Журнал «Вокруг Света» №04 за 1987 год - Вокруг Света

Но теперь в лице Илдвара Горба — Майка Хиггинса я пригрел на своей груди змею. Мы с ним были, что называется, одного поля ягоды. А место наверху в моем заведении было только одно.

Сотрудники иммиграционной службы на Земле попытались оспорить бумаги Хиггинса, но изготовлены они были так ловко, что доказать, будто Горб не с Ваззеназза-13, чиновники просто не смогли. Поместили мы его в самой главной экспозиции нашего здания.

Каллерианец Хираал теперь один из наших главных номеров для привлечения публики. Каждый день ровно в два пополудни он совершает ритуальное самоубийство, а через некоторое время восстает из мертвых под звуки фанфар. Те четверо каллерианцев, что были у нас раньше, страшно ревнуют из-за толп, которые он собирает, но его трюку они просто не обучены.

Однако «номером один» у нас, безусловно, стал этот мошенник Майк Хиггинс. Он числится под вывеской «единственной абсолютно подобной человеку формы жизни, происходящей с другой планеты», и, хотя нас

много раз пытались разоблачить, интерес к нему только возрастал.

Я умею оценить стоящего мошенника, как некоторые ценят тонкие вина. Но иногда я очень жалею, что подписал с ним контракт, а не оставил его на Гхрине.

Вчера он заглянул в мой кабинет после закрытия. На его лице играла этакая сладкая улыбочка.

— Джим, я тут разговаривал вчера с Лауренсом Р. Фитцжеральдом.

— Это такой маленький регуланин? Зеленый баскетбольный мяч?

— Он самый. Он сказал, что получает только пятьдесят долларов в неделю. И многие другие парни получают довольно мало.

Внутри у меня заворочалось тяжелое предчувствие.

— Майк, если ты хочешь повышения, то могу накинуть еще двадцатку.

Он остановил меня жестом.

— Я пришел действительно по поводу повышения, но не для себя, Джим. Вчера у нас с парнями состоялось небольшое собрание, и мы создали профессиональный союз. Меня выбрали председателем. Я бы хотел обсудить с тобой идею повышения ставок для всех экспонатов.

— Хиггинс, шантажист подлый, как я...

— Спокойнее,— сказал он.— Ты едва ли захочешь потерять сбор за несколько недель.

— Намекаешь, что вы начнете забастовку?

Он лишь пожал плечами.

После получасового торга Хиггинс выжал из меня повышение для всей оравы с определенным видом на рост ставок в будущем. Одновременно он неназойливо дал мне понять, как я могу избавиться от всех этих неприятностей. Он хочет войти со мной в долю и получить право на участие в управлении. Если это произойдет, он станет членом администрации и ему придется оставить пост председателя профессионального союза. Таким образом, мне не придется иметь с ним дело как с противником.

Но тогда он прочно внедрится в организацию, а раз уж такой человек просунет ногу в дверную щель, то не успокоится, пока не доберется до верха.

Но со мной не так-то просто покончить! Я сам прожил долгую жизнь, надувая других и вымогая то, что мне нужно. Я многое повидал и могу с уверенностью сказать: когда-нибудь любой мошенник сам себя перехитрит, если дать ему шанс. Так случилось со мной, когда я связался с Хиггинсом. Теперь он сам споткнулся об меня.

Через полчаса он вернется, чтобы узнать, согласен я его взять в долю или нет. Уж я ему отвечу!

На основании стандартного контракта, подписанного им, я собираюсь объявить ему, что он «не представляет больше научного интереса», после чего полиция должна забрать его и отправить на родную планету.

Это оставляет ему два в равной степени неприятных выхода.

Его поддельные документы были достаточно хороши, чтобы он был принят на Земле как законный инопланетянин. А вот каким образом возвращать его на Ваззеназз, это уже пусть у полицейских голова болит. И у него.

Если же он признается, что бумаги поддельные, то выйти из тюрьмы он сможет, пожалуй, лишь когда она рухнет от старости.

И тогда я предложу ему третий выход: подписать признание во всем без проставления даты, которые я буду хранить как гарантию против его будущих выходок.

Сами понимаете, я не собираюсь жить вечно, хотя с помощью того маленького секрета, что я узнал на Римбауде-2, еще долго смогу протянуть, даже с учетом несчастных случаев. Я не раз думал, кому оставить после себя Институт Морфологических Наук Корригана, и мне кажется, что Хиггинс станет достойным преемником.

Пожалуй, ему придется подписать еще одну бумагу. О том, что заведение вечно будет называться Институтом Корригана.

