стороны, У. Джеймс говорит о своем понятии «инстинкта» в непосредственной связи с понятием «привычки» (которая есть именно динамический стереотип), указывая, что последняя развивается на основании инстинкта и сохраняется даже «тогда, когда первоначальный инстинкт уже исчез»324. При этом влияние привычек на инстинкты обеспечивается именно их функциональной однородностью, поскольку «сам по себе разум не может задерживать импульсы; единственное, что может нейтрализовать данный импульс, есть импульс в противоположном направлении»325. В этой цитате отчетливо прочитывается феномен «торможения», разработанный И.М. Сеченовым, последний же вновь относит нас к понятию доминанты.

При этом феномен доминанты А.А. Ухтомского, которая характеризуется, по его словам, «инертностью, то есть склонностью поддерживаться и повторяться по возможности во всей своей цельности при всем том, что внешняя среда изменилась и прежние поводы к реакции ушли»326, объясняет нейрофизиологическое основание ригидности динамического стереотипа. Таким образом, при сохранении прежних условий существования доминанта выполняет защитную функцию, однако же при изменении последних она оказывается «выражением, причиной и механизмом патологической реакции»327. С другой стороны, именно доминанта и выполняет роль средства (механизма) реадаптации, то есть адаптации к новым, изменившимся условиям существования. К этой мысли и приходит А.А. Ухтомский:[80] во-первых, именно благодаря феномену доминанты у живого существа появляется возможность избирательной перцепции (иными словами, «рецепировать-то мы способны лишь то, что исторически сложилось в достаточно “адекватные” для нас закономерности, определяющие свойства среды!»328); а во-вторых, именно указанная ригидность доминанты создает возможность «оперативного покоя»,[81] в соответствии с которым у высокоразвитых организмов за видимой «обездвиженностью» таится напряженная познавательная работа. Таким образом А.А. Ухтомский находит переход от «реактивного» отношения организма и среды к «активному», а феномен «отрешения от реальности», выражающийся в феноменах бегства и элементарного торможения, заменяется у него на «устремление к реальности»329.

Таким образом, показано, что «инстинкта самосохранения» как такового, как некой метафизической силы, не существует, однако иллюзия его существования обеспечивается игрой сил «освоения» (по И.П. Павлову), «устремления к реальности» (по А.А. Ухтомскому) – «направленность к» и сил «обороны» (по И.П. Павлову), и «оперативного покоя» (по А.А. Ухтомскому) – «направленность от». Однако, с другой стороны, очевидно, что «силы» эти возникли не случайно, но, во-первых, порождены самим фактом жизненности живого существа (для обозначения этого феномена КМ СПП и использует понятие «тенденция выживания», которая не определяется содержательно и не постулируется как «объективная данность», но рассматривается в психическом подобно тому, как фикция энергии конституирует физику[82]330); а во-вторых, имеют соответствующие «регуляторы», то есть реализуются в своем основании посредством эмоций (в интегральном виде это положение представлено теорией дифференциальных эмоций К. Изарда[83]331).

Следует добавить, что еще И.М. Сеченов распространил тенденцию выживания (конечно, не называя ее таким образом) на все уровни психического, не выделяя какой-то из них отдельно. Так, определяя «чувствование» (то есть ощущения и восприятия), он писал, что оно имеет «два общих значения: служит орудием различения условий действия и руководителем соответственных этим условиям (то есть целесообразных или приспособительных) действий»332, вводя, таким образом, регуляторную функцию психики в определение последней.

Иными словами, введение КМ СПП понятия «тенденции выживания», которая не ограничена лишь какой-то одной, отдельно взятой сферой психического, отвечает требованиям единства ее структуры и инвариантна к любым аспектам поведения.[84] Таким образом, соблюдается позиция И.П. Павлова, который не желал участвовать в классификации «инстинктов», но рассматривал тенденцию живого к выживанию как некий естественный (не требующий уточнения) и единый вектор, организующий поведение живого существа к целям адаптации.

Вместе с тем, задачи психотерапевтической работы более чем прагматичны, а потому требование технологичности, предъявляемое к любым концептам, ее обеспечивающим, является первостепенным. При этом одно только постулирование тенденции выживания для целей психотерапии является явно недостаточным. Кроме того, понятие тенденции выживания не хотелось бы и профанировать, поскольку аналогичный эксперимент в истории психотерапии уже наличествует и не внушает оптимизма. В этой связи КМ СПП говорит о трех базовых составляющих тенденции выживания: тенденциях выживания индивида, группы и вида.