Ну, кто кого перехитрил?

Перевел с английского Александр Корженевский

А. Бирюк. Опасная работа

Звездолет опустился на планету. Первыми высыпали наружу микробиологи со своими пробирками и микроскопами, за ними, гремя рейками и сверкая объективами теодолитов, топографы, потом геологи, зоологи, ботаники и прочие. Капитан стоял на мостике и руководил высадкой.

— Эй, вы! — сердился он на сейсмологов, которые суетились у грузового люка, вытаскивая свою громоздкую аппаратуру.— Не создавайте пробок!

А у тех, как назло, что-то застряло, и сейсмологи переругивались с метеорологами, которые со своей аппаратурой напирали на них сзади.

Наконец все партии отправились в путь, и капитан смог позволить себе чашечку-другую кофе.

Первые тревожные сведения стали поступать через час, когда вернулись топографы.

— Не можем сделать съемку. Берем одно расстояние, а на деле оно оказывается совершенно другим!

Капитан сердито их отчитал и велел в максимально сжатые сроки отладить приборы. Но не успел он еще поостыть, как примчались сейсмологи.

— И у вас тоже приборы? — закричал капитан.— Я, что ли, должен следить за вашей аппаратурой?

Жаловались микробиологи: микроскопы словно ослепли, а экспресс-посевы не дают вообще никаких результатов — ни положительных, ни отрицательных.

Зоологи разводили руками: следов животных — тьма, самих же зверей не видать и не слыхать. Недоумевали ботаники: только сорвешь листок или цветок растения, его живая структура мгновенно разрушается и превращается в пыль. Такие же головоломки и у почвоведов, и у метеорологов. А у гидрологов вообще волосы дыбом становятся: при их приближении реки пересыхали, а моря и озера выходили из берегов...

— Ну и дела! — ужаснулся капитан.— Все планеты как планеты, а эта — паршивая овца в стаде! Необходимо полное и универсальное обследование.

Но не успела команда приготовиться к выходу, как вдруг все услышали:

— Оставьте меня в покое. Опытный капитан сразу сообразил:

— Однако, я вижу, мы тут не первые. Ну что ж, давайте знакомиться! Мы...

— Я — планета! — перебил его голос.— Я сама по себе.

Капитан и помощник переглянулись.

— Гм...— произнес капитан после некоторой паузы.— Впервые встречаю планету, которая сама по себе. Но, так или иначе, мы должны тебя изучить и занести в звездный реестр.

— Я против.

— Нет уж,— возразил капитан.— Всякая планета, попавшая в зону интересов нашей цивилизации, должна быть исследована, а уж решать, осваивать тебя или оставить в покое, будешь не ты!

— Может быть, вы будете решать — существовать мне или нет?

— Ты слишком много рассуждаешь! — вскипел капитан.— Ты просто издеваешься над нами!

— Немедленно улетайте,— ответил голос.

— Мы заставим тебя подчиниться,— холодно подвел итог дискуссии капитан.

И вдруг он почувствовал что-то неладное. Но что именно — он понял лишь некоторое время спустя, когда невероятная сила ускорения вжала его в кресло и он на миг потерял сознание...

К капитану подскочил помятый помощник и помог подняться.

— Странно,— пробормотал капитан, во все глаза рассматривая пейзаж родного космодрома, откуда стартовал год назад.— Мне кажется, что мы дома? Но каким образом?

— Нас, вероятно, просто вышвырнули...

— Опасная у нас работа. И неблагодарная,— вздохнул капитан.— Никогда не знаешь, где и на какую грубость нарвешься!

Стальные оркестры

Республика Тринидад и Тобаго занимает одноименные острова и примыкающие к ним пять небольших островков в Карибском море. Площадь — 5,1 тысячи квадратных километров. Население — 1,1 миллиона человек. Столица — Порт-оф-Спейн. До 1976 года — колония Великобритании.

Для соседних стран Карибского бассейна Тринидад и Тобаго скорее «сосед-великан», ибо и площадью и населением превосходит большинство из них в десятки раз. Но то среди островных государств. В Европе же, к примеру, республика заняла бы место где-то рядом с Лихтенштейном и Люксембургом.

Главный остров — Тринидад был открыт в 1498 году Колумбом, давшим ему, как водилось у испанских мореплавателей, благочестивое имя — «Св. Троица». Он переходил из рук в руки от испанцев к французам, пока в 1797 году не был захвачен Англией. Остров Тобаго тоже часто менял хозяев.